Глава 4 Мы тоже ошибаемся
Ошибки неизбежны там, где работают люди. Людям свойственно ошибаться. Аптечные работники тоже люди, так что и они совершают ошибки.
Работа у нас ответственная и деликатная, и мы, конечно, принимаем все возможные меры, чтобы избежать ошибок.
В Швейцарии рецепты до сих пор часто выписывают от руки (что дополнительно усложняет дело), и мы всегда контролируем их по принципу четырех глаз[36]– каждый рецепт обязательно перепроверяет кто-либо из аптекарей. Компьютер подсказывает нам, как взаимодействуют лекарства. Мы смотрим на дозировки и, если видим что-то необычное, наводим справки.
На следующий день аптекарь еще раз проверяет все рецепты: вся ли информация правильно внесена, актуальны ли данные о больничной кассе и так далее. Порой при этом обнаруживается та или иная ошибка, и мы ее исправляем. Например, антибиотик был назначен на неделю, а соответствующий сироп мы отпустили в количестве, достаточном только на пять дней. Или прочитали в рецепте «ринопронт», а при повторном прочтении поняли, что это должен быть ринокорт. К счастью, подобное происходит редко, и о своих ошибках мы никогда не умалчиваем.
Ошибки грубые и не очень
Об ошибках всегда говорят неохотно. Особенно о собственных, а тем более о тех, что были допущены на работе. Но все же эта тема – включая правильное отношение к ошибкам – очень важна.
В идеале человек совершает ошибку единожды, потому что на ошибках он учится. И естественно, он надеется, что это не та ошибка, которая может каким-либо образом навредить клиенту.
И все же, когда приходите на прием к врачу или в аптеку, не следует перекладывать с себя всю ответственность за свое здоровье на плечи профессионалов. Иначе возможны ситуации вроде описанных ниже.
* * *
Утро понедельника, пожилая женщина стоит в аптеке и громко высказывает претензии:
– Вы – да, именно вы! – дали мне не те глазные капли! У меня в эту среду должна была быть операция на левом глазу. Должна была быть! А теперь ее придется отложить! – Она обращается ко мне, потому что рекламациями обычно занимаюсь я. – Вы неправильно подписали капли!
Первая реакция – некоторое облегчение: все-таки капли были те, что нужно. Однако не стоит демонстрировать облегчение слишком явно. Ошибка есть ошибка. Я смотрю на пузырек, который дама укоризненно держит передо мной. На нем написано: «Капать в левый глаз» Гм…
Я нахожу рецепт в нашей компьютерной базе данных (замечательное дело – техника) и вижу, что на отсканированном оригинале написано: «3 раза в день по 1 капле в левый глаз, начать за 3 дня до операции». Именно так мы и написали на каплях. С вещественной уликой – рецептом – иду назад и объясняю даме, что мы написали абсолютно то же самое, что и врач в рецепте. Или, проще говоря, «это была не наша ошибка».
Можно было ожидать, что ответ ее не удовлетворит. Но по крайней мере вся тяжесть обвинений теперь направлена не на нас.
– Ну теперь врачу достанется! – восклицает она.
И, тяжело ступая, выходит из аптеки. Ух, не хотела бы я сейчас оказаться на месте врача.
Но если честно: она – что, сама не знает, какой глаз ей собираются оперировать?
* * *
Еще одна частая причина ошибок – иностранные языки. Даже если речь идет всего-навсего о немецком литературном языке. Да, для нас, швейцарцев, он все равно что иностранный[37]. Как и с любым иностранным языком, возможны ошибки при переводе, иногда приводящие к недоразумениям.
Так, в один прекрасный весенний день к нам в аптеку заходит молодой человек. Он прямиком направляется к ближайшей сотруднице. К несчастью, это наш стажер Минни.
– Gr?etzi, was d?rf’s sy?[38]– приветствует она клиента.
– Добрый день. Пожалуйста, растворимый аспирин.
Она уходит, а затем возвращается с шипучими таблетками аспирина и с аспирином в гранулах и кладет перед покупателем оба лекарства.
– Какая между ними разница? – спрашивает покупатель, и Минни перестраивается на классический немецкий:
– Этот кладут в воду, а гранулы – прямо в пасть.
– Что?! Что вы сказали? Как вы со мной разговариваете? Как вы смеете?
Минни, опешившая от столь эмоциональной реакции, не знает, что ответить, и не понимает, в чем проблема. Чем она его так разгневала?
Читатель из Германии, должно быть, уже все понял. Но, вероятно, Минни никто не сообщил, что слово «Maul»[39]в литературном немецком звучит не слишком вежливо: так говорят о зверях, но не о людях. А в швейцарском немецком часто употребляют «Muul» или «Muel», ничего плохого не имея в виду.
Я прихожу Минни на помощь и разъясняю покупателю лингвистические тонкости; ему трудно в это поверить.
– Да не может быть. – Он явно растерян.
Несмотря на «оскорбление», он все же покупает аспирин. Я сейчас и не вспомню, какой именно.
Попрощался он с нами классическим «Tsch?s!»[40]. А вот это в Швейцарии может прозвучать странно. У нас «Tsch?s!» в основном говорят тем, кого хорошо знают и к кому обращаются на ты. Но в магазине так не разговаривают – ни продавцы, ни покупатели. Однако я уверена, что он не хотел нас обидеть. Или хотел?
* * *
Вот еще одно недоразумение, правда, менее досадное.
– О! У вас еще есть дезодорант Mum! Он так быстро исчезает!
– Исчезает? – переспрашиваю я, сбитая с толку. – У вас такое часто было? Я могу сообщить в компанию, которая его выпускает. Может, какая-то ошибка при производстве…
Покупатель странно на меня смотрит:
– Нет, дезодоранты исчезают из магазинов, их больше не производят.
– А, в этом смысле. То есть их снимают с продажи.
– Именно, – говорит он и покупает последний роликовый дезодорант.
* * *
Некоторые оплошности происходят лишь потому, что люди склонны делать поспешные и зачастую ошибочные предположения.
Так было в случае с молодым человеком, который спрашивал «гель, согревающий во время кожного контакта».
Донна решила, что ему нужна новая согревающая смазка, которую в последнее время широко рекламируют, и подвела молодого человека к полке с презервативами и смазками. Тот, взглянув на выложенные товары, удивился:
– Нет-нет. В этом моя бабушка не нуждается. Ей нужен обезболивающий гель против артрита.
Ой! Сейчас, минуточку…
* * *
А с этой клиенткой я, возможно, повела себя неправильно, хотя до сих пор не до конца понимаю, как следовало поступить. Она еще и по-немецки плохо говорила, что никак не упрощало ситуацию.
Но давайте с самого начала. Фрау Брокколи приходит в аптеку с рецептом. Поскольку она у нас впервые, я прошу ее страховую карточку, чтобы ввести информацию в систему. К сожалению, требуемого медикамента у нас на складе нет. Я уведомляю ее об этом и говорю, что мы закажем лекарство и его доставят во второй половине дня. Проблема начинается, когда я протягиваю ей квитанцию на заказ.
– Я хотела бы рецепт, – говорит она.
– Простите, но он мне нужен, чтобы проконтролировать, то ли лекарство доставили, и затем выставить счет больничной кассе.
– А сколько оно стоит?
– 28,90 евро. Но я могу получить деньги прямо через больничную кассу.
– Но мне нужен рецепт.
Возможно, она не знает, как всё работает. Пытаюсь объяснить:
– Чтобы забрать заказ, вам нужна только эта квитанция. Рецепт вам понадобится, только если вы сами будете платить за лекарство или решите самостоятельно связаться со страховой компанией.
– Это неправильно. Платит больничная касса, вы для этого брали мою страховую карточку.
Ага, хотя бы это она знает.
– Да, и чтобы провести платеж через больничную кассу, мне нужен рецепт; я могу для вас сделать копию, если хотите.
– Нет-нет, копия у меня уже есть из другой аптеки!
Это начинает казаться мне странным, потому что рецепт, который я держу в руке, определенно оригинал.
– Тогда вам достаточно квитанции.
– Нет-нет, на ней не написано, что лекарство оплачено. Оно же не бесплатное.
– Оно не бесплатное, счет уйдет в больничную кассу. Но видите, на моем корешке от квитанции написано, что это лекарство по рецепту и платеж совершается через больничную кассу…
– Но я не хочу, чтобы вы оплачивали, я приду за лекарством!
Я совсем запуталась.
– Вы хотите потом прийти заплатить?
– Нет, я хочу забрать рецепт!
Снова-здорово… Я еще раза три объясняю, что рецепт мне нужен для контроля и проведения оплаты, но почему-то это до нее не доходит.
И вот что неприятно: хотя я, сохраняя спокойствие и доброжелательность, объясняю ей процесс раз за разом, она все больше возбуждается и начинает повышать голос. Я замечаю, что когда некоторые люди не могут убедить собеседника аргументами, они пытаются его перекричать.
Фрау Брокколи заявляет, что я поступаю неправильно, и я начинаю злиться. Ведь я занимаюсь этим более десяти лет и до сих пор не было жалоб ни от больничной кассы, ни от пациентов. И я сомневаюсь, что в другой аптеке действовали бы иначе.
Не выдержав, спрашиваю:
– Чего вы хотите? Мне заказывать лекарство или нет?
– Заказывать, ведь у вас его нет, а мне оно нужно. Но я считаю, что вы обходитесь со мной неправильно!
В конце концов Фармаме это надоедает.
– Вы можете забрать рецепт, а я сделаю для себя копию. Но я вам сразу скажу: если вы придете за лекарством без оригинального рецепта, то за лекарство вам придется заплатить. Выставить счет больничной кассе я могу только с рецептом. А если вы не придете в течение следующих трех дней, я отошлю лекарство обратно!
В частности, я не хочу, чтобы она предъявила рецепт в трех аптеках и везде его заказала. Формально это не нарушение, но заказ с последующим возвратом влечет за собой дополнительные расходы.
– Но здесь что-то не так, оплата должна идти через больничную кассу, – возражает фрау Брокколи.
– Только. С. Рецептом, – говорю с расстановкой и сую ей рецепт.
– Но если я не приду за лекарством, вы все равно выставите за него счет! Я же вам все дала: и свою страховую карточку, и все данные!
Что? Теперь она обвиняет меня в том, что я собираюсь обмануть страховую кассу?
– Если вы не придете за лекарством, я отошлю его обратно.
Тут она начинает кричать:
– Вы все делаете неправильно!
Я поднимаю бровь. Одну. Кто меня знает, тот поймет, что это предупредительный сигнал. Жду. Я уже все сказала.
– До которого часа вы работаете?
Она пришла на следующий день с оригиналом рецепта и «позволила» мне провести платеж через больничную кассу. Уф…
* * *
Это все персональные ошибки, а бывают еще и профессиональные. О следующем случае расскажу специально для тех, кто думает, будто я идеальный фармацевт. Увы, нет. И да, это была моя ошибка.
Клиентка получила не тот медикамент. На следующий день это заметила моя коллега, проверявшая рецепты, и позвонила клиентке, фрау Домаре, чтобы все уладить.
Речь шла о новом препарате: фрау Домаре его раньше не принимала. Мы продали ей не ту дозировку – капсулы пролонгированного действия по 75 мг вместо 25-миллиграммовых драже. В свое оправдание могу лишь сказать, что рецепт был написан от руки и я прочитала его так, а коллега поняла иначе. Она позвонила врачу, и та подтвердила ее версию.
Итак, коллега звонит клиентке, объясняет ситуацию, извиняется и пытается найти решение:
– Добрый день, фрау Домаре, вы вчера были в аптеке и купили у нас лекарство, верно?
– Да?
– Не могли бы взять это лекарство и посмотреть на упаковку – там стоит «25 мг» или «75 мг»?
– Тут написано «75 мг».
– Спасибо. Я сегодня утром проверяла рецепты и обнаружила, что моя коллега продала вам именно это лекарство. Но я засомневалась насчет дозировки и позвонила врачу. Он сказал, что должно быть по 25 миллиграммов.
– Ой.
– Сожалею, что так получилось. Вы уже принимали таблетку?
– Пока еще нет.
– Хорошо. Могу ли я прислать кого-нибудь с таблетками в правильной дозировке и обменять лекарства?
– Меня трудно застать дома. Но я могу занести его вам.
– Хорошо. Я подготовлю для вас новую упаковку. Простите за доставленное беспокойство!
Мы подготавливаем все для обмена. Кладем упаковку на полку с заказами, снабдив ее запиской с комментарием. Пока все в порядке. До тех пор, пока неделю спустя я не обнаруживаю, что медикамент все еще лежит на полке. Ладно, я звоню еще раз.
– Фрау Домаре, по поводу медикамента, который мы должны были поменять…
– Да-да, я знаю, я зайду.
И она заходит – спустя еще одну неделю.
Через две недели после продажи неправильного медикамента она стоит у прилавка и возмущается:
– Да что у вас за аптека такая? Даже правильное лекарство продать – и то не могут!
– Мы очень сожалеем, фрау Домаре, этого не должно было случиться.
Она, не желая ничего слышать, продолжает кипеть:
– Следовало бы подать на вас жалобу. Мне это лекарство нужно, а продают не то!
Я с трудом сдерживаюсь, хотя уровень адреналина быстро поднимается.
– Вы принесли старый медикамент?
Упаковка, которую она принесла, действительно еще не начата, хотя и выглядит немного помятой.
– Я могла отравиться!
Спокойствие, только спокойствие.
– Именно поэтому мы и проверяем все на следующий же день. Разве вам не сразу позвонили?
– Да, но…
– Так вы уже приняли таблетку?
– Нет, но…
– И даже если бы вы приняли одну таблетку, это правильный медикамент, лишь дозировка не та. Ни от одной, ни от двух таблеток ничего страшного не произошло бы.
Она что-то бормочет себе под нос, а я продолжаю:
– Так что вот ваше лекарство. Еще раз извините. А в качестве компенсации держите маленький подарок…
Фрау Домаре хватает медикамент и крем для рук и гордо выходит из аптеки. Но я опасаюсь, что эту клиентку мы потеряли. С другой стороны, так ли уж нужно ей это лекарство? Она не начала принимать его сразу и две недели тянула с обменом…
Mea culpa[41], но раз мы заметили ошибку, извинились, приложили все усилия для ее скорейшего исправления (с обменом задержалась клиентка) и к тому же ничего плохого не произошло, то я ожидала бы определенной порядочности по отношению к аптеке.
Я посмотрела, что еще приобретала у нас фрау Домаре, и, кажется, поняла причины ее поведения: сплошные успокоительные средства. Может, в тот день она забыла принять успокоительное?
* * *
Почерк врачей – это просто беда. А все начинается со студенческой поры: выписке рецептов в университете посвящено одно-единственное занятие.
Почему я об этом знаю? Потому что, как и другие студенты фармацевтического отделения, присутствовала на том занятии. Писать чисто и разборчиво – об этом было сказано буквально одним предложением.
Однако большинство фармацевтов умеют читать рецепты, и на то есть несколько причин.
1. Многолетний опыт; к тому же рецепты поступают от одних и тех же врачей, так что мы уже знаем их почерк.
2. Большинство врачей назначают ограниченный «репертуар» препаратов. Часто это одни и те же 20–30 медикаментов – со временем начинаешь распознавать их названия среди остальных каракулей.
3. Если пациент знает, что за препарат ему прописали, то можно, основываясь на знаниях об обычно использующихся в том или ином случае медикаментах, правильно интерпретировать рецепт, пусть даже полностью прочитать его невозможно.
Несмотря на это, нередко попадаются подводные камни, ведь в аптеках продаются самые разные лекарства со всеми их действиями и взаимодействиями, и всегда существует опасность неправильной дозировки.
В принципе, я продаю лекарства, только когда абсолютно уверена, что рецепт выписан правильно. Если остаются хоть какие-то сомнения, звоню врачу.
С помощью принципа четырех глаз можно избежать большинства ошибок при чтении. Актонель или актос? Дафалган или дафнегил? Омеп или олметек? Писалось быстро, и, вероятно, это уже двадцатый за день рецепт с одними и теми же препаратами. Отсюда небрежность, понимаю. Но неужели нельзя перепроверить и удостовериться в том, что другой человек прочтет именно то, что написано?
Я не очень люблю звонить врачам из-за нечитаемых рецептов, но делаю это при необходимости. Неприятнее всего, когда врача нет на месте, в досье пациента не удается найти, что это было за лекарство, а если отправить рецепт по факсу, то ассистентка врача тоже ничего не сможет расшифровать.
Иногда на рецептах пишут то, чему там быть не обязательно. Недавно нечто неразборчивое оказалось в конечном счете «С дружеским приветом…», как подписывают письма.
Спасибо! Этого я едва ли ожидала.
И прочие недоразумения…
Заходит с рецептом довольно пухлая молодая женщина и заявляет Донне:
– Мне нужен фемибион[42].
Это специальные витамины для беременных. Еще не удостоверившись, что рецепт выписан на покупательницу, Донна спрашивает:
– И когда вы ждете ребенка?
На что женщина сердито отвечает:
– Я не беременна, это для моей сестры.
Ой.
* * *
Из всех вопросов, которые мы должны задавать клиентам, заводя на них досье, самым деликатным, наверное, является «Не беременны ли вы?».
Все другие вопросы, как то: «Принимаете ли вы (регулярно) какие-либо препараты?» (в случае хронического заболевания), «Есть ли у вас аллергия на какие-нибудь лекарства или на что-нибудь еще?» – можно задавать каждому.
Вопрос о беременности положено задавать всем женщинам детородного возраста.
Если задать вопрос про беременность упитанной женщине, которая не в положении, велика вероятность вызвать недовольство. Спросишь об этом женщину, которая очень хотела бы ребенка, но пока не получается, – она огорчится. Интересуешься о том же у явно беременной женщины – выглядишь глупо. Спросишь мать или отца, пришедших с рецептом для дочери… думаю, вы можете себе представить.
Было бы замечательно, если бы клиенты сами все рассказывали. Лучше сказать чуть больше, чем меньше.
* * *
Я часто ошибаюсь, оценивая на взгляд чей-то возраст. И в этом я не одинока.
В аптеку заходит женщина с младенцем в коляске. Сабина из косметического отдела идет ее обслужить.
– Моей дочери нужно средство от кашля, что вы можете предложить?
Сабина в некотором замешательстве смотрит на младенца:
– К сожалению, мы не можем предложить вам большой выбор лекарств: большинство средств от кашля можно купить без рецепта только для детей старше двух лет…
Женщина смотрит на Сабину как на ненормальную и говорит:
– Моей дочери двадцать шесть!
Малышка в коляске оказалась внучкой, а не дочкой.
* * *
Женщине впервые выписали рецепт на дифлюкан.
– В чем разница между дифлюканом и гино-канестеном, который можно купить без рецепта? Его я уже пробовала.
– Оба направлены против вагинальных грибковых инфекций, но у них разный состав. Дифлюкан – это капсула, и достаточно одного применения, а гино-канестен предназначен для трехдневного курса лечения.
– Большое спасибо за объяснение! – говорит женщина и уходит.
В этот момент Донна, которая слышала наш разговор, сухо замечает:
– Кажется, ты забыла упомянуть существенное различие между двумя препаратами.
– Какое?
– Дифлюкан глотают, а гино-канестен вводят.
Я выскочила из аптеки вслед за женщиной и смогла ее догнать. Это действительно важное дополнение. Мне известен случай, когда лекарство принимали неверно…
* * *
Перед полкой с презервативами уже какое-то время стоит подросток. Я издали наблюдаю за ним, потому что к юношам этого возраста требуется деликатный подход. Если у него возникнут вопросы, я приду на помощь.
В конце концов он приближается ко мне с одной из упаковок и спрашивает:
– У вас есть такие же, но меньше?
– Меньше? – переспрашиваю я. – Я должна посмотреть. У нас есть проспект, где указаны диаметр и длина.
Он вдруг краснеет как рак.
– Упаковка. Я имел в виду упаковку поменьше!
Опаньки! Вот тебе и деликатность.
* * *
– Мне нужен фенистил, это для кошки.
– Хорошо. Сколько весит кошка? – Я тем временем иду за инструкцией, чтобы уточнить правильную дозировку для кошки.
– Ну, не знаю. Вероятно, килограммов пять. Зачем вам это знать?
– Чтобы рассчитать правильную дозировку. Итак, кошке нужно давать…
– Простите, почему я должен давать лекарство кошке?
– Чтобы купировать аллергическую реакцию у кошки?
– Но это у меня аллергическая реакция на кошку!
А-а-а…
* * *
Подходит пожилая невысокая женщина.
– Я покупала у вас глазные капли по рецепту. В рецепте было два вида капель.
– Да, и в чем проблема?
– Мне кажется, одни из капель я тогда вообще не получила.
– Вы хотели купить только одни капли?
– Нет, хотела купить и те и другие. А потом дома я повсюду искала и не нашла вторые капли. Но смотрите: в квитанции они есть.
И правда, в прикрепленной к рецепту квитанции числится второй флакон с каплями для глаз. Значит, флакон отсканировали. И на рецепте также помечена цена.
– Похоже, что капли вам продали.
– Может, я их где-то здесь оставила?
Я проверяю наличие товаров на складе, хотя мы обычно сообщаем клиентам о забытых у нас лекарствах, особенно когда видим, что они приобретались по рецепту. Со складскими данными все в порядке: на склад ничего не возвращали.
Что теперь? Я борюсь с искушением дать ей бесплатно новые капли, хотя маловероятно, что мы допустили ошибку. И тут мой взгляд падает на дату в рецепте и на квитанции. Какого черта? Это было четыре месяца назад. Четыре месяца!
– Сожалею, но прошло слишком много времени. Все, что в моих силах, – это отпустить вам еще одни капли по тому же рецепту и сделать так, чтобы вы смогли выставить счет больничной кассе.
Она неохотно отвергает этот вариант, но, прежде чем уйти, предпринимает последнюю попытку:
– Но я ваша постоянная клиентка!
Абсолютно убийственный аргумент. За последние три года она дважды покупала у нас лекарства по рецептам. Включая тот, который сейчас лежит передо мной. Ну да, конечно, постоянная клиентка…
Боюсь, что глазные капли она за четыре месяца (!) израсходовала и благополучно забыла об этом. Вряд ли у нее имелись скрытые намерения, но как бы то ни было: о чем думают такие люди? Интересно, считают ли они, что можно спустя четыре месяца вернуться в магазин (например, в продуктовый, или одежный, или любой другой) и заявить: «Мне кажется, я один продукт недополучила, хотя и оплатила его; могу я теперь взамен получить новый?»
Недостающее обычно раньше замечают! Нет, клиент не всегда прав. И я не готова выкладывать деньги в ситуации, когда нашей ошибки не было.
* * *
А-а-а-а! Я готова была бегать кругами и вопить. Нет, конечно, я этого не делала – я скорее склонна к стоицизму. Но в тот момент у меня имелись все причины заорать.
Известно ли вам – всем, кто не работает в аптеке, – что это значит, когда не сходится баланс запасов на складе? А конкретно: недостает (о ужас!) наркосодержащих средств?
Если да, то вы понимаете, почему у нас тут сейчас дурдом, если нет, наверное, стоит пояснить.Продажа наркотиков строго регламентирована. Документируется каждый шаг, иногда по два раза. Каждое поступление, зачисление на склад, отпуск со склада, повторная проверка состояния склада. Для всего нужны специальные накладные и специальные рецепты в трех экземплярах. Один рецепт остается у врача, который выписал препарат, второй – в аптеке, а третий получает покупатель или больничная касса. Чтобы продать наркотик, я должна иметь специальный рецепт в двух экземплярах и снять лекарство с бухгалтерского учета. А при поступлении наркотика в аптеку (с соответствующей накладной) я вношу данные о нем в бухгалтерский баланс.
В конце года я обязана доложить в департамент здравоохранения обо всех поступлениях и продажах наркотиков, а также о текущем состоянии склада. Соответствующие рецепты я должна хранить в течение десяти лет. И – горе мне! – что-то не сходится. Не хватает сразу двух упаковок риталина по 30 таблеток каждая. Меня бросает в пот.
Обнаружилось это, когда мы получили новый рецепт, а риталина больше не оказалось на складе, хотя по документам должно было оставаться еще две упаковки.
Что ж, попытаемся восстановить события. В прошлую пятницу все было в порядке: приходила покупательница с рецептом на четыре упаковки. Две хранились на складе, и я их продала, а две оставшиеся плюс три про запас заказала с доставкой на следующий день. Что же случилось?
Назавтра действительно поступило пять упаковок, из них три – для складского запаса. Две упаковки были проданы.
Пару дней спустя пришел еще один покупатель с рецептом, и мы отпустили ему упаковку. А затем следующий рецепт – и вот тут-то обнаружилась недостача.
Выяснилось, что моя коллега отпустила первой покупательнице четыре упаковки вместо двух. Вероятно, она не заметила пометки на рецепте и на квитанции о том, что две упаковки были проданы раньше.
Вот незадача! А клиентка еще целую неделю будет в отпуске.
Наконец неделя прошла, я звоню покупательнице:
– Мы допустили ошибку, и две недели назад, в субботу, вы получили вместо положенных двух упаковок лекарства четыре. – На том конце провода многозначительное молчание. – Вы этого не заметили?
– Отчего же, заметила, но подумала, что это не моя проблема.
– Нет-нет, конечно, не ваша, это главным образом моя проблема. Я теперь должна привести все документы в порядок. Вы же лекарство получаете регулярно. Так что я свяжусь с вашим врачом и сообщу ему, что вы получили на две упаковки больше, и он учтет это, когда будет выписывать следующий рецепт.
Уф!
