Врач и симулянты

Врач и симулянты

Симулянтов на самом деле немного. Они – одиночки в профессиональной жизни врача. У них своя мотивация, часто скрытая, и только занятость врача действительно больными людьми не позволяет ему распознать их быстро. Обидно, конечно, когда симулянту удается врача облапошить. Его метод прост – ходить в «шкуре больного». Впрочем, есть и нечто противоположное – диссимуляция, когда больные, по тем или иным причинам, стремятся выдать себя за здоровых и, следовательно, годных к какой-то выгодной или важной для них деятельности (дипломаты, летчики, спортсмены, военнослужащие и т. п.).

Приведу несколько примеров из своей практики.

Как-то (я работал тогда в Ленинградском окружном госпитале) меня позвали в рентгеновский кабинет. За экраном стоял солдат, якобы больной язвенной болезнью желудка. Бариевая масса заполняла желудок, имевший обычную конфигурацию. При надавливании перчаткой в области малой кривизны отчетливо проступали контуры 20-ти копеечной монеты, монеты достаточно крупной, и посредине ее цифра «20». Рентгенолог торжествовал и выглядел как пограничник, который задержал контрабандиста. Доказательная диагностика симуляции. Осталось непонятным только, как он смог проглотить такую крупную монету!

Другой случай. Спустя какое-то время, придя на обход, я обнаружил одного из своих больных совершенно желтым, причем цвета молодого лимона – зеленовато-желтым. Беспокоила его, по его словам, только слабость. Сам факт острого развития желтухи ничем не был обоснован, ее просто не могло быть. Заподозрили артифициальную причину, а именно прием акрихина с симулятивной целью. Собрали мочу под контролем (она, кстати, имела практически обычную окраску), отнесли ее в судебно-химическую лабораторию (окружной госпиталь располагал такой лабораторией) и на следующий день получили подтверждение – присутствие акрихина. Больной сознался, что хотел уволиться из армии, как больной с заболеванием печени. Был выписан в часть с соответствующей характеристикой.

Наконец, еще один случай. Лежал у меня в палате в том же госпитале (было это в 1966 г.) с нейроциркуляторной астенией первогодок, призванный из Киева. Общительный, вполне адекватный малый, спортивно сложенный. До призыва он служил в Киевском цирке эквилибристом. Это была сложная цирковая специальность, здесь был нужен особый талант. Он неплохо зарабатывал, у него не было конкурентов. И вдруг – призыв в армию. Никакие ссылки на редкость специальности не помогли, призвали. Он не понимал бездарности этого решения, ведь за три года вполне наступила бы дисквалификация. Конечно, это вызывало сочувствие. Но ведь это так привычно для военкоматов – призывать скрипачей в стройбаты.

Он каждое утро радушно встречал меня в палате, ни о чем не просил. Дистония у него была налицо, но освобождения от армии это ему не давало. И вот однажды, отвернув борт больничного халата, он показал мне большую пуговицу, надежно пришитую к коже чуть выше соска слева. Места проколов были синюшны вследствие кровоизлияний. Демонстрируя пришитую пуговицу, он вел себя обычно, даже бесстрастно, как если бы это не имело к нему никакого отношения. На вопрос, зачем он это сделал, отвечал: «Не знаю. Пришил, да и все». Посоветовались с психиатром, тот не мог ничего утверждать, но подумал о шизофрении с характерными для нее неожиданностями в поведении больных. Пуговицу аккуратно сняли. Больного перевели в психиатрическое отделение для обследования. Помятуя о своих прежних разговорах с ним, о его подлинном призвании, я увидел в этой пуговице попытку любой ценой уйти из армии даже по статье. Скорее всего, это был протест.

Полагаю, что для симуляции в различных целях в современной российской армии почва стала богаче. И для реализации ее совсем не нужно пришивать пуговицы.

О стремлении летчиков летать мы знаем из героической истории Маресьева. Тянут с увольнением ученые, не завершившие своих работ, вообще все творческие люди. Это сплошная диссимуляция нездоровья, как правило, замечательных людей. Тем не менее, их нужно беречь.

Однако есть особая категория – «мнимых больных». Не аггравантов, а здоровых людей, которые в силу обстоятельств кажутся себе больными. Еще в период службы в десантном полку мне приходилось сталкиваться с такими случаями.

На амбулаторный прием зачастил солдат 2-го года службы. Ничего особенного в его объективном состоянии не обнаруживалось, но мучила бессонница, беспокоила головная боль, подавленное настроение, усталость, отставание в учебе. Очевидно, было какое-то противоречие. Все время чувствовалось, что он чего-то не договаривает. В одно из его посещений я его все-таки «достал». Оказалось, что земляк его съездил к ним на родину и выяснил, что девушка его выходит замуж за другого. Узнав об этом, солдат загрустил и, как ему показалось, заболел. С кем поделишься? Рота подчас своеобразная консервная банка. Пришлось мне поговорить с его командиром и со старшиной, объяснить ситуацию, попросить их «ослабить вожжи», чтобы дать солдату окрепнуть. Через какое-то время депрессия его закончилась.

Такая же история повторилась и с другим солдатом, испытывавшим нездоровье и депрессию. На пятый раз я раскопал его «болячку». Со слезами он рассказал мне, что у него ночью что-то вытекает из полового члена. Он решил, что он серьезно болен и что не сможет знакомиться с женщинами и иметь детей. Посоветоваться не с кем, неудобно. Загнал себя в угол, хотел даже под поезд броситься. Пришлось разъяснить ему, что то, что с ним происходит – физиологическая норма в его возрасте, что он здоров, как никто другой… Он улетел с приема, как птица.

«Мнимые больные» требуют большого внимания, и сделать это может зачастую только врач. А все дело в доверии больного и в заинтересованном участии врача в его судьбе.