Галлюцинаторная деятельность

Галлюцинаторная деятельность

Итак, чувство принадлежности себе и чувство Я независимы друг от друга, поскольку можно, сохраняя чувство обладания, утратить чувство деятельности. Это также показали наши ОВТ-эксперименты: деятельность не является необходимым условием возникновения самого простого чувства Я¹³. Но может ли человек галлюцинировать и саму деятельность? Ответ — да, хотя, как ни странно, многие философы долго игнорировали это явление. Вы можете обладать надежным, сознательным опытом того, что действие преднамаренное, даже если это не так. Прямой стимуляцией мозга можно вызвать не только движения тела, но и осознаваемое побуждение к их исполнению. Мы можем экспериментально вызвать сознательный опыт волевого акта.

Рассмотрим один пример: Стефан Кремер с коллегами из университетской клиники Страсбурга стимулировали определенный участок мозга (передний край поясной извилины) для определения эпилептогенных зон перед операцией у пациентки, страдающей эпилепсией, которой не помогало медикаментозное лечение. Стимуляция вызвала быстрые движения глаз, охватывающие обе стороны поля зрения. Пациентка принялась искать ближайший предмет в пределах досягаемости, а рука, противоположная стимулируемой стороне — левая, — потянулась вправо. Она сообщила о сильном, неконтролируемом желании «что-нибудь схватить». Как только она увидела потенциально доступный объект, ее левая рука тут же его взяла. На уровне сознательного опыта неудержимое желание хватать началось и закончилось одновременно со стимуляцией мозга. Итак, ясно: сознательный опыт волевого акта, чем бы он ни был, можно включать и выключать слабым электрическим током от электрода в мозг¹⁴.

Однако существуют более изящные способы вызвать чувство деятельности чисто психологическими средствами. В девяностых годах двадцатого века психологи Дэниел М. Вегнер и Талиа Уитли из университета Виргинии изучали необходимые и достаточные условия для «сознательного опыта воли» с помощью хитроумного эксперимента. В опыте под названием «Я — шпион» они создавали у испытуемых каузальную связь между мыслью и действием, сумев вызвать у участников чувство, что они совершают волевое действие, которое на самом деле выполнял кто-то другой¹⁵.

Каждого подопытного ставили в пару с подставным лицом, которого представляли как обыкновенного участника эксперимента. Они садились за стол друг против друга, и обоих просили опустить кончик пальца на квадратную дощечку, прикрепленную к компьютерной мыши, так что они могли вместе двигать мышью, как блюдцем при спиритическом сеансе. Обоим был виден экран компьютера, на котором показывали около пятидесяти рисунков из детских книжек: пластмассовые динозавры, машинки, лебеди и тому подобное.

Настоящий и подставной подопытные надевали наушники, причем им объясняли, что цель эксперимента — «изучить чувства, которые сопутствуют намерению действовать, то, как они возникают и пропадают». Участников просили около тридцати секунд водить мышкой по экрану, одновременно слушая аудиодорожку из случайного набора слов — некоторые из которых относились к объектам на экране, — с десятисекундными музыкальными вставками. Слова в каждой дорожке якобы различались, а время музыкальных вставок совпадало. Услышав музыку, участники должны были остановить мышку на том или ином объекте и при этом оценить «каждую остановку на уровень личной преднамеренности». Однако испытуемый не знал, что его подставной напарник не слышал ни слов, ни музыки, а получал инструкции, какое движение совершить. В четырех из двадцати или тридцати попыток ему приказывали остановить мышку на определенном объекте (каждый раз на разном); эти предписанные остановки происходили во время музыкальной вставки, после того как испытуемый слышал в наушниках соответствующее слово (например, «лебедь»)¹⁶.

Рис. 16.

У испытуемых проявилась тенденция оценивать такие вынужденные остановки как преднамеренные. Выше всего оценка оказывалась, когда соответствующее слово звучало в интервале от одной до пяти секунд до остановки. Основываясь на этих данных, Вегнер и Уитли предположили, что феноменальное переживание волевого акта или чувства, что вы были причиной действия, управляется тремя принципами. Принцип исключительности требует, чтобы мысль субъекта была единственно возможной и интроспективно доступной причиной действия; принцип последовательности требует, чтобы субъективное намерение по содержанию совпало с действием; а принцип предшествования требует, чтобы сознательная мысль «своевременно» предшествовала действию¹⁷.

Свой вклад в ощущение себя действующим лицом вносит также социальный контекст и долговременный опыт деятельности. Можно заподозрить, что чувство контроля над действием лишь субъективно, что это быстрая реконструкция после действия, однако современные нейронаучные исследования доказали, что вся сознательная сила воли является предварительной конструкцией¹⁸. Восприятие действия как волевого акта, по большей части, связано с тем, что можно как бы интроспективно взглянуть на маленькую часть длинной цепи обработки информации в мозге. Эта цепь ведет от определенных подготовительных процессов — их можно описать как «сборка моторной команды» — к сигналу обратной связи, который сообщает о происходящем действии. Патрик Хаггард из Университетского колледжа Лондона — вероятно, ведущий исследователь увлекательной и несколько пугающей области науки о деятельности и самосознании — показал, что наше осознанное восприятие движения не порождается исполнением моторной команды: нет, оно формируется подготовительными процессами в премоторной системе мозга.

Различные эксперименты показывают, что осознание наших намерений тесно связано с определением того, какие движения мы желаем произвести. Когда мозг предоставляет различные возможности — скажем, дотянуться до конкретного объекта — сознательный опыт намерения, судя по всему, прямо связан с выбором одного из движений. То есть осознание движения связано не столько с конкретным исполнением, сколько с более ранней стадией обработки в мозге: когда движение подготавливается путем сборки различных его частей в единое целое — собственно в моторный гештальт.

Хаггард подчеркивает, что осознание намерения и осознание движения являются двумя разными понятиями, но предполагает, что они возникают из одной стадии обработки моторных команд. Похоже на то, что наш доступ к происходящим в мозгу расчетам движений очень ограничен: осознание сводится к очень узкому окну премоторной активности, промежуточной стадии более длительного процесса. Если Хаггард не ошибается, то чувство деятельности — сознательный опыт «я есть тот, кто действует» возникает тогда, когда связывается осознание намерения и представление о действительном движении. Тогда можно предположить, для чего служит осознание намерения: с его помощью можно распознавать неоптимальную реакцию на события, происходящие в мире вне мозга.

Подробности еще предстоит установить, но мы уже сейчас видим, что такое сознательный опыт деятельности и какова его функция в эволюции. Осознание волевого акта и действия позволяет организму присвоить субличностные процессы в мозгу, ответственные за выбор цели деятельности, за конструирование конкретного порядка движений и за контроль ответных телесных реакций. Когда у человека развилось чувство деятельности, некоторые стадии невероятно сложной каузальной сети в мозгу стали глобально доступными. Теперь мы можем направлять на них внимание, обдумывать их и, возможно, даже прерывать. Мы впервые осознали себя существами, имеющими цели, и смогли использовать внутренний образ этих целей для управления нашими телами. Мы впервые сумели сформировать внутренний образ себя как существ, способных удовлетворять определенные потребности, выбирая оптимальный путь решения задачи. Более того, осознав себя автономными действующими лицами, мы смогли обнаружить, что и другие существа в нашем окружении, возможно — тоже действующие лица с собственными целями. Но анализ этого, социального аспекта эго мне пока придется отложить, чтобы вернуться к классической проблеме философии: к свободе воли.