Отношение к ребенку как к личности
Если ребенок – это личность, достойная всяческого уважения, и уникальное человеческое существо, то из этого следует, что он автоматически наделяется правом быть субъектом. Все, что ведет к восприятию ребенка в качестве объекта (изучения, заботы, интересов и даже любви), полностью исключается. И в ребенке Дольто защищает прежде всего субъект желающий точно так же, как принято защищать любое живое существо, будь оно большое или маленькое. В данном случае желание понимается в интерпретации Фрейда, чью концепцию она заимствовала, чтобы применить ее к ребенку, которого предстоит обучить и воспитать. Итак, любой субъект – это субъект желающий, и именно в таком качестве его нужно воспринимать. И для родителей главным является умение распознавать желание, выражаемое ребенком.
Добиться этого можно разными способами. В противоположном случае невнимание родителей к желаниям ребенка, отказ от его восприятия в качестве субъекта желающего могут привести к тому, что он превратится в робота, станет ребенком-вещью, «овеществится» (23), по образному выражению Дольто, часто прибегавшей к этой формулировке, максимально точно отражавшей данную ситуацию. Ребенок как домашнее животное (собака, кошка), любимая вещь – Дольто говорит, что у нее сформировался длинный и удручающий список, отдельные позиции которого она цитирует: «Дети как престижная вещь, которой гордятся: «Вы знаете, мадам, мой сын лучший в классе». Ребенок-кошечка или ребенок-собачка, которых холят и лелеют, ребенок-кукла (или вешалка), которому постоянно меняют наряды, ребенок-емкость, которого до отказа набивают едой и знаниями, дети-агрессоры, доводящие любого человека до полной потери сил и бездействия и буквально изводящие семью; дети, застывшие на фаллической стадии своего развития; дети, стремящиеся быть как все; дети ранние старички; дети, вообразившие инцест…» (24)
Если ребенок подчинен воле родителя и полностью лишен возможности исполнить свое собственное желание; если взрослый все знает лучше его, когда, например, есть, спать, садиться на горшок, что надеть, чтобы не было жарко или холодно; если родитель требует от ребенка подчинения нормам и правилам, не признавая его желаний и не отдавая себе отчета в их специфике; если взрослый навязывает ему стандартизированное поведение, можно ручаться со стопроцентной уверенностью, что ребенок дорого заплатит за это своим психическим здоровьем.
В начале 1960-х Бруно Беттельхейм предупреждал одну из мамаш: «У бедного ребенка нет другого выбора, как предварять ваши ожидания, в то время как он должен спонтанно постигать жизнь. И он заслуживает похвалы, если делает это самостоятельно. В противном случае мы вырастим поколение, неспособное противостоять интенсивной пропаганде» (25). Дольто вооружается теми же аргументами, основываясь на тех же психоаналитических концепциях, которые она пытается донести до аудитории: «Именно об этом, о различии в желаниях родителей и детей, я рассказывала во время передач, когда отвечала на вопросы, задаваемые в письмах» (26).
Она не раз предупреждала об опасности оглупления ребенка под предлогом защиты и непрестанной заботы о нем. «Воспитание, основанное на чрезмерной опеке ребенка, напоминает воспитание умственно отсталых» (27). И она не уставала повторять, что нужно уважать личность ребенка в любом ее проявлении, нужно «постоянно поддерживать с ним отношения как на эмоциональном, так и на языковом уровне. Ведь нужно не только удовлетворять нужды ребенка, но и прислушиваться к его желаниям» (28).
