§ 4. Художественное творчество как девиантность. Размышления профана
Летом 2013 г. российские СМИ активно обсуждали конфликт, связанный с предложением директора Государственного музея изящных искусств им. Пушкина (ГМИН) Ирины Антоновой о воссоздании Музея современного искусства в Москве с передачей ему полотен импрессионистов из петербургского Эрмитажа и естественным возражением директора Эрмитажа Михаила Пиотровского. Я, с одной стороны, был бы рад созданию (восстановлению) Музея современного искусства. С другой стороны, как петербуржец, я был на стороне М. Пиотровского. Но не сам этот спор меня поразил. Удивило другое: какой музей современного искусства, если под «современностью» понимаются импрессионисты, чей расцвет приходится на позапрошлый, девятнадцатый век! После импрессионистов (чьи произведения я очень люблю), были постимпрессионисты (которые мне, пожалуй, ближе), экспрессионисты (это вообще – мое!), далее – кубисты, фовисты, сюрреалисты, абстракционисты, вплоть до современного Modern Art.
Мне нередко удавалось походить по залам музеев Modern Art Хельсинки, Парижа, Нью-Йорка, Мюнхена, Стокгольма, Амстердама, Бильбао и других городов. Представленное в них современное искусство столь отличается от уже вполне классических импрессионистов, да и постимпрессионистов, отечественная публика столь не привычна к этому, что, с моей точки зрения, давно необходимо создание в России постоянных (стационарных) музеев Modern Art, хотя бы в Москве и Санкт-Петербурге, с неизменно пополняемой экспозицией. Да, в Москве на Крымском валу есть нечто подобное, да в Санкт-Петербурге проходят периодически выставки, например, братьев Чепменов, вызывающие скандал наших замшелых «истинных православных». Но ведь это капля в море постмодерна при отсутствии разумной пропаганды и просвещения соотечественников, остановившихся в своих художественных пристрастиях на И. Репине и передвижниках (вполне замечательных). И, конечно, дело не в том, где будут экспонироваться импрессионисты, а очевидна необходимость создания новых музеев действительно современного искусства. Справедливости ради, следует назвать Музей и галереи современного искусства «Эрарта» в Санкт-Петербурге. Отличный музей! Но и в нем отсутствуют очень многие виды современного искусства, широко представленные за рубежом (смею предположить, что это результат внутренней самоцензуры руководства «Эрарта», вызванной разгулом религиозного мракобесия, поощряемого государством).
Немного истории[225].
Импрессионизм (от импрессия – впечатление) в живописи, которым мы восхищаемся сегодня, и чьи представители воплощают наше представление о прекрасном – Э. Мане и К. Моне, О. Ренуар и Э. Дега. П. Сезанн и К. Писсарро – в конце 1800-х годов оказался совершенно неприемлем для публики и профессиональных критиков парижских Салонов живописи. «Они (импрессионисты – Я.Г) отказались слепо руководствоваться методами прославленных мастеров и современных псевдомастеров… Их попытки потрясали современников своим „бесстыдством“»[226]. Во многом разные по художественным стилям. К. Моне, О. Ренуар, К. Писсарро, А. Сислей, Э. Дега, П. Сезанн вынуждены были объединиться в своем сопротивлении «всеобщему мнению» и организовать собственную «выставку отверженных» (1874). Кто мог бы себе представить в далеком 19 веке, что из-за картин импрессионистов будут сражаться мэтры главных музеев постсоветской Москвы и Санкт-Петербурга! А «выставка отверженных» не прообраз ли «бульдозерной выставки» в хрущевской Москве? История повторяется не лучшими своими эпизодами…
Постимпрессионизм вырос из импрессионизма. Мне кажется, что постимпрессионисты (В. Ван-Гог, П. Гоген, А. Тулуз-Лотрек) несколько «экспрессионистее» своих предшественников. И судьбы у них поэкстравагантнее.
Винсент Ван-Гог (1853-1890), всю жизнь страдавший от непонимания и безденежья, живущий, по существу, за счет брата, страдающий психическим расстройством и отрезавший себе ухо. Ван-Гог в молодости говорил о себе: «Я чувствую, что в будущем сделаюсь, вероятно, еще уродливее и грубее; я предвижу, что уделом моим до некоторой степени будет нищета, но я стану художником». Умирая, он произнесет: «La tristesse durera toujours» («Печаль будет длиться вечно»). Настоящая слава пришла к Ван-Гогу посмертно…
Поль Гоген (1848-1903) учеником лоцмана бороздит моря и океаны. Позднее, став художником, наивно надеется, что этот труд прокормит его и семью. Тщетно. Тяжелейшее материальное положение гоняет его по городам Франции, пока он не уедет на Таити. Возможно, жизнь на Таити, вдали от цивилизации, – лучшее время его жизни. Но всюду его преследует одиночество. Попытка вернуться в Париж оборачивается новым одиночеством. Выставка картин не принесла дохода. И художник возвращается на острова Океании. Одно из его последних писем: «Сегодня я ощущаю себя… побежденным нищетой и особенно недугом слишком уж преждевременной старости…».
Анри де Тулуз-Лотрек (1864-1901) – аристократ, сын графа и графини. Казалось бы, ему предстояла обеспеченная и безмятежная жизнь. Но в 15 лет он становится калекой (генетическая аномалия). Окончив лицей, он начинает рисовать. Его влекут совсем не аристократические салоны, а богемная жизнь Монмартра с кафешантанами, цирком и публичными домами. А героями его картин становятся пьяницы, певицы, цирковые артисты, проститутки. Знаменитый парижский «Мулен-Руж», а затем публичный дом «Флер бланш» становятся местом его пребывания, а артистки первого и жрицы любви второго – постоянной натурой. Злоупотребление алкоголем и беспорядочная сексуальная жизнь приводят ставшего знаменитым художника («Велас-кес шлюх», по мнению современников) в психиатрическую клинику, а затем и на кладбище…
Может быть, именно жизнь и творчество великих представителей постимпрессионизма служат лучшей иллюстрацией на тему творчество как девиантность.
Экспрессия – выражение, яркое проявление чувств. Экспрессионизм, по мнению автора, – бурная эмоциональная реакция на предвоенную (Первая мировая война) – военную (обе мировые войны) – поствоенную реальность.
Одним из известнейших и ранних представителей экспрессионизма является норвежский художник Эдвард Мунк (1863-1944). Его картина «Крик» (1893) может служить вывеской этого направления. Автору этих строк, весьма близка идеология экспрессионизма («мотивы боли и крика»), не случайно именно «Крик» Э. Мунка изображен на обложке первого издания моей «Криминологии»[227]. Об истоках своего творчества сам Э. Мунк писал: «Мать, которая умерла молодой, передала мне склонность к туберкулезу, а легко возбудимый отец, набожный до фанатизма потомок старинного рода, посеял во мне семена безумия… С момента моего рождения, ангелы тревоги, беспокойства и смерти были всегда рядом… Часто я просыпался ночью, оглядывал комнату и спрашивал себя: «Не в аду ли я?»».
Ярким представителем экспрессионизма может служить Вильгельм Отто Дике (1891-1969) и его знаменитая картина «Труп в окопе» (1924), впрочем, как и вся серия «Война», включая «Раненого солдата» (1924). Примечательна судьба О. Дикса: сын рабочего литейщика – пулеметчик в годы первой мировой войны – после прихода к власти Гитлера лишен кафедры в Дрезденской художественной академии и арестован в 1939 г. – пленный французской армии к концу Второй мировой войны. После освобождения из плена – красит автомобили в Коль-маре… В 1929 г. выставляет картину «Полевые окопы» (1923) – эмоциональное отражение окопных переживаний солдата-художника. И традиционно бурно негативная реакция на «необычную» живопись не только посетителей выставки, но и профессиональных критиков: «комик грязи» (мнение одного из них о художнике)… О. Дике рисует портреты жертв войны – «Продавец спичек», «Инвалиды за карточной игрой» (1920). Основная тема художника – бесчеловечность и ужасы войны. Но О. Дике в своем творчестве поднимает и вечную тему социальной несправедливости и несправедливого неравенства, рисуя портреты простых рабочих и – «сладкую жизнь» богатых.
Судьба Георга Гросса (1893-1959) в значительной степени повторяет судьбу О. Дикса, хотя, в отличие от рабочего происхождения Дикса, считается денди и прожигателем жизни. Но общество не оставляет в покое и Г. Гросса. С 1914 г. он – участник Первой мировой войны, в 1915 г. был ранен. В 1919 г. арестован, как участник восстания спара-такистов. В 1919 г. вступил в Коммунистическую партию Германии, а в 1922 вышел из ее рядов после посещения Москвы и знакомства с В. Лениным и Л. Троцким… В 1921 г. был обвинен в оскорблении германской армии, оштрафован, а серия его сатирических рисунков «С нами Бог» уничтожена по приговору суда. В нацистской Германии его творчество было причислено к «дегенеративному искусству»… Не напоминает ли это хрущевскую реакцию на «пидорасов», спровоцированную советскими художниками-академиками?… (Кстати, как похожи не только по тематике, но и по художественному стилю живопись СССР[228] и Германии[229] минувшего столетия…).
Не будучи искусствоведом, я осмелюсь лишь предположить, что идеи экспрессионизма живы и иногда проявляются сегодня в виде то произведений братьев Чепменов (чьи работы, представленные на выставке в Санкт-Петербурге, решила проверить на экстремизм прокуратура города по наводке «истинно православных»[230]), то картин Шарунаса Сауки[231] (с элементами сюрреализма и «босхизма»). «Несомненно, творчество Шарунаса Сауки – это художественное явление современности, мимо которого никто не сможет пройти равнодушно. В нём есть и гений, и безумие, и то необъяснимое, что присутствует во всех великих произведениях искусства – социальный раздражитель, на который каждый реагирует по-своему»[232]. Итак: творческий гений – «безумие» – социальный раздражитель. Триада, в какой-то степени характеризующая творчество, как девиантность.
Сам Шарунас Саука объясняет свое фантасмагорическое творчество: «Человек всегда стремился сделать то, что не позволено (запрещено). Общество фактически использовало все возможные запреты… Я попытался выразить это „не разрешенное“, которое является во мне»[233]. Эти слова художника – еще одно подтверждение представлений о творчестве, как девиантности.
Мы имеем дело с постэкспрессионизмом! (Неоэкспрессионизм уже был в 1970-х – 80-х годах).
Опуская многочисленные художественные направления XIX–XXI веков (кубизм, конструктивизм, фовизм, дадаизм, поп-арт и несть им числа), нельзя не остановиться на сюрреализме (от фр. surrealisme – сверхреализм). Катаклизмы начала XX века, Первая мировая война, крушение многих иллюзий, несправедливость общественных отношений порождает желание оказаться вне, выскочить за. В том числе – в мир снов. Произведения классиков сюрреализма (С. Дали, Р. Магритт, М. Эрнст) нередко напоминают сновидения – более «простые», «реалистичные» у Р. Магритта, весьма замысловатые у С. Дали.
«Манифест сюрреализма» был написан Андре Бретоном в 1924 г.[234] В нем, в частности, говорится: «Сюрреализм есть чистый физический автоматизм, посредством которого мы стремимся выразить в слове или в живописи истинную функцию мысли. Эта мысль продиктована полным отсутствием всяческого контроля со стороны рассудка и находится за пределами всех эстетических и моральных норм». Итак, отсутствие всяческого контроля и нахождение за пределами социальных норм. Эти признаки сюрреализма привели А. Бретона и Л. Арагона к мысли о его тотальной революционности. Но классики сюрреализма выражали скорее не политическое, а художественное неприятие действительности, а потому их произведения отражают пренебрежение реальностью и уход в фантасмагорические сновидения.
Сальвадор Дали (1904-1989) родился в семье нотариуса. С детства был капризен и неуправляем. В возрасте 16 лет теряет мать, к которой, по словам самого Дали, относился «с религиозным обожанием». Это не помешало Дали в 1929 г. выставить картину с собственноручной надписью: «Я плюю на свою мать». В этом – весь С. Дали. Полное непризнание морали – принцип художника. С детства страшно боится… кузнечиков. В расцвете творчества пишет картины с изображением гигантских кузнечиков, в т. ч. в знаменитом «Великом мастур-баторе» (1929). Неприятие действительности приводит к сознательному построению своей жизни, своего облика (знаменитые закрученные вверх усы вопреки «обвислым усам» Ф. Ницше – своего кумира de facto) и своего творчества, как парадокса. «Дали видит мир умирающим, распадающимся, теряющим смысл, а самое бессмысленное и мертвое – это фасады разума и морали, это политические программы и семейный идеал, это сама эстетика, это и сам человек»[235]. Вспомним, «мораль – сапоги всмятку» Н. Г. Чернышевского…
Рене Магритт (1898–1967) провел тяжелое детство в небольшом промышленном городе Бельгии. Его мать утопилась в реке, когда мальчику было 12 лет, что не могло не повлиять на психику ребенка. До 28 лет работал художником плакатов и рекламы на фабрике бумажной продукции и лишь затем смог заняться самостоятельным творчеством. В отличие от работ С. Дали, Р. Магритт рисует реальные вещи, но они помещены в нереальные ситуации, их соединения нереальны. Так, в «Условиях человеческого существования» картина на мольберте должна загораживать часть виднеющегося в окне моря, но мы видим море «сквозь» картину. В «Вероломстве образов» нарисована трубка с надписью: «Это не трубка». В «Сыне человеческом» портрет мужчины, лицо которого закрывает яблоко. «Замок в Пиренеях» висит на огромной скале в воздухе над морем. В «Царстве света» дом с садом и деревьями изображены ночью, светятся окна, горит фонарь. А над ними – ясное голубое дневное небо.
Цель Р. Магритта, по его собственному признанию, заставить зрителя задуматься. (Символично, что именно в залах Р. Магритта в брюссельском музее я столкнулся в 1994 году с окруженным охраной Салманом Рушди, приговоренным иранским лидером Али Хаменеи к смертной казни за роман «Сатанинские стихи»…).
Отец Макса Эрнста (1891-1976) работал в школе для глухонемых и был человеком властным, а мать – кроткая женщина, любившая рассказывать сыну сказки. В годы Первой мировой войны М. Эрнст оказался на фронте и вернулся с войны ярым ее противником. Когда в Германии к власти пришли фашисты, творчество М. Эрнста, как и других дадаистов и сюрреалистов, было причислено к «дегенеративному искусству». Затем в 1939 г. во Франции его интернировали как подданного враждебного государства. Он попадает в лагерь, из которого ему удалось спастись лишь с помощью своего друга Поля Элюара.
Во многих типично сюрреалистических картин М. Эрнста («Пьющий коктейль», «Молчащие глаза», «Искушение св. Антония», «Европа после дождя» – атомного…) прослеживаются индейские мотивы, как результат жизни в штате Аризона.
В целом искусство сюрреалистов – реакция на сюрреалистическую реальность двух мировых войн, обществ капиталистического и социалистического…
Нельзя не упомянуть современное Modern Art, а также акционизм.
Modern Art охватывает многочисленные направления и разновидности. Иногда – подчеркнуто политизированные; иногда – «сексуализированные», на грани с так называемой «порнографией» (правда, никто не знает, что это такое…); иногда это загробные «ужастики» с черепами, разлагающимися трупами; иногда – не очень понятный набор линий или окружностей… Но всегда – произведения, эпатирующие обывателя, а то и братьев по искусству. Произведения Modern Act могут нравиться или нет, они могут быть более «художественными» или менее, но они есть и заслуживают внимания, размышления и обсуждения, а отнюдь не пренебрежительного осуждения.
Акцизы, как протестные художественные акции, возник, по мнению художественного критика и историка искусств А. Боровского, в начале XX века – с акций футуристов «Пощечина общественному вкусу». Вообще, «всегда были люди, не любившие власть, и у них всегда были разные способы самовыражения… Акционизм – это форма активного, острого, провоцирующего, цепляющего искусства, привлекающего внимание, разрушающего стереотипы – поведенческие, религиозные, политические, психологические»[236]. Иными словами – безусловно отклоняющееся от норм, девиантное поведение.
Наиболее известные современные российские сообщества акционис-тов и их акции: деяния группы «Война» (с блестящим произведением «Фалос в плену у ФСБ» на Литейном мосту Санкт-Петербурга против печально знаменитого «Большого дома» – резиденции КГБ-ФСБ); «Голубые ведерки» (выступающие против изобилия «маячковых» автомобилей); протестные акции художника Петра Павленского (акция «Туша», в ходе которой художник обмотал себя колючей проволокой возле здания Законодательного собрания Санкт-Петербурга, акция в поддержку Pussy Riot, когда он вышел с одиночным пикетом к Казанскому собору, зашив себе рот, наконец, прибил свою мошонку к брусчатке Красной площади[237]); и, конечно же, Pussy Riot с осужденными к лишению свободы молодыми участницами за хулиганство по ст. 213 УК РФ при полном отсутствии в их действиях (куплет в Храме Христа Спасителя в Москве) состава преступления… А переписка одной из осужденных – Надежды Толоконниковой с европейским властителем дум, социальным философом Славой Жижеком – образец общения интеллектуалов на фоне скатывающейся в феодализм современной России…
