Проблемы законотворчества и правоприменения в обществе постмодерна[430]
Мир находится в преддверии новой эпохи, отрицающей традиционную экономику.
Мир находится в новой эпохе, отрицающей традиционное право. Так мне представляется. Обсудим эту проблему.
Экономисты (прежде всего), социологи, философы, психологи (отчасти) с конца минувшего столетия все увереннее говорят о переходе человечества в некую новую, неведомую эпоху. Вспомним Ф. Фуку-яму с его «концом истории». Постепенно выработалось представление о постмодерне, как новой эпохе, новой цивилизации, пришедшей на смену Новому миру или обществу модерна.
Привычные представления о достоинствах либеральной модели экономики, господстве Права, традиционных войнах сменяются знаниями о катастрофическом экономическом неравенстве[431] и разделении всех стран, человечества и населения каждой страны на включенных и исключенных[432], об избирательном правоприменении, о «кризисе наказания», о «гибридных» войнах…
Общество постмодерна, нравится оно нам или нет, вступило в свои права и требует понимания его особенностей и умения «приспосабливаться» к ним. А трудности такого понимания и приспособления приводят к «шизофренизации» сознания. Ф. Джеймисон, один из теоретиков постмодерна, пишет: «Психическая жизнь становится хаотичной и судорожной, подверженной внезапным перепадам настроения, несколько напоминающим шизофреническую расщепленность»[433].
Право в обществе постмодерна (постсовременном обществе) исследуется в трудах известного теоретика права И. Л. Честнова[434]. «Постмодерн выступает, прежде всего, рефлексией, критической позицией относительно эпохи модерна и показывает, что индустриальное общество достигло пределов своего развития и дальнейшее экспоненциальное его развитие невозможно – оно неизбежно приведет к глобальной катастрофе. Постмодерн ставит под сомнение такое исходное основание эпохи модерна, как вера во всемогущество человеческого разума, в его возможность познать абсолютную истину и на этой основе преобразовать весь мир»[435]. Критицизм постмодерна распространяется и на представления о праве, демократии, привычном правопонимании. Главные проявления постмодернизма – релятивизм как взгляд на мир, отказ от истины, новое представление о социальной реальности[436].
Порассуждаем на эту тему в связи с некоторыми характеристиками общества постмодерна.
Глобализация и фрагментаризация. С одной стороны, глобализация экономики, финансовых потоков, технологий, а также… преступности (прежде всего, организованной – торговля наркотиками, людьми, оружием, человеческими органами, да и киберпреступности) должна привести к «глобализации» права, выработке общемировых основополагающих принципов и норм, обязательных для каждой страны, к глобализации деятельности правоохранительных органов (Interpol, Europol и т. п.). С другой стороны, фрагментаризация влечет образование многочисленных «фрагментов» каждого общества со своими представлениями о должном, обязательном и не очень… Фрагментаризация, наряду с постмодернистской релятивностью, приводят к размыванию границ между дозволенным и недозволенным, к фрагментаризации и множеству нормативных (правовых, моральных) «систем». Чем более фрагментарно общество, тем больше в нем нормативных субкультур (а, следовательно, и вариантов «отклонений»). И кто вправе судить, чьи нормы «правильнее» и что тогда есть «отклонения»? Бескомпромиссная «борьба» с наркотиками в России или кафе-шопы с марихуаной в Амстердаме, «Christiania» в Копенгагене? Административная ответственность за занятие проституцией, уголовная – за содержание «притонов разврата» в России или Red Light District («квартал красных фонарей») в том же Амстердаме? Доступность алкоголя во всех европейских странах или длительное тюремное заключение за бутылку водки в ОАЭ?
О равенстве всех перед законом и независимости судов неприлично вспоминать во многих странах, включая Россию. О каком достижении «истины» по делу можно говорить в условиях постмодернистского релятивизма/агностицизма? История человечества и история науки приводят к отказу от возможности постижения «окончательной истины». Очевидна относительность любого знания (включая уголовно-правовое). Как известно, «есть много истин, нет Истины». Многократно подтверждается «принцип дополнительности» Н. Бора (например, негативные и позитивные проявления девиантности). В науке господствует полипарадигмальность. «Постмодернизм утверждает принципиальный отказ от теорий»[437]. «Сама «наука», будучи современницей Нового времени (модерна), сегодня, в эпоху постмодерна, себя исчерпала»[438]. Бессмысленна попытка «установления истины по делу» (уголовному, в частности). А тысячи, сотни тысяч невинно осужденных томятся в тюрьмах, проклиная «правосудие». При этом миллионы виновных в тяжких преступлениях наслаждаются свободой.
Может быть прав был крупнейший немецкий специалист в области уголовного права, автор многочисленных Комментариев к уголовному кодексу Германии профессор Н.-Н. Jescheck, выдвинув предложение об отмене уголовного права, как несовместимого с правами человека и гражданина?[439].
Право материализуется в законодательстве (оставим в стороне дискуссии о сущности Права, его нетождественности закону, «не всякий закон выражает дух права. Более того, мы все чувствуем, что в одном законе права меньше, а в другом больше»[440]). Оно конструируется законодателем, исполняется (реализуется) правоприменительными органами – от полиции до суда. Но каковы реальные конструкты – законы? Закон, запрещающий усыновлять российских детей гражданами США? Закон об уголовной ответственности за «оскорбление чувств верующих» (ст. 148 УК РФ)? А как быть с чувствами атеистов? Размножающиеся законы об уголовной ответственности за экстремизм? Хорошо бы точно знать, что это такое…
О правоприменении – и не только в России – лучше вообще помолчать.
И всегда ли государство реализует закон, право? Иногда это «лучше» (надежнее) осуществляет… мафия. Интересны на эту тему рассуждения участников дискуссии «Государство и мафия»[441]. Вот некоторые отрывки из выступлений. «Если вы начнете следовать полностью всем требованиям закона, ваш бизнес фактически будет разрушен… Мы должны следовать законам и должны платить налоги, но взамен нам ничего не гарантируется – ни здравоохранение, ни образование. Это делает современное государство таким типом мафии, которая работает на обогащение немногих за счет всех. Вот эти три понятия – государство, закон и мафия – на современном этапе очень сильно пересекаются». Можно напомнить о станице Кущевской, где много лет всем правила банда С. Цапка, об авторитете Винни-Пухе – мэре г. Владивостока, об ОПГ, орудующих в Екатеринбурге, Хабаровске, Гусь-Хрустальном, Ленинск-Кузнецке, Энгельсе, далее – везде… Мафия и государство «пересекаются» не только в России. Хорошо известна роль итальянской (в первую очередь, сицилийской) мафии в «управлении» провинцией. «Институционализирована» и договорная с государством японская якудза. Об этом же свидетельствует и книга Балинта Мадьяра «Анатомия посткоммунистического мафиозного государства: На примере Венгрии». Оглянемся: может быть мафии сменили государство уже вокруг и рядом?…
Очевидно, что Право, Закон, Правосудие, какими они мыслились в Новое время, время модерна, исчерпали себя, так и не воплотившись полностью в действительность. Гилеровские и ленинско-сталинские концлагеря, ГУЛАГ, Холокост, Освенцим развеяли иллюзии эпохи Просвещения и модерна.
И еще одна тема, выходящая за рамки постмодерна и имеющая всеобщее значение. Я давно (всегда!) был сторонником «тотального» детерминизма, считая «свободу воли» определенной фикцией. Любой поступок, любая мысль имеет определенную детерминацию – генетическую, историческую, социальную, семейную, экономическую, политическую, культуральную и т. д., и т. п., и проч. И вот эта проблема, имеющая прямое и решающее значение для права, законодательства и правоприменения, вновь озвучена и представляет огромный теоретический и практический интерес.
Обратимся к прямым длинным цитатам. «…Несочетаемость свободы и детерминированности физического мира… Мозг – это материальный объект. Состояния мозга детерминированы (определены) его предыдущими состояниями. Все предыдущие состояния определены еще более ранними состояниями и воздействиями внешнего мира. И так до бесконечности. Цепочка причин уходит далеко за пределы рождения. Таким образом, причины всех событий в вашей жизни лежат за пределами вашей жизни. Но как тогда можно нести ответственность за какие-либо действия? И кому тогда принадлежат решения, которые вы «якобы» принимаете? Если эти решения были предопределены задолго до вашего рождения, как вы можете нести за них ответственность?… Мы по большому счету не отвечаем за совершенные поступки. Эта позиция называется твердым инкомпатибилизмом. Ее сторонники считают, что свобода воли и моральная ответственность не совместимы (incompantible) с детерминизмом, то есть с устройством мира, при котором причины с необходимостью определяют следствия. Что удивительно, эта позиция не ведет к необходимости радикальных перемен. Твердые инкомпатибилисты не считают моральную ответственность обоснованной, но они не призывают изменять законы и меры наказания». Как же так? А вот как: «Наказание имеет несколько функций. С одной стороны, это функция возмездия, с другой – функция защиты общества от новых преступлений. Даже если оснований для возмездия нет, то это вовсе не означает, что преступников не стоит изолировать и перевоспитывать. К тому же наказание человека, совершившего преступление, может служить хорошим примером для того, чтобы образумить других – тех, кто только помышляет о преступлениях. Таким образом, даже если свободы воли нет, оснований переделывать уголовный кодекс недостаточно – он выполняет как минимум превентивную функцию, предотвращает новые преступления[442]… Может, уголовный кодекс и не требует полного пересмотра, но вот одно стоит точно поменять – отношение к преступникам. С точки зрения твердых инком-патибилистов, обида, гнев и прочие негативные эмоции в отношении к нарушителям порядка большей частью не оправданы. Источники преступлений лежат за пределами их контроля, поэтому они сами отчасти являются жертвами обстоятельств. К ним следует применять меры пресечения, но негативное отношение к ним не оправдано»[443].
Как эти рассуждения противоречат ненависти народной ко всем «иным», «чужим», «не нашим», как они противоречат любви народной (да и некоторых коллег) к всевозможным запретам, смертной казни, столетним срокам лишения свободы! И как противоречат эти ненависть и «любовь» постмодерну и вообще – здравому смыслу…
Что же делать? Я не могу дать обоснованные ответы на этот вопрос. Для начала необходимо:
• Теоретически и эмпирически исследовать сложившуюся правовую реальность, отбросив предубеждения и иллюзии модерна.
• Осуществлять постоянный мониторинг изменений правовой действительности.
• Максимизировать взаимодействие государств, правоприменительных органов в законотворческой и правоприменительной деятельности, осознав, что изоляционизм в условиях глобального мира постмодерна губителен.
• Обеспечить признание всеми государствами, юридическими и физическими лицами недопустимости применения какого-либо физического насилия (войн, смертной казни, телесных наказаний, криминального насилия), как угрожающего самому существованию человечества (возможность омницида), и реализацию этого принципа, швейцеров-ского принципа «Veneratio vitae» («благоговение перед жизнью», любой жизнью, включая животных, птиц, несекомых).
• Обосновать программу «неравного права», обеспечивающего законодательные привиллегии «исключенным» (бесплатные образование и медицина, освобождение от налогов и т. п.) при отсутствии льгот для «включенных», а может быть и наличие неких ограничений для сверхбогатых, включая повышенные налоги, обязательную благотворительность и т. п.
• Минимизировать уголовно-правовые, административно-правовые, гражданско-правовые запреты, подвергая правовой регламентации лишь то, без чего существование общества и его членов становится невозможным.
• При безусловной отмене смертной казни, минимизировать применение лишения свободы, его сроки (максимум – 10 лет), оптимизировать условия отбытия наказания в виде лишения свободы. Максимально заменять лишение свободы иными мерами наказания (штрафные санкции, ограничение свободы, различные виды общественных работ).
Понимаю нереальность большинства выдвинутых положений, но и их необходимость для выживания людей, государств, человечества в мире постмодерна. Реализм должен, наконец, придти на смену прекраснодушному оптимизму…
А, впрочем, все за нас решат Сингулярность и странный аттрактор[444]…
