Лора
Через несколько дней после нашего семинара мы с дочерью пошли в магазин покупать ей джинсы, и это была большая ошибка с моей стороны. Что бы она не мерила, все ей «не подходило» – то размер, то цвет, то марка. Наконец она нашла себе подходящую пару: акцентирующие все детали ее задницы штаны в обтяжку, с низкой талией, натянув которые она еле смогла застегнуть молнию.
Я не сказала ни слова, а просто оставила ее в примерочной и пошла искать брюки на размер больше. Когда я вернулась, она все еще любовалась на себя в зеркале. Бросив один-единственный взгляд на принесенные мною джинсы, дочь начала орать: «Эти я даже мерить не буду! Ты хочешь, чтобы я выглядела, как «ботанка»! Ты сама жирная, и поэтому считаешь, что всем надо носить шмотки, которые на них болтаются. А я не собираюсь, как ты, прятать от всех свое тело!»
Я была так оскорблена и настолько разозлилась, что чуть не обозвала ее маленькой сучкой. Но я этого не сделала, а сказала: «Я подожду тебя снаружи». Ни на что большее я была не способна.
Она сказала: «Ну, а что с джинсами?»
«Я подожду тебя снаружи», – повторила я и оставила ее в примерочной.
Когда дочь наконец оттуда вышла, мне меньше всего хотелось «идентифицироваться с ее чувствами», но я все равно это сделала. Я сказала: «Я знаю, как тебе понравились эти джинсы. Понимаю, что ты расстроена, потому что я их не одобряю». Но потом дала ей понять, как чувствую себя я сама. «Когда со мной говорят в таком тоне, во мне что-то выключается. Я больше не хочу ходить по магазинам, не хочу больше никому помогать, у меня нет никакого желания даже разговаривать».
Всю дорогу домой никто из нас не проронил ни слова. Но уже возле самого дома она пробормотала: «Прости меня».
Это, конечно, было не слишком серьезное извинение, но услышать его я была рада. Кроме того, я была счастлива, что не сказала дочери ничего, за что потом мне пришлось бы просить у нее прощения.
