Джоан
Когда пришла Рэчел, я готовила ужин. Мне хватило одного-единственного взгляда на ее покрасневшие глаза и бессмысленную улыбку, чтобы понять, что она «под кайфом». Трудно было сказать с уверенностью, травка это или нет, и оставалось только надеяться, что не какая-нибудь дрянь похуже.
Я сказала: «Рэчел, ты обкурилась».
«Ты постоянно выдумываешь про меня всякую чушь», – сказала она и скрылась в своей комнате.
А я с места двинуться не могла… В это невозможно было поверить. Это была та же самая девочка, которая только в прошлом месяце по секрету сказала мне: «Поклянись, что никому не расскажешь, мам, но Луиза начала курить травку. Представляешь, какой ужас?»
Я помню, как подумала тогда: «Слава богу, что это не моя дочь». И вот, пожалуйста! Я не знала, что делать. Не выпускать из дома? Запретить куда бы то ни было ходить после школы? (И уж точно не к Луизе!) Требовать, чтобы с этого момента она шла из школы прямо домой? Нет, все это приведет только к слезам и бесконечным спорам. Кроме того, сделать это было просто нереально.
Но и притворяться, что ничего не случилось, я тоже не могла. Кроме того, я знала, что бесполезно разговаривать с ней, пока не перестанет действовать то, чего она наглоталась или накурилась. Мне нужно было время подумать. Стоит ли рассказать ей о моих собственных «экспериментах» в юношеском возрасте? А если стоит, то насколько подробно? Будет ли ей полезно знать все это? Или она просто воспользуется тем, что я ей расскажу, чтобы оправдать свое поведение («Ты сама это делала, и сейчас с тобой все в порядке»)? Одним словом, за следующие несколько часов я провела с ней с десяток воображаемых бесед. В конце концов, после ужина, когда она стала уже больше похожа на саму себя, мы поговорили. Вот как протекала наша беседа:
«Рэчел, я не жду от тебя никаких признаний, но я видела, что видела, и знаю, что знаю».
«Ой, мам, ты такую трагедию из этого делаешь! Ну, было совсем немножко травки… Только не говори мне, что ты сама никогда не пробовала ее в моем возрасте».
«Нет, я была гораздо старше. Мне было не тринадцать, а шестнадцать».
«Видишь… и с тобой все в порядке».
«А тогда все было не очень-то в порядке… Мои старые друзья, из тех ребят, которых можно назвать «хорошими», перестали со мной дружить, я стала плохо учиться. Правда в том, что, начиная баловаться травкой, я плохо представляла себе, во что ввязываюсь. Мне казалось, что никакого вреда от этого не будет. Что даже простые сигареты, и те вреднее».
«А почему ты бросила?»
«Из-за Барри Гиффорда, моего одноклассника. По пути домой с вечеринки, где все обкурились, он врезался на машине в дерево. Короче говоря, Барри попал в больницу с разрывом селезенки. После этого, буквально через несколько дней, нас всех заставили ходить на лекции о вреде наркотиков, где раздавали информационные буклеты. После этого я и решила, что наркотики того не стоят…».
«Ой, да они просто хотели вас всех запугать».
«Я тоже так поначалу подумала, но потом прочитала буклет. Кое-что из написанного в нем я уже знала, но там оказалось и очень много новой для меня информации».
«Какой?»
«Например, что после курения трава надолго задерживается в организме человека. Что она ухудшает память, нарушает координацию движений и даже влияет на менструальный цикл, что она гораздо вреднее сигарет. Я и представления не имела, что в марихуане содержится больше канцерогенов, чем в табаке. Это для меня был большой сюрприз».
В лице Рэчел внезапно появилось беспокойство. Я обняла ее за плечи и сказала: «Послушай, девочка моя, если бы я могла, то ходила бы за тобой по пятам днем и ночью, чтобы только не позволить никому дать или продать тебе то, что может принести вред. Но это же будет бредовая ситуация… Поэтому мне придется рассчитывать, что ты будешь вести себя разумно и сама сможешь защититься от всей дряни, которая бродит по миру. Я верю, что ты это сможешь. Я верю, что ты сможешь найти правильный путь в жизни… как бы ни давили на тебя окружающие».
Но Рэчел все еще была обеспокоена. Я крепко обняла ее, и на этом наш разговор закончился. Больше мы на эту тему не разговаривали. Мне кажется, что все сказанное мной на нее подействовало, но рисковать я не хочу. Дети лгут родителям, когда речь идет о наркотиках (я это точно знаю, сама так делала), поэтому, хоть я и отношусь ко всяческой слежке со смешанными чувствами, думаю, что буду время от времени проверять ее комнату.
