Раздражение и гнев как самозащита
Как правило, на разоблачение стратегии самозащиты человек реагирует гневом или раздражением. Когда стратегия самозащиты, к которой прибегал Мартин, пошатнулась, он тут же разозлился на психотерапевта. Стоит кому-то подойти к нам слишком близко – и мы, как правило, начинаем злиться или раздражаться, даже в тех случаях, если тот, кто идет на сближение, предлагает нечто хорошее и желанное.
Моя пациентка Хелен была вечно недовольна своими отношениями с мужчинами. Однажды она рассказала мне об одной ситуации, казавшейся ей странной. В ее окружении был мужчина, который неоднократно приглашал ее на свидание, но Хелен раз за разом отказывалась. По какой-то непонятной причине она ужасно сердилась на него, причем сама не понимая почему.
Мы начали подробно анализировать ситуацию, и Хелен попыталась понять, чем могло быть вызвано ее раздражение. Среди прочего, прозвучало предположение об особенностях поведения этого мужчины, которые могли действовать на нее отталкивающим образом. Однако ни одной из приведенных причин было недостаточно, чтобы вызвать такую сильную реакцию.
Объяснение мы отыскали намного позже в процессе терапии. Обнаружилась старая забытая обида, отработав которую Хелен почувствовала себя намного лучше и осознала потребность в заботе со стороны окружающих. Знакомый мужчина не просто перестал раздражать ее – Хелен захотелось узнать его получше, ведь этот человек проявлял заботу и участие, которых ей так недоставало.
Если мы носим в себе горе, тоску или боль, которых не осознаем, то забота со стороны окружающих может вызывать неоднозначную реакцию. Забота разбудит «забытую» боль – та начнет рваться наружу и найдет выход в виде печали.
Печаль – это путь к исцелению раны. Однако на уровне психики в нас живет врожденное стремление избежать боли. Поэтому мы выстраиваем множество стратегий самозащиты, которые (независимо от того, осознаём мы это или нет) мешают нам приблизиться к эпицентру боли и тем самым не позволяют прочувствовать ее до конца, осознать ее, соединиться с ней. Различные стратегии самозащиты накладываются друг на друга. «Верхним слоем» становятся стратегии, «оберегающие» от внешнего мира; под ними скрываются гнев или раздражение.
Гнев – эффективный способ как внешней, так и внутренней самозащиты. При внешней самозащите он заставляет окружающих отстраняться и отдаляться от вас. При внутренней защите, становясь наиболее явным чувством и маскируя собой все остальные, например бессилие или печаль, гнев мешает замечать их. Он подпитывается подозрениями, что нас обманывают или обращаются с нами несправедливо. Люди, склонные к внутреннему гневу, часто размышляют о постигших их разочарованиях и потерях, представляя, насколько лучше сложилась бы жизнь, поступи они иначе. Такие мысли действуют на них угнетающе. Гнев, направленный внутрь, подобно гневу внешнему, может представлять собой стратегию самозащиты, целью которой является подавление более сложных чувств, таких как бессилие, печаль или радость, которую мы сами считаем предосудительной.
Если, читая эту книгу, вы начнете раздражаться, возможно, дело в том, что вы разоблачили одну из ваших стратегий самозащиты, а раздражение стало средством спасения от замешательства и дискомфорта. Эти ощущения – первая ступенька на пути к осознанию того, что мы прибегаем к стратегии самозащиты и к избавлению от нее.
Гнев – один из уровней стратегии самозащиты, но не ее цель. Некоторые испытывают значительное облегчение, когда стратегии, частью которых является гнев, становятся настолько податливы, что он начинает ощущаться острее, чем прежде. Люди внезапно обнаруживают, что теперь им намного легче высказаться и постоять за себя. Поэтому создается впечатление, будто цель достигнута.
Но гнев – лишь одна из промежуточных станций, на которой иногда хочется выйти и остаться, позволив этому чувству стать частью своей поведенческой реакции.
Ощутив гнев, Каспер отправился домой к своим пожилым родителям, высказал им, что он думает об их манере воспитания, и вспомнил все те случаи, когда родители, по его мнению, предавали его. После этого Каспер почувствовал несказанное облегчение, его настроение улучшилось, он впервые за многие годы почувствовал прилив сил.
Если гнев становится частью поведенческой реакции – это проявление техники выживания, а не конструктивного эмоционального навыка. Иногда такая вспышка ярости действительно оказывает положительное воздействие, что намного лучше полного внешнего отсутствия эмоций. Если же при этом для нас не составляет труда извиниться, мы с легкостью восстановим отношения с теми, кто стал объектом нашего гнева.
Пожалуй, лучшим выходом для всех будет умение, испытывая гнев, научиться сдерживать его, не обременять им других, не выплескивать свое чувство наружу, а попытаться осознать его таким образом, чтобы по отношению к окружающим проявить одновременно и открытость, и сопереживание.
Лишь спустя много лет Каспер смог поставить себя на место родителей и взглянуть на ситуацию их глазами. Его обвинения причинили им немало боли и страданий, причем родители так и не поняли, почему он вдруг набросился на них с обвинениями. После случившегося они начали бояться новых нападок и надолго отдалились от сына.
Осознать собственный гнев и выразить его – вовсе не окончательная цель. Мы пробудимся к жизни, если научимся осознавать и выражать печаль и тоску, которые часто скрываются под гневом, – благодаря им мы начнем испытывать потребность в близости и привязанности к окружающим нас людям.
