История моего метода
Раньше я не занимался исправлением детского поведения. Это не была моя специальность. Я начал разрабатывать свой метод, столкнувшись с конкретной проблемой, и привлек для ее решения научные данные. Это произошло в начале 1970-х, когда я был аспирантом в Северо-Западном Университете. Меня попросил поработать директор местной клиники, специализировавшейся на лечении детей в сложном эмоциональном состоянии. Самое яркое воспоминание оставила 15-летняя Шэрон. Она устраивала ужасные, разрушительные истерики каждый раз, когда кто-то говорил ей «нет» или хоть немного нарушался привычный порядок вещей. Например, когда мы говорили ей, что пора обедать, она швыряла все, что было под рукой, виртуозно ругалась и визжала. Эту истерику можно было предотвратить, предупредив девочку за полчаса или за час, что скоро будет перерыв. Но если персонал клиники забывал это сделать, истерика становилась неизбежной.
Я проконсультировался со многими учеными и разработал программу для Шэрон и других пациентов. Это были адаптированные для детей приемы, которые используются для обучения и исправления поведения взрослых людей. Программа не была волшебной, она не исправляла человека за одну ночь, но в результате работы происходили заметные и долговременные изменения. Мы могли наблюдать и измерять изменения, более того, их видели другие люди, которые работали с нашими пациентами и их семьями. Словом, мы совершенно избавили Шэрон от привычки к истерикам за три недели, шаг за шагом, благодаря системе вознаграждений за малейшие позитивные изменения поведения. Вместо того чтобы показывать свой характер, она только кривила губы, когда мы прерывали ее, и за это получала очко. И когда мы прекратили программу призовых очков, желательное поведение не исчезло. Программа была временной, но изменения поведения стабильными.
В рамках этой программы мы не пытались определить причину буйства Шэрон. Смысл в том, что вы можете помочь ребенку в короткий срок исправить поведение, а со временем сможете изменить и его самого. Данные исследований говорят о том, что воспитание желательного поведения взамен истерик в конце концов перенастроит мозг ребенка так, что он перестанет капризничать в трудных ситуациях. Для этого желательное поведение должно повторяться довольно часто.
Поведение Шэрон представляло собой исключительный случай, но я в то же время хотел использовать научные данные для повседневных проблем поведения. Меня также приводили в ужас бесконечные советы «экспертов». И я организовал семинары для родителей, где мы обсуждали и отрабатывали методы для исправления поведения. Эти методы родители затем могли применять у себя дома. Иногда мы работали над небольшими проблемами, например, приучением ребенка есть определенные продукты, пользоваться туалетом, собираться в школу, делать уроки, заниматься музыкой и пр. Программа не всегда приводила к желаемым результатам, особенно сначала, но мы постоянно оценивали наличие изменений поведения и то, как быстро они наступают. Мы могли корректировать программу, измерять результаты и снова вносить изменения.
Кроме того, я переехал из Чикаго, получив место в Университете Пенсильвании, и применил то, что уже умел, для помощи детям в местных школах. Здесь я столкнулся со многими проблемами – например, я до сих пор помню 5-летнюю девочку, которая впадала в ярость и вызывала у себя рвоту. Ее поведение постоянно приводило к срывам уроков в классе. (На самом деле это был довольно простой случай.) Но поскольку наука развивалась и результаты лабораторных исследований можно было использовать в реальной жизни, у нас были средства для работы с подобными проблемами. Накопленные данные в конце концов показали бессмысленность обычного родительского подхода: строгих наказаний и бесконечных нотаций. Эти стандартные приемы даже могут ухудшить ситуацию, потому что родительское внимание подкрепляет нежелательное поведение.
Мы стали учить родителей «подлавливать» детей на хороших поступках, вместо того чтобы невольно поощрять нежелательное поведение криком, побоями, нотациями и другими проявлениями отрицательного внимания. И исследования подтверждали, что небольшие, временные приемы воспитания приводят к значительным, долговременным изменениям поведения детей дома и в школе.
Я проработал в Университете Пенсильвании 10 лет, а потом перешел в Медицинский институт при Университете Питсбурга. Здесь я продолжил свои исследования и стал работать с пациентами стационара. Кроме того, я продолжал обучать родителей приемам исправления поведения детей в домашних условиях. Я и мои коллеги получили грант на изучение этих методов, поэтому у нас была возможность работать над их улучшением.
В 1989 году я занял должность в Йельском университете и перевез сюда клинику. Из этого со временем вырос Йельский центр по воспитанию детей и Клиника детского поведения, которыми я руковожу. Кроме того, я профессор психологии и детской психиатрии[1] и вот уже четыре года возглавляю исследовательскую группу в Детском научном центре при Йельском медицинском институте. Практическая работа сосредоточена в основном в Йельском центре по воспитанию детей и Клинике детского поведения. Здесь я и мои коллеги консультируем родителей с детьми от 2 до 16 лет и разрабатываем программы исправления поведения. К нам порой приводят детей, от которых отказались школы, психологи и даже правоохранительные учреждения. Это дети с действительно серьезными проблемами. Но большая часть родителей приходит с такими, скажем, повседневными проблемами. Им нужно, чтобы ребенок перестал слишком много спорить или дразниться, или начал делать уроки, или стал более ответственным, или прекратил рыдать по любому поводу. И мы знаем, как им помочь. Мы можем разбить порочный круг противостояния родителей и трудных детей, которое продолжается, пока кто-то один или все вместе не сдастся.
