Теория комплексов Юнга и травма

Юнг был полностью согласен с Фрейдом, когда тот расширил дискуссию о травме, добавив в нее измерение смысла, представления о бессознательных фантазиях и бессознательной тревоге. Особый пункт, явившейся своего рода водоразделом, пролегшим между их теориями травмы, заключался в точном понимании того, что именно составляет смысл ситуации, что именно представляют собой бессознательные фантазии. Однако Юнг разделял и считал очень важной идею том, что травма – это не просто «перегрузка в цепи», но нечто, имеющее отношение к бессознательному смыслу. Даже в преддверии окончательного разрыва с Фрейдом в 1912 году Юнг в своих лекциях, которые он прочел в Фордэмском университете, говорил о своем согласии с взглядами Фрейда:

Очень много… людей пережили травму либо в детстве, либо во взрослом возрасте, однако у них нет невроза… [в то время как другие, очевидно, страдают от невротического расстройства.] Из этого, на первый взгляд обескураживающего наблюдения следует, что этиологическое значение сексуальной травмы падает до нуля, поскольку, как оказалось, совершенно не важно, была травма в действительности или нет. Опыт показывает нам, что фантазии могут быть такими же травматичными по своим последствиям, как и реальное травматическое событие.

(Jung, 1912a: par. 216–217)

— AD —

У того, кто читает утверждение Юнга о том, что «совершенно не важно, была травма в действительности или нет», может создаться впечатление, что Юнг здесь преувеличивает (и это было в целом присуще ему). Разумеется, клиническая практика не подтверждает этого, да и Юнг на самом деле вовсе не настаивает на этом. В других своих работах, например, он весьма красноречиво излагает свое понимание важности реального события, произошедшего в прошлом пациента и содержания травматической ситуации для процесса психотерапии (см.: Jung, 1963: 117).

На этом этапе истории психоанализа Фрейд и Юнг – в противовес более популярной в то время теории «повреждения мозга» – настаивали на потенциально травматогенном эффекте бессознательных фантазий. Они наблюдали в работе со своими пациентами, как часто на смену воспоминаниям о реальном травматическом событии приходили конфабуляции, содержанием которых были бессознательные фантазии, что делало трудноразличимой грань между фактами и выдумкой и усугубляло травму. Оба были согласны с тем, что эти фантазии могли быть по своим последствиям такими же травмирующими, как внешнее травматическое событие, расширяя, таким образом, временные границы травмы далеко за пределы временных рамок внешнего события (поздняя фрейдовская концепция «вынужденного повторения»). Другими словами, они придерживались точки зрения, что само по себе травматическое событие не является (обычно) причиной тех глубоких изменений в психике, которые оно вызвало. Для того чтобы понять процессы, происходящие в травмированной психике, необходимо учитывать компонент фантазии. Но о какой фантазии идет речь? Именно в этом вопросе Фрейд и Юнг не пришли к согласию. Именно этот вопрос спустя восемьдесят лет после их трагического разрыва все еще является источником разногласий и путаницы.

Юнг еще до своей встречи с Фрейдом в 1907 году и независимо от него исследовал свою собственную версию фрейдовской «вторичной психической группы» идей, образующейся в результате «удушения аффектов». В своих исследованиях Юнг использовал метод словесного ассоциативного теста для поиска внутренних факторов, вызывающих нарушения в функционировании Эго. В этом тесте использовался принцип неограниченного потока ассоциаций на предъявляемые слова-стимулы. Юнг обнаружил, что свободному потоку ассоциаций испытуемого обычно препятствуют различные аффекты – отсюда появился его термин «чувственно окрашенный комплекс». Когда Юнг впоследствии группировал связанные с аффектом слова-стимулы вместе, то они, казалось, выдавали некую общую тему, но эта тема далеко не всегда была связана с сексуальностью. В некоторых случаях эксперимент действительно фиксировал увеличение латентного времени реакции на слова-стимулы, отражающие различные аспекты эротической активности, что служило указанием на комплексы эротического содержания. Однако наряду с этим данный метод регистрировал и наличие других комплексов (например, комплекса неполноценности, комплекса власти, родительских комплексов) или комплексов, образованных вокруг какого-то поступка, вызывающего сильное чувство вины, как в случае с пациентом Жане, вступившим в сексуальную связь на стороне.

С точки зрения Юнга, следовательно, не одна только сексуальная травма запускает формирование вторичных эго-состояний, воплощенных в комплексах, но также все те уникальные события человеческой жизни, располагающиеся в диапазоне от трагедии до обычной неприятности. Юнг не меньше Фрейда был увлечен попытками найти «универсальный» центральный комплекс, стоящий за травматическими неврозами[42]. Однако собственное исследование «удушенных аффектов» в диссоциативных состояниях привело его к пониманию множественности травмы, к мысли о существовании множества разных индивидуальных историй и фантазий (комплексов) об этой травме. Не удивительно, что его теория либидо, появившаяся позднее, была плюралистичной и множественной и не была связана только с одним влечением, с эдиповым сюжетом, с его (универсальной) кастрационной травмой, принуждающей к отказу от инцестуозного сексуального желания. Глубоко погрузившись в изучение мифологии, Юнг пришел к убеждению, что человеческая сексуальность является только одним из возможных путей, на которых универсальные бессознательные фантазии могут стать проблематичными (травматическими) для развивающегося Эго.

Исходя из своего открытия, Юнг разработал плюралистическую модель, описывающую диссоциативную способность психе отщеплять множество различных комплексов, каждый из которых в своей сердцевине содержит определенный набор архетипических мотивов или образов. Эти архетипические образы сформированы более глубокими «стратами» бессознательного, придающими им «нуминозный» характер. Как носители нуминозности они участвуют в исконном глубинном переживании человеком сакрального, являясь источником и благоговения, и ужаса, то есть потенциально травмирующими. Согласно Юнгу, именно среди этих нуминозных амбивалентных архетипических образов и ассоциированных с ними комплексов необходимо было бы предпринять поиск универсальных, связанных с травмой фантазий в случаях неврозов. Другими словами, Эдип и сексуальность не были единственными «даймонами» для Юнга. Множество других «богов» могут причинить травму развивающемуся Эго, особенно та темная сторона даймонической реальности, с которой Юнг столкнулся в работе с пациенткой, случай которой описан ниже.

Похожие книги из библиотеки