1.1. Описание страсти уныния
Уныние — это страсть, которая знакома практически всем. Задолго до научных изучений такого рода состояний святые отцы описали достаточно точно и достоверно картину этого душевного недуга.
«…Из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший», — говорит святой Иоанн Лествичник. «Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига, ненависть к обету, ублажатель мирских, оболгатель Бога, будто Он немилосерд и нечеловеколюбив» [13, с. 113–114, П2].
Вследствие порабощения воли человека страстям происходит непроизводительная растрата его душевных сил. Это неизбежно приводит его к патологическим состояниям печали и уныния. По аскетическому учению, сущность страсти уныния — в совершенном угнетении и расслаблении души человека.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) определяет греховную страсть уныния следующим образом: «Леность ко всякому доброму делу, в особенности к молитве. <…> Небрежение. <…> Праздность. Излишнее успокоение сном, лежанием и всякого рода негою. Перехождение с места на место. <…> Нерадение. Пленение. Лишение страха Божия. Ожесточение. Нечувствие. Отчаяние» [10, с. 167].
Авва Евагрий Понтийский словом «уныние» определяет «состояние изнеможения души, в котором она не имеет того, что ей естественно, и не выдерживает мужественно искушений» [цит. по: 4, с. 55]. Как точно отмечает Евагрий, «уныние — это продолжительное и одновременное движение яростной и вожделеющей части души. Первая неистовствует по поводу того, что находится в ее распоряжении, вторая, напротив, тоскует по тому, чего ей недостает… Все доступное — ненавистно, все недоступное — вожделенно» [цит. по: 4, с. 63]. Сложный и «запутанный» характер уныния выражается в хитром смешении чувства подавленности и агрессивности. Отвращение ко всему, что есть, в сочетании со смутным желанием того, чего нет, парализует природные способности души вплоть до того, что уже никакой другой помысл не может войти в ум. Уныние делает человека «самопоедателем» — печаль и ярость, в нормальном состоянии обращенные в прямо противоположные стороны (печаль по Богу и отвращение ко всему недолжному, греховному), при унынии соединяются и превращают человека в объект «короткого замыкания» души. Схиархимандрит Гавриил (Бунге) говорит о «внутреннем параличе», «удушии ума», которое будто колпаком накрывает все жизненные способности души, и у человека «перехватывает» дыхание, даже на физическом уровне [см.: 4, с. 66].
О том же говорит и преподобный Исаак Сирин: «Ибо в иное время душа наша задыхается и бывает как бы среди волн, и, читает ли человек Писание, совершает ли службу, во всяком деле, каким бы ни начал заниматься, принимает он омрачение за омрачением. Этот час исполнен отчаяния, надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отходят от души, и вся она всецело исполняется сомнения и страха» [цит. по: 4, с. 68].
Если посмотреть на уныние с богословской точки зрения, нетрудно заметить, что именно это состояние души наилучшим образом соответствует падшему человечеству, отвернувшемуся от Бога, обособившемуся, лишившемуся непосредственного участия в Божественном бытии: «Уныние как итог всех страстей является… чистейшим и наиболее “духовным” выражением самости Адама: чтобы обернуться к себе, он отвернулся от Бога и в тот же миг утратил самого себя», — заключает схиархимандрит Гавриил (Бунге) [4, с. 59].
По учению святых отцов-аскетов, в страсти уныния получает ложное направление такое настроение человека, психологическая основа которого содержится в природе человека как полезное средство. Познавая истинное благо, с одной стороны, и сознавая порочность собственной жизни, а также наблюдая грехи ближних, с другой, человек все яснее и глубже сознает бедность человеческого естества вообще. При этом он, что самое главное, приходит, по выражению святителя Григория Нисского, в «чувство худости» реального состояния своей собственной личности. Человек переживает чувство недовольства своим состоянием, поскольку оно является препятствием в деле достижения единственно ценной для него цели — богообщения. Такая печаль — по Богу, так как она именно Бога имеет своим основанием. Но эта полезная, правильная печаль изменяется на противоположную и превращается в страсть в случае, если человек не Бога имеет верховной целью своей жизни, но себя самого признает центром самостоятельного бытия. В таком случае печаль имеет характер безысходной, мрачной, безнадежной тоски, приводящей человека к апатии. Полное возобладание в душе печали приводит к унынию, когда духовные силы человека ослабевают до такой степени, что подвиг совершенствования представляется невыполнимым, бесполезным, бесплодным, когда наступает духовная смерть человека [см.: 9, 286, 287–288].
Современный богослов протоиерей Павел Великанов указывает на огромную опасность страсти уныния, которая приводит к профессиональному выгоранию даже священнослужителей: «Духовная жизнь человека есть постоянная реакция, живой отклик личности на изменяющуюся канву жизненных обстоятельств. Уныние (в цитате — “выгорание”) есть прежде всего духовный кризис личности, “вложившей” себя во что-то без остатка, но не получившей предполагаемого и желанного “дивиденда”. Результатом этого “духовного банкротства” становится душевное истощение и состояние “внутренней оппозиции” по отношению к Богу, причем это противостояние зачастую является неосознанным, находя свое проявление в нераскаянных нарушениях заповедей и правил благочестивого поведения, а внутри — в молчаливом отказе Богу в общении с Ним через сердечную молитву» [3, с. 51].
Таким образом, уныние считается одной из разновидностей неверия, из которого, по словам преподобного Исаака Сирина, рождается состояние богооставленности, приводящее к отчаянию: «…Отчаяние же предаст тебя унынию, а уныние предаст тебя расслабленности, последнее же уведет тебя от надежды твоей. Из того, что может случиться с тобой, нет ничего хуже» [цит. по: 3, с. 51]. Потеряв в жизненных невзгодах бодрое состояние души, веру, надежду на лучшее и любовь, человек утрачивает цельность восприятия мира и в результате обрекает себя на серьезные недуги, выздоровление от которых зависит от того, как скоро он примирится с Богом и самим собой.
