12
История шарлатанства
Древние мудрости китайской медицины и аюрведы, а также представления Гиппократа о темпераментах сегодня могут казаться нам странными. Но в домедицинскую эпоху подобные убеждения считались вполне понятными. Это было лучшее, что доступно людям. Порой лечение приносило больше вреда, чем пользы, но когда болезнь атакует, появляется желание вмешаться, даже если вмешательство в конечном итоге бесполезно. За последние несколько сотен лет развилось много странных, нелогичных убеждений относительно еды и здоровья, и это неудивительно, ведь едой и здоровьем обеспокоено любое общество. Многие ЗОЖ-гуру за это время пришли и ушли, многие исчезли без следа. Но влияние некоторых ощутимо по сей день.
«Доктрина подписей»
Пожалуй, первый глубоко заблуждавшийся гуру здорового питания, оставивший после себя письменные свидетельства, – это ботаник Уильям Коулс, живший в XVII веке. Большое влияние на него оказали труды немецкого мистика Якоба Бёме. Коулс популяризировал «док трину подписей»: якобы продукты, особенно лекарственные растения, наглядно демонстрируют характеристики, дающие визуальные ключи к их оздоровительным возможностям. Корни этой концепции уходят в религию, в идею о том, что Бог хотел показать человечеству, какую пользу могут принести его дары. Такая вот божественная игра в медицинские угадайки. Считалось, что грецкие орехи должны помочь при заболеваниях мозга, весёлка обыкновенная (Phallus impudicus) избавит от мужского бесплодия, а очанка лекарственная – ее цветки напоминают пару ярких голубых глаз – должна справляться с глазными инфекциями. Коулс объяснял это так:
«Хоть грех и сатана погрузили мир человеческий в пучину немощи, благодать Господня, что наполняет все его творения, сильна. Она позволяет травам расти на горах ради пользы человеческой. Придал им Господь не только очертания определенные, но и обозначил их подписью своей, чтобы каждый сын божий прочитал, как сие растение использовать».
Конечно, это глупо и совершенно неправильно. Интересно, что, пожалуй, громче всех о том, насколько это глупо и неправильно, кричал Самуэль Ганеман, отец-основатель гомеопатии[16]. Он описывал эту теорию как «безумие древних врачей». Когда кронпринц шарлатанов объявляет вас шарлатаном, это значит, что вы, видимо, ступили на зыбкую почву. Однако справедливости ради надо отметить: ряд гомеопатических снадобий основан на растениях, которые использовал Уильям Коулс. То есть использовать экстракт растения сам по себе – это глупо, но Ганеман был уверен, что если развести его так, чтобы ничего, кроме воды, не осталось, эффективность растения можно будет объяснить.
Системы убеждений, похожие на «доктрину подписей», до сих пор существуют во многих культурах. Они считаются реликвиями дописьменной языковой эпохи. Их использовали, чтобы создать визуальные ассоциации, помогающие уяснить медицинское предназначение растений[1]. Эти ассоциации, скорее всего, возникали после того, как были обнаружены некие медицинские свойства, и служили своего рода системой запоминания информации в эпоху, когда еще не было справочников и поисковых систем. Со временем они каким-то образом смешались с эссенциализмом и религиозными убеждениями, и то, что начиналось как простое подспорье в запоминании, стало доказательством божественного промысла.
Забавно, как часто пересекаются еда, здоровье и религия. От идей Уильяма Коулса до наших дней дошло многое: например, мидии и устрицы по сию пору наделяют свойствами афродизиаков, очевидно, потому, что они напоминают женские гениталии. Верится с трудом, но «доктрина подписей» сейчас переживает что-то вроде ренессанса: на множестве сайтов с уклоном в эзотерику и натуропатию лечебные возможности различных продуктов рассматриваются на основе ее принципов.
Георгианские шарлатаны и вегетарианцы
В георгианскую эпоху (1714–1830) «доктрина подписей» сдала позиции – возможно, в силу распространения продуктов из Нового Света, таких как картофель и кукуруза. В привычную систему убеждений они не вписывались – в конце концов, картофель выглядит просто как картофель. Магическое мировосприятие, вероятно, стало ассоциироваться с ушедшей эпохой – мир начали завоевывать научные идеи. Последним английским монархом, практиковавшим обычай «королевской хвори», основанный на вере в то, что прикосновение к монарху поможет исцелиться от недуга, была королева Анна. Ее смерть в 1714 году ознаменовала зарю эпохи Просвещения и конец древнего мистицизма.
Увы, в георгианскую эпоху началось и увлечение «индивидуальными путешествиями в мир здоровья». Многие дневники того времени фиксируют фанатичный интерес к перистальтике кишечника и весу. В некоторых отношениях с тех пор мало что изменилось, и нам повезло, что интернет-блоги появились лишь недавно.
Величайшим шарлатаном по части диет в то время был бесчестный шотландский доктор Джордж Чейн, которого можно назвать отцом-основателем системы «самолечения с помощью питания». Соотечественник и друг Исаака Ньютона, Чейн, пожалуй, первый человек в истории, который подходит под шаблон ЗОЖ-блогера, запатентованный Разъяренным поваром. В своей популярной книге «Английская болезнь» он писал:
«Приехав в Лондон, я внезапно переменил всю мою манеру жизни… Мое здоровье через несколько лет подверглось величайшему страданию, обусловленному столь внезапными и грубыми переменами. Я стал чрезмерно грузен, одышлив, впал в сонливость и вялость… В то время ноги мои целиком покрылись цинготными язвами. Сочившийся из них гной непрерывно разъедал кожу, и передние части обеих ног были одно сплошное воспаление».
Наслаждаясь жизнью лондонского высшего света, он стал страдать от ожирения и в какой-то момент достиг веса в 32 стоуна[17], но кризис здоровья заставил его переключиться на умеренность и воздержание. Он решительно удалил мясо из своего рациона, весьма существенно похудел и начал проповедовать отказ от мяса своим многочисленным богатым и влиятельным пациентам. Чейн также выпустил об этом целый ряд назидательных книг, язык которых напоминает язык современных блогеров, которые пишут о чистопитании. В своих «Эссе о здоровье и долгожительстве» он отмечает, что его диета «создана для тех, кто в состоянии и хочет воздержаться от всего вредного, отказаться от соблазнов, следовать правилам, соблюдение коих способствует приемлемому уровню здоровья, легкости и свободе духа».
Как и современные проповедники ЗОЖ-причуд, он верил не только в то, что его диета способствует потере веса, но и в то, что она способна отменно лечить от недугов. В «Английской болезни» он наделяет свою «овощную и молочную диету» впечатляющими целительными возможностями. Единственное, что Чейн мог бы перенять у современных блогеров, – это чуть более цепляющее название изобретенной системы питания.
«Есть случаи, при которых овощная и молочная диета решительно необходима, – например, острая и хроническая подагра, ревматические, раковые, проказные и золотушные расстройства, острые нервные колики, эпилепсии, сильные истерические припадки, меланхолии, чахотки и прочие расстройства, упомянутые в предисловии, а также последние стадии всех хронических душевных расстройств. Мне редко доводилось видеть, чтобы при подобных расстройствах такая диета не показала в конце концов хороший результат».
«Английская болезнь», упомянутая в его важнейшем труде, – это не ожирение и не какой-то другой физический недуг, от которого, как он утверждает, может вылечить его диета. Чейн верит, что главная ее сила – в лечении психической болезни и что ожирение происходит от меланхолии, вызванной роскошью и избыточностью современного городского образа жизни. В своих более поздних работах «Естественный метод лечения болезней тела» и «Расстройства ума, зависящие от тела» он пишет, что его диета – «верное и настоящее противоядие и профилактическое средство от головокружения, сбоев и беспорядков в рассудке и действиях, потери мыслительных способностей, памяти и чувств».
Чейн – причудливый и сложный персонаж, до странности напоминающий современного ЗОЖ-гуру (хотя мне ничего не известно о том, чтобы он женился на болезненно-скучной музыкантше и дал своим детям смешные имена). Он был с головой погружен в безбедную, элитарную жизнь и потерял всякую связь с реальностью. Его мысль, что ожирение – главная болезнь эпохи, резко контрастирует с ужасающей нищетой и лишениями, которые вынуждено было терпеть большинство городского населения. Для всех, за исключением редких избранных, мясо было роскошью. О том, чтобы исключать его из рациона ради здоровья или по соображениям этики, нечего было и думать. Настоящей «английской болезнью» были социальное неравенство и антисанитария городской жизни. Размышления Чейна так же смешны и слабо связаны с реальностью, как жалобы инста-селебритис на изнеможение, воображаемую непереносимость и спутанность сознания.
Диета Чейна, похоже, одной из первых потворствует исключению из рациона определенных продуктов якобы ради здоровья. В его время это было возможно только благодаря богатству и роскоши, но интересно посмотреть, какие всходы дала такая идея. Чейн открыто говорит о моральном отвращении к потреблению мяса, плохо скрывая отсылку к религиозной воздержанности и чистоте. Это не похоже на современных ЗОЖ-гуру: они повторяют многие заветы Чейна, но прячут морализаторскую подоплеку. Зато притянутые за уши, выдуманные ЗОЖ-правила остаются во многом такими же, и байки вместо доказательств, и евангелическое рвение, основанное на личном опыте, тоже. Чейн был одним из первых, кто связал пищу и здоровье с моральными ценностями, особенно в вопросах вегетарианства. Все это продолжится в викторианскую эпоху и дойдет до наших дней. Чейн жил привилегированной жизнью, был вдохновлен своим выходом из кризиса здоровья и сигнализировал миру о своих добродетелях с помощью воздержанности и отказа от мяса. Никого не напоминает?
Викторианцы, эксперты по шарлатанству
В викторианскую эпоху шарлатанство пошло в массы. Урбанизация, доступность газет и рекламы, а также осознание власти науки и технологий перевели шарлатанство на новый, опасный уровень. Большое влияние получили бренды, продающие противные и опасные сиропы и ликеры. «Ликер Годфри» и «Успокаивающий сироп миссис Уинслоу», оба – детские лекарства на основе опиума. Эти средства называли нянькой для бедных – они были более дешевым и эффективным способом прекратить голодные детские крики, чем еда. Из-за таких снадобий множество детей умерли от голода – этот скандал редко упоминается. Трудно сказать, сколько детей погибло от пристрастия к опиуму, поскольку большинство смертей списывали на голод и недоедание, но в XIX веке использование таких опасных средств было широко распространено.
Популярностью пользовались и другие странные запатентованные лекарства, сопровождаемые дикими утверждениями, будто они могут вылечить от огромного количества всевозможных болезней. Пожалуй, самым продаваемым из этих лекарств был волшебный «Эликсир Даффи», разработанный церковнослужителем Энтони Даффи. По сути, это слабительное, разведенное в джине, но преподносилось оно как многообещающий препарат с невероятной целебной силой, способный воздействовать на широкий спектр болезней, – распространенная тактика шарлатанов, одержимых желанием охватить как можно больше потенциальных покупателей. Эликсир Даффи позиционировался как лекарство от подагры, цинги, колик, душевных расстройств, рахита, газов и многих других недугов. Им повсеместно «лечили» младенцев и маленьких детей – понятно, что они успокаивались, выпив джина.
В то же время в изолированных группах процветало вегетарианство – движение, в основе которого лежали политическая активность и протест против верхушки. Многие религиозные группы, социалисты и феминистски отказывались от новой, второсортной викторианской кухни, выбирая отказ от мяса и вызов традиционному укладу. Во многом это движение развивалось благодаря романтизации доиндустриального прошлого и растущему недоверию к современному индустриальному обществу.
Хотя отказ от мяса был зачастую политическим жестом, ложные ассоциации со здоровьем распространялись тоже. Новые адепты вегетарианства связывали мясо с грязью и болезнями, говорили, что оно наполнено паразитами, разносит инфекции, что его потребление приводит к раку и подагре. Тут мы видим зарождение морализаторской псевдонауки, видим, как неправда используется, чтобы усилить концепцию.
Викторианские вегетарианцы создали целый ряд обществ и регулярно бросали вызов мясоедам на спортивных соревнованиях. Они были одержимы желанием доказать свою силу и энергичность. Разочарованные в урбанистической жизни группы интеллектуалов конца XIX века видели в доиндустриальном, сельском образе жизни свой идеал. Дикую нищету, болезни и недоедание, которые царили в этом потерянном рае, они при этом игнорировали.
Помимо мяса, демонизировали и белый хлеб – в основном по политическим и религиозным причинам. Для многих демократизация белого хлеба, который до недавних пор был доступен только элитам, стала символом того, что мир испортился. Активисты мечтали вернуться к традиционным способам помола, а заодно и к более простому образу жизни, в которой нет места страхам перед современностью.
А бояться тогда было чего. В городах царили антисанитария, холера, брюшной тиф. Широко распространялись желудочно-кишечные заболевания, система продовольственного снабжения была далека от совершенства: продукты могли содержать различные примеси. Муку зачастую подменяли мелом, штукатуркой или квасцами, чтобы только удовлетворить ненасытных потребителей. Пиво и молоко сплошь и рядом разводили водой. Очень частыми были случаи, когда недобросовестные или невежественные производители портили продукты.
В 1858 году кондитер из Бредфорда по имени Джозеф Нил случайно покрыл партию мятных конфет мышьяком, который он купил, думая, что это дешевый пищевой имитатор – гипс. Сотни людей заболели, а двадцать один человек погиб. Начались общественные протесты, стали говорить о том, что необходимо регулировать производства, дабы избежать фальсификации продуктов питания.
В викторианскую эпоху бедные городские жители полностью зависели от пищевой промышленности. Они не могли себе позволить много мяса, так что отказ от любых продуктов был все еще прерогативой богатой интеллектуальной элиты. Загрязнения и связанные с ними страхи привели к созданию хорошо известных брендов, миссия которых заключалась в том, чтобы успокоить все более тревожную публику.
Crosse & Blackwell обещали, что их консервы не загрязнены медью. Чайные бренды типа Tetley гарантировали, что их продукция не подделывается. Компания Nestl? развивалась благодаря продажам консервированного молока без примесей. Потребность в безопасности и чистоте обеспечила большим производствам рост на фоне урбанизации викторианской Англии. Странные пуританские ЗОЖ-привычки того времени способствовали появлению многих заметных и стабильных предприятий пищевой индустрии. Социальные реформаторы, которые отвергали традиционную кухню, оказались знатными кулинарными новаторами. Многие шоколадные бренды, как Fry ’s, Cadbury и Rowntree, были основаны британскими квакерами в рамках борьбы за трезвость. Какао продавалось как замена алкогольным напиткам (и заодно как многообещающий продукт без примеси кирпичной пыли).
В США вегетарианцы из движения адвентистов седьмого дня развили производство Kellogg’s Corn Flakes, чтобы популяризовать потребление завтраков, основанных на цельнозерновых. Еще один адвентист седьмого дня, Сильвестр Грэхем основал движение, опиравшееся на вегетарианские убеждения и любовь к цельнозерновым. С его подачи началось производство крекеров Грэхема, которое живо и по сей день. Глядя на то, как теперь относятся к пищевой индустрии, странно думать, что многие крупнейшие бренды и производства родились либо из потребности в чистоте, либо из поучительного отрицания современного мира.
Главный преследователь шарлатанов
Что касается шарлатанской медицины, в викторианскую эпоху она процветала и породила множество трюков и техник, которые до сих пор находятся на вооружении у псевдонауки, – фальшивые доказательства эффективности, дифирамбы от знаменитостей, дикие уверения в безграничной целебной силе, власть рекламы и медиа.
В 1905 году эту индустрию хорошенько изучил журналист Сэмюэл Хопкинс Адамс. Он опубликовал серию статей в журнале Collier’s Weekly, озаглавленных «Великое американское мошенничество». В своих материалах он блестяще рассказывает о шарлатанской отрасли, описывая связанные с ней опасности и разоблачая грязные трюки, с помощью которых публику сбивают с пути истинного. Влияние Адамса было столь велико, а его статьи оказались такими впечатляющими, что от слов общество перешло к действиям: на следующий год был издан Акт «О чистой пище и лекарствах».
Адамс был, пожалуй, первым великим охотником на шарлатанов. Он продемонстрировал представителям народного здравоохранения и активистам, как велики риски, ратовал за перемены, которые защитили бы людей. Окажись Адамс сейчас с нами, он наверняка с удовольствием поучаствовал бы в нескольких сражениях с шарлатанами. «Великое американское мошенничество» до сих пор остается захватывающим чтением, поскольку в нем описываются практики, знакомые каждому, кто интересуется современным надувательством. Пусть викторианские панацеи и масла из змей исчезли с полок, но тот же язык и те же техники используются сегодня, чтобы продавать книги о диетах, детокс-смузи, травяные «лекарства», гомеопатию и прочие снадобья.
Один из моих любимых отрывков у Адамса:
«Вот „верное лечение“, в двух словах. Не „лекарство“, а вера, возникшая благодаря рекламе и подпитываемая „лекарством“, делает свое дело, ну или так только кажется. Если наркоманка может убедить своего дилера, что она в порядке, значит, она в порядке, но только для его целей. В случае с болезнями, которые обычно проходят сами собой, весь вред от „верного лечения“ сводится к тому, что дурак расстается со своими деньгами».
Но Адамс говорит и об опасностях, с которыми сталкиваются те, кто ищет патентованные лекарства от серьезных болезней:
«Самые дьявольские создания – те, кто разрушают надежду, которая из последних сил борется за существование».
Адамс – настоящий герой битвы с шарлатанами, но, к сожалению, хотя патентованные лекарства эдвардианской эпохи остались в далеком прошлом, многие практики, о которых он рассказывал в «Великом американском мошенничестве», до сих пор актуальны. Регулирующие меры могут сковывать псведонауку и шарлатанство, но те всегда найдут лазейку, трещину в почве, на которой расцветут, если не вырвать их с корнем.
Уроки истории
Если мы оглянемся на несколько веков назад, то увидим, как развивались многие придури и глупости, которые все еще существуют. Мы увидим заверения во всеобъемлющих целительных способностях, романтизацию прошлого, убогую классификацию, которая делит еду на плохую и хорошую, символы статуса и наделение диеты медицинскими полномочиями. Несмотря на огромный научный прогресс, мало что изменилось, и мы мало чему научились.
Меры регулирования привели к тому, что порой те, кто раньше втюхивал народу «Эликсир Даффи» или «Настойку Грэхема», теперь продают детокс и диеты, которые якобы могут изменить жизнь. Реформаторы раньше пропихивали свою мораль, призывая есть цельнозерновые, а теперь призывают от цельнозерновых отказаться. От брендов, которые раньше были символом безопасности и чистоты, теперь отказываются, поскольку олицетворением всего самого чистого стали маленькие предприятия. Шарлатаны по-прежнему стремятся к обману, и до тех пор, пока они будут продолжать в том же духе, с ними будут бороться такие, как Адамс.
