Глава 19
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ
Для воспитания родителей подходит все или почти все, то есть педагогическим материалом служит все, что юридически не запрещено. Это может быть животное, растение или минерал, одушевленное существо или неодушевленное, — все может служить для передачи педагогического опыта. Однако есть одна возможность, которой всегда может пользоваться ребенок, чтобы передать то, что он хочет сказать: он всегда может воспользоваться своим собственным телом. Это вполне конкретный объект, податливый и весьма взлелеянный родителями, и родители к изменениям физического состояния их ребенка очень чувствительны. Такие изменения позволяют сыну или дочери щадить слишком чувствительные уши их молодых родителей, избегая употребления слишком откровенных или слишком резких выражений. Например, с помощью расстройства пищеварения ребенок может вполне элегантно и немногословно выразить то, что звучало бы в словесной форме приблизительно так: «ты меня достал», «отстань» и так далее. Расстройства дыхательного аппарата — «ты душный», а кожные болезни — «я от тебя сохну»…
Стоит только тем или другим симптомам заявить о себе — прыщики, несварение желудка, легкий насморк, срыгивание, — как родители уже заволновались. Однако случается, что некоторые особенно тупые родители ничего не понимают и ребенку приходится упорствовать, что может стать небезопасно уже для его организма.
Но не стоит забывать и того, что бывают дети, склонные драматизировать события; они предпочитают более шумные и явные физические проявления, а не скромное напоминание о своих желаниях и нуждах.
Вот одна история из воспитания родителей. Случай этот нелегкий — ребенок прибег к «разговору» с родителями с помощью своего физического состояния. Пути передачи его «педагогического послания» были разнообразны, но, к сожалению, его действия не увенчались полным успехом. Речь пойдет о маленьком мальчике, которому пришлось одному сносить всю тяжесть общения с родителями, причем и отец, и мать отличались тяжелым характером. Мать была по натуре тираном, снедаемым постоянными страхами, отец же — упрям, молчалив, нетерпелив и властен. Ко всему прочему отец с матерью плохо ладили друг с другом и, казалось, получали удовольствие от немого выяснения отношений. Таким образом, ребенку пришлось разбираться с тяжелыми характерами отца и матери, учитывая характерологические особенности обоих, с одной стороны, а с другой — тот антагонизм, в котором они пребывали.
С самого младенчества отец хотел закалить своего сына; никаких поблажек и баловства. Лучше и нельзя было придумать для матери — она тут же окружила сына неотвязной заботой, боясь любого дуновения ветерка, любой неприятности. И поначалу она одержала в семье верх: ребенок в первые годы жизни жил как в вате, и она откармливала его как гуся. Мальчик попытался в воспитательных целях протестовать против чрезмерной заботы — легкие простуды, насморк. Все зря. Он перешел к более наглядным мерам: ангины пошли одна за другой, за ними — отиты, в конце концов, после нескольких месяцев тщетных усилий, он «погрузился» в астму. Да и пищеварение его протестовало против слишком калорийной пищи, которую пихали в него в огромных количествах. У него начались рвоты и расстройства желудка: перекормленный ребенок не набирал вес и отставал в росте. Мать упорствовала и продолжала пичкать его едой, кутать, и врач появлялся у этого хилого и болезненного ребенка по крайней мере раз в неделю. Время шло, и отец все чаще начинал восставать против материнского воспитания. Казалось, ее методы были дезавуированы. К тому же отец считал, что подобное воспитание мало того, что не приносит пользу, так еще и больно бьет по семейному бюджету. Отец был из крестьян, экономный, любил счет деньгам и неодобрительно относился к пустым тратам и ничего не приносящим методам лечения.
Мальчик счел, что отец готов начать действовать. Первый тайм он уже сыграл против матери, во втором место противника должен был занять отец. Итак, до этого момента он был болезненным и хилым ребенком. Тут он начал расти и толстеть. Ел без конца, с удовольствием набрасывался на то, что мать раньше в него запихивала, и годам к восьми превратился просто–напросто в толстяка. Получалось, что он как будто приговорил мать к каторжным работам, а отца — к штрафу.
И правда, мать, чтобы удовлетворить потребности своего чада в еде и одежде, с утра до вечера не отходила от плиты, шила и вязала. Отец же должен был выкладывать денежки, и гораздо больше, чем раньше, когда тратился на врачей и лекарства. На этот раз воспитательный процесс увенчался успехом: отец решил, что пора пристроить ребенка к делу, и отправил его на садовые и полевые работы. Пусть приносит хоть какую–нибудь пользу.
Мальчику понравилось физическая работа, сельское хозяйство, и здоровье его быстро пошло на поправку. Мать поначалу обрадовалась, а потом расстроилось. Можно было предполагать, что так она дела не оставит. Предвидя непредвидимое, мальчик подготовил себе тыл: он продолжал оставаться толстым. Вместе с этим он всячески давал понять отцу, что тот тоже не одержал полной и окончательной победы. Тот–то хотел, чтобы сын был не увальнем, а «крепким мужиком».
Результат превзошел все ожидания. Боязливый и послушный мальчик превратился в хитрого и агрессивного хулигана, который с легкостью обходил все запреты, не забывая одного правила: «никогда не попадайся!». Все знали, что ни одно безобразие в деревне без него не обходится, но доказать ничего не могли. Он старался вовсю, и репутация семьи стала страдать, к вящему негодованию отца, который был не последним человеком в муниципалитете. Мать тут же воспользовалась сложившейся ситуацией: мальчик мог вовсе «одичать». Настало время дать ребенку приличное образование, и его отправили в город, в колледж к отцам–иезуитам. Сын сделал все возможное, чтобы уравновесить борьбу противоборствующих сторон и удовлетворить обе стороны в этой деликатной ситуации: он стал блестящим учеником, но так и не завел себе друзей. Утешение он находил в пирожных и вареньях, которые готовила ему мать, а на каникулах отводил душу, работая в саду.
Но не забудем, что был он единственным ребенком, на которого с обеих сторон давили трудные родители. Сын посвящал им всю свою жизнь и помогал, как мог, но ни он, ни родители так и не смогли обрести самостоятельность. Окончив одним из первых административную школу, он так и не сумел подняться до руководящих постов, а продолжал занимать скромную должность, чтобы не перебежать дорогу собственному отцу, который построил всю свою жизнь на карьере и занимал один из ведущих постов в муниципалитете.
Мать же по–прежнему оставалась единственной женщиной в его жизни. Приятелей этот мальчик выбирал себе недалеких, презирал их и в основном обращался с ними как со своими слугами. Ему все время хотелось иметь ребенка, и он лелеял надежду, что когда–нибудь он встретит бескорыстную женщину, которая родит ему ребенка, а затем исчезнет.
Родители же неотвратимо старели, у них портился характер, они брюзжали, ни в чем не находя для себя удовлетворения.
В завершение этого воспитательного примера одно замечание: совершенно очевидно, что необходимо выбирать педагогические средства и методы в соответствии с возрастом родителей и их развитием. Если выяснится, что педагогический материал был выбран неправильно, что родители не могут его оценить, нужно искать другие пути воздействия и не упорствовать. Однако не стоит и сразу же отбрасывать тот или иной метод или способ воспитания, потому что родители не схватывают все на лету и не сразу понимают, что и как делать. Есть опасность, что они впадут в панику и начнут подозрительно относиться ко всему предложенному им в дальнейшем.
