Детские вопросы
Проявлять внимание к детским вопросам не так-то просто. Они возникают внезапно и часто застают вас врасплох, они могут касаться деликатных проблем, и иногда ребенок выражает их косвенно, ходя вокруг да около, иногда прямо в лоб задает их, да так, что родитель не знает, что сказать. «Не следует притворяться, будто вы их не слышите. Как только ребенок задает вопрос, сразу же отвечайте на него, говоря правду» (21). Дольто считала, что ложный, двусмысленный ответ причинит вред ребенку. «Твой папа путешествует», «У тебя нет отца» или «Твой папа отправился на небеса» – все это ловкие отговорки для ребенка, который вполне способен понять ответ, адаптированный к его возрасту, его уровню владения языком. И если взрослый уклоняется от вопросов ребенка, отвечает на них всякими небылицами или в худшем случае относится к ним с презрением, безразличием или усмешкой, например: «У меня нет времени», «Ты слишком маленький, подрастешь – поймешь» и т. д., то все это может иметь пагубные последствия для ребенка. Даже если вы едете в машине и остановились на красный сигнал светофора или моете посуду, вы должны уметь расслышать вопросы ребенка, вы должны ловить их на лету. Каждый детский вопрос – это приглашение к разговору, ваш драгоценный пропуск в его внутренний мир, проявление со стороны ребенка безоговорочного доверия, с которым он относится к взрослым.
Что же касается Дольто, то она до последних дней надеялась, что каждый родитель научится понимать с первого слова вопрос, который как подарок ему преподносит ребенок, и что каждый родитель сумеет воспользоваться предоставленным ему шансом. И даже более того: каждый родитель должен научиться выслушивать и ответы ребенка, «хотя некоторые видят в этом проявление некой революционности, но других революций в этом смысле нет и быть не может» (22). Слушать ребенка, разговаривать с ним – это значит припасть к источнику человечности и доброты и способствовать расцвету его личности.
И даже если вопрос неловко сформулирован, даже если задан в самый неподходящий момент, желательно, чтобы родитель не оставлял его без внимания и воспринимал как протянутую ему руку помощи, поскольку так оно и есть. В этот краткий момент у родителя появляется редкая возможность (ведь такие ситуации нечасто повторяются) понять ребенка, проникнуть в его внутренний мир. Но еще задолго до Дольто процесс идентификации[18] у ребенка, процесс проникновения в его внутренний мир получил освещение в литературе, и, может быть, впервые в истории воспитания Януш Корчак заглянул в душу ребенка с позиций взрослого читателя. Его роман «Когда я снова стану маленьким» (23), датируемый 1924 годом, свидетельствует о мужестве автора, решившегося на изображение многогранного мира взрослых глазами рассказчика, бывшего взрослого, ставшего вновь ребенком.
Тот факт, что Дольто предлагает родителям относиться к ребенку как к уникальной личности, воспринимается большинством как наказ встать вровень с ребенком. Но для нее не может быть и речи о том, чтобы относиться к нему как к низшему существу, как к недочеловеку. Его малый возраст, его незавершенное развитие не превращают ребенка в неполноценного индивидуума. Помимо уважительного отношения к ребенку, умение его слушать требует от родителей усилий по идентификации, то есть по сопереживанию, по запоминанию того, о чем он говорит. Тем не менее ваш ребенок – это не другой вы и даже не ваш двойник, и он заслуживает по отношению к себе такого же почтения, какого заслуживает именитый гость или иностранец. Это сравнение часто встречается у Дольто. «Относитесь к ребенку так, как вы бы хотели, чтобы относились к вам» (24), – советует она родителям. Но речь не идет о том, чтобы олицетворять себя с ребенком, раствориться в нем, так как встать на его место не означает занять его (25).
