Как не превратиться в мизантропа и циника? (вопрос будущего врача)
Здравствуйте, Владимир Львович! Скажите, пожалуйста, как уйти от недоброго, токсического циничного сарказма и подойти к светлой доброй иронии? Как избавиться от цинизма, мизантропии и ненависти? Я студент-медик, по сей причине сии приобретенные черты характера особенно угнетают.
Как же я вас понимаю, коллега. Почему я вас особенно понимаю, можно, наверное, не объяснять? Прослужи столько лет психиатром…
Без шуток же говоря, с вами все в порядке. Уже сама постановка задачи и ряд самоопределений говорят о том, что там, внутри, у вас по нравственной части все нормально. Хорошая критическая рефлексия. Совесть работает как часы. А то, что с позитивом сосуществует внутренний негатив, с белым — черное, и более того — поляризуется, сгущается в чернуху — это закономерно.
Негатив можно с помощью наших же профессиональных средств внимательно микроскопировать, разглядеть, откуда у него растут ножки и прочие части — взять, так сказать, анализ душевного кала и подвергнуть воздействию нравственно-психологических реактивов. «Сии черты — приобретенные», говорите, а когда и как приобретенные? По какой цене?.. Кто-то шибко обижал в детстве или попозже? О чем-то мечтал, а оно не сбылось? Особое уникальное сгущение дураков и сволочей на пути жизненном? Какой-то реальный или мнимый физический недостаток?
Есть немало занятий, при которых трудно не быть циничным и быть добрым. Медицина — одно из них. И можно на ряде примеров увидеть, какими путями представители нашей братии пытаются более или менее успешно спасаться от «мизантропии и токсического циничного сарказма».
Доктор Чехов, не оставлявший врачебного занятия до конца дней — писанием, творчеством: все, что в нем самом было «токсическое» — щедрой рукой раздавал своим персонажам, в том числе и в первую очередь — лекарям, эскулапам. И это ведь он обронил как-то: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак».
Доктор Булгаков поспешил из медицины удрать, а прихваченный оттуда мешок с мизантропическими ядами, вприкуску с нажитой наркоманией, от которой едва не погиб, затем яростно раскидал опять же по своим произведениям, не исключая и великого «Мастера и Маргариты».
Еще один неслабый писатель — Григорий Горин, с которым я учился в одном институте, в медико-студенческие годы отличался в наших сатиро-юмористических капустниках, а потом, как и Михаил Афанасьевич, дунул от медицины куда подальше, а именно — в литературу, притом, обратите внимание, преимущественно в сатирический жанр. Такое тяготение еще и Рабле проявлял — тоже лекарь нехилый.
А вот другой путь: доктор Войно-Ясенецкий, великий хирург, принял церковный сан… Так поступил и один мой друг — прекрасный психиатр и психотерапевт, порядком уставший от социальной шизни. А еще один мой друг никакого сана не принял — нормально работает, лечит, но в свободное от человеколюбия время иногда развлекается сочинением новых матерных ругательств. Иногда это даже в рифму получается. Я, кстати, его попросил и вам, коллега, слегка помочь, и вот что он выписал:
