Дитя четырех стихий

Дитя четырех стихий

В последние годы произошел явный крен общественного мнения в пользу естественной медицины. Люди верят в травы (может быть, еще и оттого, что сами врачи разочаровываются в эффективности применяемых ими химических искусственных средств) и потому, что они многим помогают, и потому, что уж во всяком случае (и это подтверждено практикой) если не помогут, то и не повредят.

В этой главе мы как раз и постараемся ответить на следующий весьма важный вопрос: почему снадобья естественной медицины или вовсе не производят вредного побочного действия на человеческий организм, или действие это минимально по сравнению с искусственно синтезированными лекарственными препаратами?

И начнем мы издалека…

Человек — прирожденный классификатор. Понятно почему: познавая явления окружающей его действительности, он часто не в силах объять и понять то ли иное явление во всей полноте и цельности и потому дробит его на составные части. Так, скажем, биология — наука о живом — раздробилась вначале на ботанику и зоологию, зоология, в свою очередь, впоследствии разделилась на энтомологию, ихтиологию, орнитологию, герпетологию (а от нее отпочковалась батрахиология — наука о земноводных) и т. д. и т. п. То же самое произошло и с ботаникой, породившей множество самостоятельных, вроде бы совершенно независимых друг от друга и от матери-ботаники научных дисциплин.

И нет в этом никакой беды, напротив — подобное расчленение необходимо и помогает еще глубже проникнуть в тайны Жизни и Природы.

Но, углубляя познания в той или иной частной области, человек нередко сужает свой кругозор, перестает видеть ту цельность, ту общность, то единство Природы, в котором неразрывно связаны микроскопическая бактерия и Земля, полевая травинка и космос, а они не только связаны, но и влияют друг на друга.

Существует немало гипотез происхождения жизни на Земле, но все они в конечном счете сходятся в одном: живое вещество произошло из вещества Вселенной, трансформировавшегося в результате космической эволюции первоначальной плазмы, галактических туманностей, звезд и планет, в нашем (земном) случае — минералов Земли, атмосферного газа, воды и солнечной энергии.

Образование из минералов органических соединений, а из них, в свою очередь, молекул живого вещества открыло новую эру в эволюции вещества Вселенной.

Интересно, что этапы развития живого и косного вещества полностью совпадают (см. табл. на с. 39).

В сущности, единый, общий эволюционный путь разделен здесь на два направления, чтобы нагляднее были совпадения. В природе эти два направления сливаются в одно, и второе продолжает первое, по-видимому, без всякого перерыва, а пробелы, обозначенные знаком вопроса, не что иное, как пробелы в нашем знании (их, как ни странно, больше на пути развития живой материи).

¹ Организмы, не обладающие оформленным клеточным ядром и типичным хромосомным аппаратом. К прокариотам относятся бактерии, в том числе цианобактерии, или синезеленые водоросли.

² Организмы, обладающие в отличие от прокариот оформленным клеточным ядром, генетический материал заключен в хромосомах. Для эукариот характерен половой процесс.

Но уровни развития живой и неживой материи совершенно разные. Степень сложности организации живого такова, что самое простое существо, находящееся в начале эволюционного пути живого вещества, в тысячи раз сложнее организации минерала, находящегося в конце эволюции вещества косного. Так что в данном случае можно с полным правом говорить о совершенно новом, особом (но не обособленном) физическом состоянии вещества.

Вообще вещество Вселенной — и это также видно из таблицы — развивалось по «закону усложнения». Усложнение это шло не только по физическим структурным параметрам, но и по внутреннему химическому составу, не только количественно, но и качественно. Поэтому, достигнув определенных пределов усложнения, вещество Вселенной, хочешь не хочешь, должно было перейти в новое качественное состояние, чтобы иметь возможность усложняться и дальше.

И если «закон усложнения» вещества Вселенной действительно биологичен, иными словами — если с самого начала материя эволюционировала целенаправленно к созданию живого вещества, это обстоятельство во многом (если не в корне) меняет привычные представления о природе и принципах ее развития.

Прежде всего исчезает господствовавшее раньше (впрочем, оно существует и поныне) представление о случайности возникновения жизни, случайности, которой объясняют и последующую трансформацию живого — от прокариот и эукариот до человека.

Да, жизнь сама по себе наичудеснейшее чудо. Но чудо это — естественное, и возникло оно в результате эволюции вещества Вселенной.

Так что мы с вами кровные родственники не только с «братьями нашими меньшими» — животными и растениями, существующими на Земле, но и с Солнцем, со звездами, с галактиками и туманностями — со всем необозримым космосом.

Все живое, в том числе и человек, полагали философы древности, создано из того же вещества, что и космос, порождено четырьмя стихиями — землей, водой, воздухом и огнем (вспомните представления Гиппократа, о которых мы упоминали в предыдущей главе).

Понятия макрокосма-космоса и микрокосма-человека существовали и в индийской ведической философии — недаром, читая произведения древнеиндийской литературы, трудно установить, кто именно действует в них: люди или олицетворенные земные стихии и космические силы; и в Древнем Египте, и еще раньше — у ассирийцев и шумеров. По-видимому, как только человек начал осмыслять действительность, он попытался осознать свое чувство глубокого родства с Землею и космосом и объяснить его в поэзии мифов. И не просто объяснить, но и реализовать эту догадку в практике освоения мира. В том числе — в практике борьбы с болезнями.

Понимание человеческого организма как миниатюрной копии космоса порождало определенные и отнюдь не наивно-вздорные (как нередко полагали впоследствии) методы диагностики и лечения. Они не удержались бы на протяжении тысячелетий, если бы не приносили вполне ощутимой пользы. Скажем, еще совсем недавно казались нелепыми представления древних о влиянии небесных светил на здоровье и течение болезней. Сегодня мы уже так не считаем, ибо узнали кое-что о биоритмах и биологических циклах функционирования организмов, на которые влияют и фазы Луны и активность Солнца.

Относясь к человеческому организму как к микрокосму, древние врачи рассматривали его не только как единую целостность саму по себе, но также в единении со всеми тремя стихиями Земли — теми, что на современном языке называется литосферой, гидросферой и атмосферой, и с четвертой стихией — космической: живительным огнем солнечного излучения, холодным светом Луны, зодиакальным светом планет и созвездий. «Основой всех сложных минеральных, растительных и животных тел являются четыре элемента, и они смешиваются и действуют друг на друга, пока не утвердятся в состоянии взаимного равновесия», — утверждал Авиценна, обобщая научные воззрения своего времени. Причем считалось, что эти четыре составляющих входят в состав организма отнюдь не в равных частях — те или иные элементы могут преобладать над другими, — важным было лишь то, чтобы установившееся равновесное соотношение, как сегодня говорят — гомеостаз, не нарушалось. Иначе возникала болезнь.

Современная наука пришла, по сути дела, к тому же самому выводу: болезни организма появляются в результате нарушения минерального, водного, кислородного, энергетического обменных процессов. В этом случае болезнетворные микробы и вирусы, до того мирно дремавшие в организме или поступившие извне, находят для себя благоприятную экологическую нишу и начинают бурно размножаться. Тот же дисбаланс обменных процессов порождает функциональные и органические патологические изменения отдельных органов.

Словом, «новое — это хорошо забытое старое». И как тут еще раз не отдать должное глубокой мудрости древних, гениальная догадка (а может быть — знание?..) которых стала и отправной и конечной точкой современных научных исследований. Итак, повторим, что любой живой организм, как бы прост или сложен он ни был, составляют четыре субстанции — земля, вода, воздух и огонь…

Земля, как известно, состоит из минералов, по определению В. И. Вернадского, рассеянных в земной коре химических элементов, перечисленных в Периодической системе Менделеева. Все химические элементы, как полагал Вернадский, включены в живое вещество. Сегодня мы еще не знаем, так ли это, но достоверно уже известно, что в человеческий организм входят 90 перечисленных в менделеевской таблице элементов. В большинстве своем они абсолютно необходимы для жизни, для того, чтобы организм существовал и функционировал нормально. Одни из них — водород, кислород, углерод, азот, сера и фосфор — образуют основу живого вещества — аминокислоты, из которых состоят белки, ферменты и нуклеиновые кислоты, входящие в состав ДНК-РНК, другие — калий, натрий, хлор, кальций — являются основными регуляторами равновесия той среды, в которой живут и действуют белки, они участвуют в реализации эндогенных (идущих внутрь) и экзогенных (выходящих наружу) импульсов и связей, которыми клетки организма обмениваются с окружающей средой и друг с другом, обеспечивают координационные и трофические (питательные) процессы, осуществляют ряд других важнейших для жизни организма функций.

Сами по себе калий, натрий и хлор — страшно ядовитые вещества. Так, мельчайшие добавки хлора в воде обеззараживают ее от болезнетворных микроорганизмов, часть которых и сильнейшим раствором синильной кислоты не проймешь. Потому-то и хлорируют питьевую водопроводную воду. Но в соединениях друг с другом эти химические элементы не то что безвредны или даже полезны, а необходимы для живых существ. По мнению многих ученых, эта необходимость обусловлена прежде всего тем, что наши прапрапредки зародились в водах Мирового океана и, переселившись на сушу, «унесли в своей внутренней среде хлориды натрия и калия, магния и кальция, а также бикарбонаты, фосфаты и сульфаты этих металлов», как говорит в книге «Минеральный обмен» заведующий лабораторией Института биофизики Минздрава СССР профессор Ю. И. Москалев. Подтверждением этого служит и тот факт, что относительные концентрации натрия, калия и хлора в воде океана и крови человека (и вообще животных) удивительным образом совпадают.

В природе ни натрий, ни калий в чистом виде не встречаются. Эти щелочные металлы очень активны и мгновенно окисляются, вступая в реакцию с кислородом воздуха, с водою они реагируют еще более бурно: начинается выделение тепла, и реакция заканчивается взрывом.

Именно высокую активность натрия и калия и «подметили» живые организмы, использующие их для активизации жизненно важных процессов… Чтобы поддерживать жизнь, совершать полезную работу и в некоторых случаях размножаться, клетке необходимо питаться. Питательные вещества — аминокислоты, глюкоза, жирные кислоты — поступают внутрь клетки сквозь мембрану, которая состоит из непроницаемого бислоя липидов и встроенных в него белков, образующих каналы, а точнее — высокоизбирательные шлюзы. Такая «пропускная система» надежно защищает святая святых клетки от вторжения нежелательных элементов, но зато и создает дополнительные трудности: чтобы открыть «ворота шлюзов» — белков, необходимо затратить некоторое усилие.

Представьте бескамерный футбольный или волейбольный мяч. Чтобы накачать в него воздух (или спустить лишний), нужно приложить довольно приличную силу, протыкая специальный ниппель — ворота воздушного шлюза — полой иглой. Мы затрачиваем для этого энергию, «приготовленную» для нас клетками мышц. Ну, а самой клетке-то откуда ее взять? Тут на помощь приходят уникальные свойства калия, натрия и хлора.

Так же, как нормально надутый мяч считается таковым только в окружающей его (и нас) среде нормального атмосферного давления (попробуйте поместить его в условия, скажем, барокамеры, где давление повыше, — он сожмется, «закаменеет»; при низком давлении воздуха он начнет раздуваться, а в вакууме и вовсе быстро лопнет), точно так же и клетка нашего организма может нормально существовать и функционировать только в среде с нормальным давлением, которое создает оптимальная концентрация раствора минеральных солей — в данном случае калия, натрия и хлора. Если поместить ее в так называемый гипертонический раствор — с повышенным содержанием натрия и хлора (то есть в крепкий рассол обычной поваренной соли), она начнет сжиматься, сморщиваться; в гипотоническом же растворе, где соли гораздо меньше, клетка будет разбухать, пока не лопнет. Происходит это потому, что вода через любую проницаемую перегородку — в нашем случае мембрану — устремляется из зоны низкой концентрации солей в зону, где концентрация выше. Сила, обуславливающая это явление, называется осмосом, или осмотическим давлением.

Осмотическое давление должно быть оптимальным, но отнюдь не неизменным. Оно и колеблется в оптимальных пределах, то повышаясь, то понижаясь из-за изменения концентрации солей то снаружи, то внутри клетки. В результате изменяются градиенты концентрации ионов калия и натрия, обеспечивающие электрическую возбудимость нервных и мышечных клеток и служащие движущей силой активного транспорта сахаров и аминокислот. Например, в клетки кишечника и почек поток ионов натрия по электрохимическому градиенту (перепаду концентрации) переносит вместе со специфическим транспортным белком глюкозу и аминокислоты, в других клетках — обеспечивает выведение катионов кальция или перемещение анионов хлора против градиента концентрации.

Однако такая активная деятельность ионов натрия хоть и заслуживает всемерного уважения, но в результате ее в цитоплазме (плазме клетки) накапливается большое количество натрия, который из-за своего пристрастия к воде очень любит притягивать и окружать себя втрое большим количеством ее. В экономичном внутриклеточном пространстве становится тесновато и скудновато. Поэтому по принципу «сделал свое дело и уходи» натрии выпроваживают в околоклеточную среду, где его в 15–20 раз больше, чем в клетке. Обеспечивается это механизмом, названным биохимиками натрий-калиевым насосом.

Работа натрий-калиевого насоса сопряжена с расходом энергии. Но клетка теперь, когда натрий принес главное энергетическое сырье — молекулу глюкозы, может себе позволить истратить часть извлеченной из нее энергии. Тем более что каждый цикл работы насоса выпроваживает 3 иона натрия и забирает к себе 2 иона калия. Таким образом, даже истратив энергию на удаление натрия (в расчете, что он вновь вернется с необходимым клетке энергетическим и строительным сырьем — перепад-то концентрации по обе стороны мембраны опять увеличился), клетка не остается внакладе: израсходована только часть энергии, содержащейся в одной из трех, принесенных тремя ионами натрия, молекул глюкозы. Оставшаяся энергия — чистая прибыль, которая накапливается в митохондриях клетки и расходуется по мере надобности в мышечной и нервной работе организма.

Кальций (известь) относится к трудноусвояемым элементам. Количество его в человеческом теле составляет ³/₄ всех минеральных элементов, в него входящих. Во время болезней, особенно с высокой температурой, а также при переутомлении и больших неприятностях из организма выбрасывается очень много кальция, что сейчас же отражается на работе всего организма.

Поступление одного чистого кальция в организм не приносит большой пользы, его надо вводить попутно в виде пищи, содержащей в себе щелочь в органическом соединении, — это яичные желтки, желтая репа, брюква, фасоль, маслины, чечевица, миндаль, цветная капуста, отруби, сыворотка, шпинат, лук, свекла, слива, брусника, финики, крыжовник.

Необходим также человеческому организму магний. При нарушении правильного обмена магния могут развиться серьезные заболевания почек. Он активизирует фосфорный обмен, способствует снижению повышенного кровяного давления, участвует в выведении из организма холестерина. Человек получает магний, употребляя в пищу хлеб грубого помола, а также богатые клетчаткой злаки, овощи и фрукты: апельсины, грейпфруты, финики, инжир, ячмень, пшеницу, кукурузу, горох, овес, картофель, лук. Кроме того, магний содержится в козьем молоке и яичном желтке.

Фосфор — один из главных строительных материалов для костей и зубов, он же играет большую роль в обмене веществ в организме. Фосфора много в мясе морских животных, в морских растениях, он содержится в молоке, яичном желтке, пшенице, кукурузе, ячмене, орехах, чечевице, мясе, хлебе, картофеле, сыре, твороге, горохе, фасоли.

Марганец воздействует на процессы роста, кроветворение, половое созревание, участвует в регуляции уровня артериального давления. Содержится он в яичном желтке, грецких и миндальных орехах, мяте, петрушке, сое, свекле.

Сера входит в состав белков и принимает непосредственное участие во многих видах обмена веществ. Она содержится в белокочанной и цветной капусте, луке, моркови, хрене, горчице.

Кроме перечисленных неорганических веществ, важную роль во всех процессах, происходящих в организме человека, играют также фтор, медь, цинк, кобальт, кремний и другие. Цинк, например, участвует в синтезе ряда ферментов и, кроме того, инсулина и полового гормона, а без кобальта невозможно образование витамина В₁₂.

Надо отметить, что минералы Земли в живом организме находятся в ином физическом состоянии, нежели в косной породе. Например, ион двухвалентного железа, существующий в живом организме, в неживом становится трехвалентным. Трехвалентное железо «нежизнеспособно» и активно тормозит жизненно важные процессы. Еще в 60-х годах сотрудники Института геронтологии Академии медицинских наук СССР, сравнивая различные составляющие молодых и стареющих организмов, обнаружили у последних повышенное содержание трехвалентного железа в нуклеиновых кислотах, в ДНК. Именно поэтому в старческих организмах происходит менее интенсивная репликация (так называют деление спиральных структур) ДНК, а значит, и размножение клеток. Следовательно, обновление клеточного состава организма замедляется, что и приводит к его одряхлению, к неспособности нормально функционировать, справляться с недугами и оказывать активное сопротивление натиску всевозможных болезнетворных микроорганизмов.

«Выход из этого исхода», как говаривали Ильф и Петров, был также найден: выяснилось, что витамин С эффективно превращает «металл смерти» — трехвалентнос железо — в «металл жизни» — железо двухвалентное, которое ускоряет репликацию ДНК, размножение клеток и задерживает процессы старения всего человеческого организма. Поэтому-то и рекомендуется на всем протяжении жизни, а особенно в пожилом возрасте, употреблять как можно больше овощей и фруктов, содержащих среди прочих витаминов и витамин С.

Железо в его двухвалентном состоянии недаром называют металлом жизни. Оказалось, что железо является наилучшим катализатором процесса образования порфирина — одного из химических соединений, составляющих основу живого вещества. Порфирин, например, лежит в основе хлорофилла и гемоглобина. В сущности, «глобин» — это белок, а «гем» — порфирин. В плоской проекции он похож на четырехлепестковый цветок с четырьмя же чашелистиками, в центре которого находится ион двухвалентного железа. Со всех четырех сторон его крепко удерживают электронными связями атомы азота. В молекуле гемоглобина имеется четыре гема, и все они идентичны, а сама молекула находится в красном кровяном тельце крови — эритроците.

Железо в данном случае активно захватывает молекулярный кислород из воздуха, наполняющего легкие при дыхании. И выбрано оно из десятков других металлов не случайно, а из-за своего большего сродства с кислородом. Вспомните, как моментально ржавеют — соединяются с кислородом — жестянки и чугунные сковороды. Атом двухвалентного железа в составе гема схватывает два атома молекулярного кислорода еще быстрее, но сам не окисляется, не вступает с ними в тесную связь, как это наблюдается в косном веществе, а несет в целости-сохранности по кровотоку туда, где возникает нужда в кислороде, практически по всему организму. Отходы жизнедеятельности клетки — углекислота и протоны водорода, накапливаясь с наружной стороны мембраны, «сигнализируют», где гему необходимо разгрузиться. А поскольку железо имеет к углекислоте тягу примерно в 300 раз большую, чем к кислороду, разгрузка — расставание с кислородом — происходит легко и естественно. Вот почему, кстати, так опасно попадание угарного газа в легкие, вот почему «курение опасно для здоровья», как пишут на пачках сигарет. Имея большее сродство с углекислотой, гем захватывает в легких прежде всего ее и несет с кровотоком туда, где клетки и так задыхаются от недостатка кислорода.

Транспорт кислорода хоть и важная, тем не менее не единственная роль, которую играет железо в жизнедеятельности организма. Оно также принимает весьма активное участие во множестве самых различных каталитических, ускоряющих течение биохимических реакций, процессов. Железо уже само по себе является веществом аутокаталитичным — то есть стимулирующим собственный процесс встраивания в то же, скажем, порфириновое кольцо. Совместно с атомами азота этого кольца оно ускоряет реакцию в 1000 раз. А железопорфирин — гем — в соединении с белковым ферментом — каталазой увеличивает скорость реакции еще в 10 000 000 раз. Всего одна молекула каталазы при 0 °C за одну минуту разлагает 2 600 000 молекул перекиси водорода, превращая это вредное для живого вещества соединение в обычную воду и молекулярный кислород. Исследователи даже не могут хорошенько рассмотреть, как именно идет эта реакция, настолько мгновенно — подобно взрыву — протекает она. Еще бы! Всего двух граммов каталазы достаточно, чтобы 50-тонную цистерну перекиси водорода за минуту превратить в воду и кислород. Она-то в эритроцитах и защищает железо гемов гемоглобина от окисления под влиянием перекиси водорода, являющейся отходом обменных процессов клетки. Так же эффективно действует железо, включаясь и в другие биохимические реакции, происходящие с участием белковых ферментов.

Даже эти далеко не полные сведения всего о нескольких химических элементах и их влиянии на некоторые — из многих тысяч — физиологические и биохимические процессы в человеческом и — шире — любом животном организме дают возможность представить, какими сложными и тесными связями соединено живое существо с минералами Земли — теми самыми, что некогда, миллиарды лет назад, были созданы в космических звездных лабораториях Вселенной. Обо всех же элементах, содержащихся в организме человека, рассказать попросту невозможно. Как выяснила сегодня наука — большинство из них так же важны для существования живого и материи, как и те, о которых шла речь. И подчас даже совершенно незначительное снижение или повышение оптимальной концентрации того или иного химического элемента приводит к нарушениям — иной раз серьезнейшим и необратимым — в деятельности клеток, течении биохимических реакций и других процессов, являющихся основой существования живых существ.

Из этого вовсе не следует, что стоит только взять, скажем, горсть земли и проглотить ее, как избавишься от всех недугов. И хотя некоторые — к примеру, беременные женщины — жуют известку или ту же землю, чтобы возместить недостаток каких-то минералов, толку от этого, по-видимому, никакого нет. Так примитивно человеческий организм с Землею не связывали даже древние врачи и знахари. Они прекрасно понимали, что он способен воспринимать и усваивать с пользой для себя минералы Земли не в первозданном виде, а в соответствующей переработке. Так, Авиценна, на основании древнейших сведений и собственного опыта, советовал употреблять для лечения различные соли меди, цинка, железа, причем последнее различалось в двух- и трехвалентном видах; натрий рекомендовался в шести различных видах и соединениях, охра и калий в двух, олово в трех и т. д.; драгоценные металлы употреблялись в виде окалины, а камни — растертыми в мельчайшую пыль. Скептик Авиценна, по-видимому, не очень верил в целебность различных ожерелий, медальонов, браслетов из драгоценных камней, но все же приводил и такие рецепты, правда, с оговорками. Например, о «змеином камне» — серпентине Авиценна пишет: «Говорят, он раздробляет камни в мочевом пузыре, но Гален это отрицает. Змеиный камень, как говорят, помогает от укусов змеи, если его подвесить на шею. Гален говорит: „Мне рассказал об этом человек, которому можно верить“».

Широко использовались всевозможные минералы в древних медицинах Китая, Индии, Тибета. Так, в тибетском трактате «Чжуд-ши» перечислены 58 различных минералов, входящих в сложные составы лечебных снадобий. Они подразделялись на три группы: «драгоценности, камни и земля». К «драгоценностям» относились не только золото, серебро, изумруд, бирюза и т. д., но также медь, ртуть, прочие минералы, на наш взгляд, вполне обыденные. Им приписывались обеззараживающие, антитоксические, нейтрализующие свойства и способность удлинять жизнь. Камнями считались полевой шпат, сидериты, малахит, сталактиты, различные руды, соли хлористого и сернокислого натрия, другие природные соединения. Лечили ими переломы костей и гнойные раны, воспаления брюшины и прочие септические заболевания и воспалительные процессы. Приготовляя лекарства из «земли», тибетские врачи включали в препараты соду и алюминиевые квасцы, гипс и селитру, охру и мумие.

О происхождении мумие различные исследователи спорят до сих пор, что это: минеральное или органическое соединение? Ученые Института биологии Бурятского филиала Сибирского отделения Академии наук СССР, изучая многочисленные старинные источники, установили, что в переводе с тибетского мумие — «браг-шун» — означает «скальный натечник», то есть вещество именно минерального происхождения. В тибетской медицине различались пять видов мумие и до 115 его разновидностей. Каждый из этих пяти видов — золотой, серебряный, медный, железный, оловянный — имел свои особые свойства и применялся при различных болезнях.

Однако наиболее ценными и целебными считались минералы, которые прошли биогенную обработку и накопились в телах живых существ — растений и животных. В этом случае они полезнее не только сами по себе, но и потому, что находятся в соединении с другими, активизирующими их свойства веществами.

Вот, скажем, с древнейших времен в естественной медицине крапива считалась одним из самых эффективных средств для «очищения крови». Современные исследователи нашли в ней, среди множества других полезностей, высокое содержание железа и витамина С — как раз тех двух необходимейших веществ, которые, как мы видели, наиболее эффективно воздействуют на нормализацию состава крови и вообще на оздоровление всех биохимических и физиологических процессов, протекающих в человеческом организме.

Вода, в сущности, тоже земной (да и космический) минерал. Но настолько странный, из ряда вон выходящий, что его по праву можно рассматривать отдельно. Примечательный факт: в процентном отношении гидросфера составляет примерно такую же часть поверхности Земли, какую вода по объему занимает в теле человека — что-то в пределах двух третей (комментировать это совпадение я не собираюсь: в конце концов — мало ли на свете случайностей). Вода буквально пронизывает как тело Земли (во всяком случае изученные человеком слои биосферы), так и тела всех без исключения живых существ. И если косное вещество биосферы в принципе может существовать без нее, то живое — ни в коем случае, ибо даже с частичной потерей воды оно теряет и жизнь.

Удивительные, во многом и до сих пор загадочные свойства воды всегда интриговали людей. Например, изменчивость, которая издревле служила дежурным тропом поэтам всех времен и народов. Химики выяснили, что не только океанические или речные массы воды изменчивы — сама по себе она даже в стакане, в спокойном и невозмутимом, казалось бы, состоянии, постоянно меняется. Из школьного курса физики мы знаем, что молекула обычной воды имеет постоянную структуру — H₂O — два атома водорода и один кислорода. Так-то оно так, но, оказывается, эти три атома сочетаются в каждой молекуле по-разному, и сочетаний таких 42. Устойчивыми из них являются 9, поэтому вполне можно утверждать: на самом деле мы пьем воду, состоящую из смеси девяти вод с разными химическими свойствами. И все эти разнообразные молекулы постоянно взаимодействуют между собой, изменяют свою структуру и, следовательно, состав. Вот и получается, что не только нельзя дважды войти в одну и ту же реку, как утверждал Гераклит, но и выпить дважды одну и ту же воду невозможно.

Легко расступающаяся, легко дробящаяся на капли, вода в то же время обладает большой силой сцепления молекул. Поставьте в стакан с водою тонкую стеклянную трубку — жидкость тут же поднимется в трубке выше уровня стакана. Это результат преодоления атмосферного давления силой сцепления молекул воды. И иголка держится на ее поверхности отнюдь не потому, что на стали оказался слой жира, как уверяли — во всяком случае нас — школьные учителя, а из-за большого поверхностного натяжения водного слоя. Причем чем чище вода, тем сильнее поверхностное натяжение. Ученые утверждают, что если бы им удалось совершенно избавить воду от примесей, то по ней можно было бы и летом кататься на коньках.

При нагревании тела расширяются, при охлаждении — сжимаются. Вода опровергает эту аксиому. До 4 °C выше нуля она еще согласна вести себя как все остальные земные тела, но стоит температуре опуститься ниже этого уровня, вода начинает расширяться и, когда превращается в лед, увеличивается в объеме примерно на 11 процентов — коэффициент расширения для природных тел невиданный, тем более что о нагреве даже и речи нет. Сила расширения воды при этом колоссальна — давление на сдерживающие ее стенки доходит до 2500 кгс/см². Сама же вода к увеличению давления гораздо индифферентнее, чем любое твердое вещество, и пробовать спрессовать ее, например, в меньший объем — только даром время и силы терять. При увеличении давления она, опять же вопреки всем правилам, установленным для других минералов, начинает замерзать при более низкой температуре — минус 3 °C и ниже. Потому-то и не промерзают глубины океанов до дна (правда, тут еще помогает повышенная соленость).

Пожалуй, главное для живых существ свойство воды — способность вступать в «дружеские связи» со всеми минералами Земли. «Вода камень точит» именно потому, что растворяет минералы, из которых состоят гранит и прочие твердые породы, и рассеивает их по земле, морям и океанам.

Как уже говорилось, организм человека примерно на ²/₃ состоит из воды.

Подобно другим минералам Земли, она находится здесь в ином физическом состоянии, нежели в природе. Правда, пока не ясно, в каком именно. Известно лишь то, что «живая вода» замерзает при температуре 20 °C ниже нуля (в теле человека есть и обычная вода, замерзающая, как ей положено, при 0 °C, но ее совсем немного).

Протоплазма клеток и кровь, межтканевая жидкость и лимфа, жидкие среды глазного яблока и ликвор желудочков мозга, смазки суставов и плевры, другие специализированные жидкостные среды существуют и работают на основе воды.

Подсчитано, что в среднем человек за сутки принимает с пищей 2,5 литра воды (точнее — 2,2, а еще 0,3 литра образуется в ходе обменных процессов из жиров организма). Считается, что столько же и выводится из его тела за те же сутки — с мочой, потом, другими выделениями. Однако это вовсе не значит, что организм схож с водопроводной трубой и все, что выпито, тотчас же протекает, не задерживаясь. Исследователи установили, что выпитая нынче вода уйдет из организма только через 6, а то и через 12 дней — все зависит от микроклиматических условий, в которых находится тот или иной человек, и прочих факторов. За это время она успевает проделать гигантскую работу.

Путь воды начинается в желудке и кишечнике, откуда она, растворив переваренные частицы питательных веществ, поступающих с пищей, проникает, перенося их через стенки пищеварительного тракта, в кровь. Насыщенная аминокислотами, глюкозой и другими сахарами, жирными кислотами, минералами, вода разносит их по кровотоку и межтканевой жидкости к каждой из миллиардов клеток, из которых состоит наш организм. Через мембрану (когда возникает необходимость выровнять осмотическое давление) она проникает в плазму клетки, выносит оттуда продукты распада, образовавшиеся при синтезе питательных веществ, и вновь по кровотоку устремляется к почкам и печени, где ненужные и вредные вещества откладываются, а потом выводятся из организма с мочой, которая является не чем иным, как отработавшей свою 6-12-суточную смену и свершившей более 1000 оборотов по организму водою с растворенными в ней отходами жизнедеятельности нашего тела.

Так удаляется более половины суточной нормы воды. Еще четверть выделяется с потом и опять же уносит значительную долю всевозможных отходов, и примерно пятая часть (свыше 400 граммов) улетучивается вместе с дыханием.

Запасы воды в нашем организме велики — от 30 до 50 литров (в зависимости от веса и пола человека: в женском теле воды на 10 процентов меньше, чем мужском). Тем не менее это тот основной неделимый фонд, который организм не может расходовать, не подвергая себя опасности. Даже при незначительном обезвоживании плазма крови и другие внеклеточные жидкостные среды организма начинают густеть, следовательно, концентрация солей в них повышается, изменяется — увеличивается — осмотическое давление, вода клеток и эритроцитов устремляется в зоны большей концентрации солей, клетки сморщиваются и…

Лучше уж этого «и» не допускать.

Правда, существуют животные, например, курдючные овцы, верблюд, другие жители пустынь — суслики, тушканчики, которые сравнительно долго могут обходиться без воды, превращая специально для этого накопленный жир в воду. Выход влаги получается довольно большой: из 100 граммов жиров организм синтезирует 107 мл воды.

Человеческий организм также получает из жиров около 300 мл воды, но доказывать, что ты верблюд, все же не стоит. Поэтому следует как можно осторожнее относиться к доморощенным диетам, рекомендующим минимальное потребление воды. Наш организм сам в состоянии регулировать ее количество и излишек всегда выведет не задерживая.

Вода, которую мы пьем, не только в разных местах земного шара, но даже в расположенных неподалеку друг от друга колодцах различается по химическому составу растворенных в ней солей. И хотя полностью их влияние на здоровье человека еще не исследовано, некоторые общие принципы выяснены.

Так, давным-давно известно, что чистейшая вода горных альпийских потоков порождает кретинизм. Происходит это потому, что она слишком стерильна и не содержит тех микроскопических примесей йода, которые необходимы для нормального функционирования щитовидной железы. Правда, главную насущную дозу йода человек получает с растительной пищей, но в районах с нейтральной водою и растительная пища содержит слишком малое (накопленное, видимо, из воздуха) его количество — зерно в 10, а картофель в 30 раз меньше, чем в районах с нормальной водой.

По данным Международной комиссии по радиологической защите, обстоятельно исследовавшей этот вопрос, в среднем в организм человека континентальных районов мира попадает в сутки всего пять сотых микрограмма йода (в приморских районах — 35 мкг). И даже этой мельчайшей дозы нам достаточно, чтобы не заболеть.

Не менее важно, оказывается, и то, сколько содержится в воде кальция. Все мы знаем, что бывает она мягкой, когда мыло дает обильную пену и смыть его с рук доставляет немало труда, и жесткой — когда мыло почти вовсе не мылится. В такой воде кальция больше, чем полагается по норме.

Недавние исследования, проведенные в Японии, в 49 штатах Северной Америки и в 83 городах различных районов Англии, показали четкую, обратно пропорциональную зависимость возникновения сердечно-сосудистых заболеваний от содержания кальция в воде. Иными словами, чем вода мягче, тем больше опасность заболеть. Так, в Англии, в Галифаксе, где концентрация кальция составляет 34 мг на литр, с 1958 по 1964 год умерло от болезней сердца и сосудов 862 мужчины, а в Ипсуиче, где потребляют воду с концентрацией кальция 358 ^мг/_л, — 499 человек. Удалось вывести и некую закономерность: «В среднем с каждым увеличением содержания кальция на 25 ^мг/_л смертность снижается примерно на 50 человек на 100 000 жителей», как считает М. Гарднер, специалист по общественной медицине Саутгемптонского университета.

Поэтому, когда вы слышите о чудесах исцеления с помощью одной только дистиллированной воды — не спешите проверять на себе действие «лекарства». Конечно, все может быть, я, во всяком случае, такие чудеса допускаю. Но тут важно выяснить, что именно вызвало целительный эффект. Возможно, это уже упоминавшийся эффект плацебо — пустышки. Вводят же морфинистам ампулу дистиллированной воды, от которой они «балдеют» точно так же, как от наркотика. Наш замечательный терапевт A. Л. Мясников описал великолепный чудо-эффект, который производила обычная, чуть подкрашенная водичка, названная для пущей важности «микстурой И. Т.» (от словосочетания «Институт терапии»): давление у гипертоников нормализовывалось не хуже, а в некоторых случаях даже и лучше, чем от лекарственных средств.

А возможно, чудесное исцеление произошло оттого, что человек, не подозревая об этом, страдал от гиперкальципиемии или других каких-то недугов, связанных с повышенным содержанием кальция или других солей, которые вымыла из него дистиллированная вода. Во всяком случае, я уверена, положительный эффект она способна производить только при непродолжительном приеме и только на тот уникальный организм, который какое-то время в состоянии обходиться уже накопленными в нем минералами.

Воздух — стихия, вне которой человек не может прожить и пяти минут. Три минуты спустя после того, как кровь перестает поставлять кислород организму, умирают клетки мозга.

Кроме того, это единственная стихия, которая обязана своим существованием — во всяком случае, в нынешнем своем составе — и стабильностью живому веществу.

Мне представляется, что на заре своего зарождения Жизнь вполне серьезно и основательно ставила перед собой известный гамлетовский вопрос, интерпретировав его так: «бродить или не бродить?» И если бы Жизнь решила, что ей больше подходит существование, которое выражается формулой «жизнь для жизни», она скорее всего сказала бы «бродить!». Ибо реакция брожения проста и не требует особых затрат энергии. Полеживай себе да пухни, как на дрожжах, — кстати, как раз дрожжи и некоторые другие существа пошли именно по этому простейшему пути. Но то, что просто, не всегда гениально. В данном случае простота означала неумение, нежелание или невозможность развиваться. Брожение — это, так сказать, расширение по горизонтали, когда происходит захват и переработка все новых и новых порций пищи — какая бы она ни была, и деление на все новые и новые существа, как две капли воды похожие друг на друга и на первую, давшую жизнь всему этому массиву клетку.

Но в конечном счете все на свете конечно. Иссякли бы все питательные вещества, пригодные для ленивого, неактивного существования, и Жизни на Земле тоже пришел бы конец.

Когда Жизнь увидела эту пропасть, она ужаснулась и поняла, что жить бесконечно можно лишь на основе творческого созидания, не только потребляя исчезающий неумолимо с каждым поколением продукт, но и воссоздавая его вновь и вновь.

Хорошо известно, что первожизнь развивалась в анаэробных — бескислородных — условиях и перерабатывала метан, углекислоту, цианистые соединения и прочие ядовитейшие для нынешних живых существ газы первобытной атмосферы в азот и кислород — главные составляющие нашего воздуха и основу живого вещества, ибо они, наряду с углеродом и водородом, являются непременной составной частью каждой из 20 аминокислот, образующих белки. В результате возник совершенно уникальный, именно тот единственный, какой требовался для развития жизни в ее бесконечных вариантах, постоянно потребляемый живыми существами и ими же возобновляемый состав воздуха. Без этого созданного сотни миллионов лет назад живыми организмами (ученые полагают, что это были синезеленые водоросли) состава земной атмосферы нынешняя жизнь не смогла бы развиваться так вольготно, а без нынешней жизни — главным образом растительной — воздух в своем уникальном составе тоже существовать бы не смог.

Достойно удивления, что на протяжении этих миллионов лет атмосфера сохраняет постоянный баланс: сколько воздуха потребляется живыми существами, столько и воспроизводится, поступает в атмосферу от растительности Земли. Правда, в последние годы человек начал нарушать этот баланс интенсивной вырубкой лесов и безудержным сжиганием кислорода в камерах и топках всевозможных двигателей, но это уже совсем другой разговор, к данной теме не относящийся.

Более эффективного соединения необходимейших для жизни газов, чем в земной атмосфере, придумать и создать невозможно.

По самому своему существу главная ее составляющая — кислород — очень активное вещество. В свободном состоянии он стремится вступать в соединение практически со всеми другими веществами. Даже неприступное золото в конце концов уступает ему. Потому-то и предназначен он для извлечения энергии из питательных веществ. Но не только активность тому причиной. Для организма реакция окисления энергетически гораздо выгоднее, нежели реакция восстановления одного и того же количества одного и того же вещества. Так, аэробные организмы из одного моля глюкозы при помощи кислорода добывают 686 килокалорий тепла, а анаэробы, скажем, при брожении, используя процесс восстановления — отщепления от той же глюкозы водорода, — всего только 50 килокалорий. Именно такой 14-кратный энергетический выигрыш и позволил аэробам быстрее и свободнее двигаться в поисках жизненного пространства и более питательной пищи, а она, в свою очередь, увеличивала запасы жизненной энергии, которая теперь уже не полностью уходила на первостепенные нужды — питание, поддержание равновесных отношений со средой, размножение и т. п., — но и накапливалась в организме. Избыток энергии, как известно, всегда ищет выхода. И аэробы расходовали его на внеутилитарный поиск, в процессе которого приобретались новые навыки, происходило обучение и осуществлялось познание совершенно иных (по отношению к необходимым, первостепенным) сведений. Эти навыки наследовались потомством от родителей, увеличивались, накапливались от поколения к поколению, и таким образом шло то вертикальное развитие живого вещества, которое практически недостижимо для анаэробных организмов.

Как говорится, наши пороки — продолжение наших достоинств. И кислород тут не исключение. Его немалые достоинства, о которых говорилось выше, оборачиваются столь же значительными пороками. Так, нетрудно представить себе, что было бы, входи в атмосферу Земли один только кислород. Для этого достаточно внести в чистокислородную среду железную полоску и поджечь ее. Железо вспыхнет и сгорит. Такая же участь ожидала бы не только живую материю, но практически все породы Земли, находящиеся в непосредственном соприкосновении с атмосферой.

Для того чтобы этого не случилось, природа мудро ограничила бурную деятельность синезеленых водорослей по воспроизводству кислорода из первобытной атмосферы, определив ему разумную квоту: одна пятая (точнее — около 21 процента) от общего объема воздуха. А для того чтобы он как-нибудь ненароком не выделился где-то в чистом виде и не наделал бы бед, к каждому атому кислорода приставлена стража из четырех атомов малоактивного азота и в помощь этой страже придана малочисленная (около одного процента объема), но чрезвычайно стойкая и надежная гвардия из атомов совсем уж инертного аргона. Впрочем, совершать добрые дела — активно осуществлять жизненно важные процессы, поддерживать горение (где бы мы были без огня первобытного костра и топок ТЭЦ?) и т. д. и т. п. — ни азот, ни аргон кислороду не мешают.

Возможно, и в геме гемоглобина четыре атома азота порфиринового кольца служат не только для связывания атома железа, но и для нейтрализации активных свойств молекулярного кислорода во время транспортировки его по кровотоку к клеткам организма.

Азот не только страж атмосферного кислорода, он к тому же, как уже отмечалось, одна из основ живого вещества — белка. Растения синтезируют аминокислоты с обязательным присутствием азота, объединяют аминокислоты в растительные белки, которые в пищеварительном тракте поедающих их животных вновь распадаются на аминокислоты, служащие основным строительным материалом для созидания животных белков клеток и всего, таким образом, организма. Непосредственно из воздуха ни животные, ни растения (кроме некоторых малочисленных — открыто всего несколько видов — азотфиксирующих бактерий) азот усваивать не могут. Можно только изумляться мудрейшей предусмотрительности природы, поставившей на пути безграничного стремления живого вещества к размножению этот, по-видимому, единственный барьер. Если бы растения свободно усваивали азот из воздуха, давно бы наступил конец света, ибо, безудержно размножаясь, они бы заполонили не только сушу, но также моря и океаны — превратив их в болота. Это привело бы к катастрофической для всей биосферы потере равновесного состояния между атмосферой, гидросферой и литосферой, а кроме того, в таких сверхджунглях из громоздящихся одно на другое растений животные, да и люди тоже существовать не смогли бы. Поэтому — еще раз слава Природе, «выдающей» азот в оптимальном количестве посредством грозовых разрядов и с помощью малого, но, как оказывается, вполне достаточного числа видов фиксирующих азот воздуха и снабжающих им растения бактерий. Чтобы предотвратить даже локальное апокалиптическое размножение растительности, существуют также микроорганизмы, которые денитрифицируют почву, восстанавливая нитраты, улетучивающиеся в атмосферу. В результате основной фонд мирового азота остается стабильным и обеспечивает безграничное — уже не размножение, а развитие и обновление жизни.

Третий важнейший для живых организмов компонент воздуха — углекислый газ. Количество его в составе атмосферы мизерно — всего три сотых процента от общего объема. Но, как говорится, мал золотник, да дорог. Значение именно атмосферного углерода огромно. И не только для растений — он является основой их питания и синтеза белков, других жизненно важных процессов. Опосредованно, через пищевые цепи, атмосферный углерод вместе с белками, сахарами, жирами попадает и в организм животных, жизнедеятельность которых без него также невозможна. О том, какое место занимает углерод в нашей жизни, говорит хотя бы тот факт, что в человеческом теле его содержится 15–20 килограммов — в зависимости от веса человека, а в долевом отношении — 23 процента. Но, несмотря на столь большую массу, достаточно лишь незначительного понижения или повышения содержания углерода по сравнению с нормой для данного организма, чтобы человек почувствовал себя плохо.

Дело в том, что углерод в составе углеводов является самым мобильным энергетическим ресурсом. В стрессовых состояниях — при эмоциональном возбуждении, тяжелых или экстренных мышечных усилиях и т. д., когда организм нуждается в дополнительных и стремительно нарастающих затратах энергии, из резервного хранилища — депо печени начинает поступать запасенный на эти «пожарные» случаи гликоген — фосфорилированная глюкоза, способная к быстрому распаду и окислению — отдаче необходимой энергии. А поскольку, как утверждает Г. Селье, жизнь — это непрерывная цепь стрессов самого разнообразного характера, ворота депо печени то и дело пропускают все новые и новые экстренные составы гликогена, несущие углерод к тем участкам организма, где они срочно понадобились. И если депо вдруг опустеет — уровень сахара в крови мгновенно снижается, в результате появляется мышечная слабость, бледнеет кожа, тело пробивает холодный пот, падает температура, ослабевает деятельность сердца.

Отдавший свою энергию, окислившийся в СО₂ углерод выдыхается в атмосферу, а затем, снова извлеченный оттуда растениями, опять начинает, пройдя по пищевым цепям, свою созидательную работу.

Громадна роль углерода и в синтезе аминокислот. Наравне с азотом (количественно, правда, углерода в подавляющем большинстве аминокислот гораздо больше, но это тот случай, когда количественное соотношение ничего не значит) он является основой белков. В сущности, для создания аминокислот требуются только азот, углерод да вода (еще в трех аминокислотах содержится сера). Из этих-то простых веществ и собрано все многообразие сложных белков — например, молекулы ДНК, несущей информацию, какой позавидует и многотонная ЭВМ, — описание каждой из миллиардов и миллиардов клеток нашего организма, порядка их размещения в пространстве, состава и протекающих в них биохимических процессов. И если учесть, что молекула ДНК состоит приблизительно из 10 миллионов атомов, а информации несет порядков на десять больше, то окажется, что каждый атом азота, углерода, кислорода, водорода и — в трех случаях — серы содержит миллиарды и миллиарды битов информации. Отсюда опять же следует, что в живом организме простые природные элементы находятся в ином физическом состоянии, нежели в косной материи.

Хотя углерод является столь необходимым и замечательным продуктом природы, излишнее содержание его в атмосфере более чем нежелательно. Судите сами: с 1900 года по наши дни в результате буйного, иначе не скажешь, развития промышленности и транспорта количество углекислого газа в составе воздуха увеличилось на три тысячных процента — казалось бы, малость, о которой и говорить-то не стоит. Но ученые мира бьют тревогу: из-за этого температура атмосферы повысилась на полтора градуса — ведь повышенное содержание углекислого газа снизило проницаемость, а значит, и теплоотдачу Земли в космическое пространство. В результате началось таяние горных ледников и ледяных шапок планеты на полюсах. Если уровень концентрации углекислого газа будет расти и дальше такими темпами — а перспективы развития промышленности и транспорта не позволяют надеяться на их снижение, — уже к середине будущего века начнется бурное, необратимое таяние ледяных полей Гренландии, Северного Ледовитого океана, Антарктики. По подсчетам ученых, уровень Мирового океана в этом случае поднимется на 80 метров, и не только прибрежные города и села, но и континентальные долины будут покрыты 10-20-метровым слоем воды. Кроме того, увеличение концентрации углекислоты в атмосфере делает ее прозрачной для убийственного жесткого ультрафиолетового излучения Солнца в рентгеновском диапазоне. И спрятаться от него живым существам будет некуда.

Вот потому-то и называю я атмосферу уникальной, что она незаменима, — любое, даже самое незначительное нарушение ее состава тотчас же вызовет необратимые последствия.

Огонь солнечного излучения связывает биосферу в целом и каждый живой организм Земли с космосом. Солнечный свет и есть та энергия, которая оживляет живое вещество. Человек, как и все животные, получает ее опосредованно. Накопленная, так сказать, сгущенная растениями из солнечных лучей, объединенная ими с минералами, водою и воздухом Земли в единую целостность (жиры, сахара, белки), энергия Солнца вместе с этими питательными веществами поступает в наш организм и обусловливает деятельность клеток мышц, мозга, сердца, всех остальных органов. Растения, таким образом, производят работу, как бы обратную реакции ядерного расщепления. В результате последней происходит выброс, рассеяние энергии, растения же, наоборот, энергию фотонов, выделившихся в термоядерных реакциях Солнца, концентрируют в твердое вещество, в легко расщепляющиеся живыми клетками соединения.

Так что и космическая энергия существует в живом веществе в ином физическом состоянии.

Нам еще неизвестно, какое влияние на биоэнергетику оказывает тот постоянный и нескончаемый поток космических излучений, скажем, частиц высоких и низких энергий, или нейтрино, что пронизывает все без исключения тела Вселенной. Мы знаем лишь, что, будучи повышенным, по сравнению с нормой, это излучение может вредно воздействовать на живое вещество.

Существуют и некоторые косвенные свидетельства того, что уменьшение потока космических излучений также опасно для организма. Одно время — в 60-х годах — в промышленности увлеклись строительством для заводов и фабрик зданий безоконного типа. Делали это для того, чтобы добиться особо стабильного микроклимата цехов: постоянной температуры, определенного уровня влажности воздуха, его стерильной чистоты. Не только с точки зрения технологии, но и для людей, казалось бы, условия были высококомфортными: ни сквозняков, ни микробов, ни пыли. Однако теоретические расчеты на практике не оправдались. Производительность в новых цехах по сравнению с обычными упала, участились заболевания людей. Объясняли все клаустрофобией — боязнью закрытого пространства, но причина, по-видимому, крылась совсем в другом. Ведь клаустрофобией страдают лишь единицы из десятков тысяч людей, и выявляется этот страх сразу же, как только человек переступает порог замкнутого помещения. Здесь же нежелательные явления накапливались исподволь, на протяжении месяцев и лет — вероятно, в зависимости от здоровья того или иного человека.

То же самое наблюдается и у шахтеров, если сравнить их с рабочими обогатительных и агломерационных фабрик, условия труда которых иной раз несравненно хуже. Скажем, запыленность и загазованность на аглофабриках в тысячи раз превышает подземные нормы, однако силикоз здесь встречается гораздо реже, меньше и других заболеваний. Точно так же трудно понять, почему работники метрополитена, где достаточно комфортабельные условия труда и быта, подвержены более частым заболеваниям, чем железнодорожники.

Правда, в последние годы в связи с подготовкой космонавтов к длительным полетам в условиях замкнутого пространства герметичной кабины было установлено, в частности в Институте медико-биологических проблем, что человек вместе с потом, дыханием и другими физиологическими процессами водо- и газообмена с окружающей средой выделяет множество летучих веществ. Накапливаясь в закрытом помещении, они отрицательно влияют на жизнедеятельность организма. Но в тех случаях, о которых мы рассказали, это вредное влияние практически полностью нейтрализовывалось мощнейшей приточно-вытяжной вентиляцией, так что и с этой точки зрения повышение заболеваемости необъяснимо.

Очень может быть, что причиной является частичная изоляция человека от воздействия нормального, необходимого для жизни, потока излучения космической энергии. Как бы то ни было, сбрасывать со счета этот фактор, на наш взгляд, с научной точки зрения некорректно.

Космос вообще не только своими излучениями, но и, так сказать, одним своим присутствием не просто оказывает влияние, а прямо-таки обусловливает жизнедеятельность любого существа на Земле. Древняя естественная медицина принимала это как аксиому, и потому самые искусные врачи в старину были также и астрологами и, приступая к лечению того или иного больного, прежде всего составляли его гороскоп, выясняя благоприятные или противопоказанные сочетания планет, Солнца, созвездий. Иногда, если астральные влияния считались особенно неблагоприятными, даже при тяжелых заболеваниях лечение откладывалось.

Долгое время — несколько столетий — такие действия древних врачей вызывали в среде ученых только язвительный смех. Однако несколько десятилетий назад он немного приутих. Наука наконец осознала, что в гороскопах «что-то есть». Этим «что-то» оказалась возникшая в 30-х годах нашего столетия биоритмология. Одним из первых обратил внимание на зависимость протекания различных жизненных процессов в организмах, населяющих Землю, от космических факторов А. П. Чижевский. Еще в 1915 году восемнадцатилетний калужский гимназист сделал доклад «Периодическое влияние Солнца на биосферу Земли», в котором выдвинул смелые догадки о космической природе внезапных и непонятно откуда взявшихся (как считалось в то время) вспышек эпидемий и эпизоотий. Дальнейшее экспериментальное изучение этого вопроса подтвердило гипотезы Чижевского, и в 1929 году он публикует в «Бюллетене Международной биокосмической ассоциации», выходящем в Тулоне, статью «Космическая радиация как биологический фактор». Ученый убедительно доказал существование связи между солнечной активностью и вспышками размножения болезнетворных микробов. «Жизненные функции патогенных микроорганизмов стоят в прямой связи с электрическими и электромагнитными пертурбациями во внешнем космотеллурическом[3] пространстве, то есть вирулентность бактерий есть функция радиаций космотеллурической среды», — писал он.

На базе этого учения родилась новая наука — гелиобиология. «Фронт исследований в области гелиобиологии чрезвычайно обширен, — говорится в решении президиума Академии наук СССР, — и охватывает ныне наблюдения врачей за возникновением, течением и исходом сердечнососудистых заболеваний, за состоянием нервной системы; исследования эпидемиологов, связанные с изучением динамики инфекционных заболеваний и цикличности эпидемий; экологов и зоологов — по изменению численности и скорости размножения различных животных; дендрологов — по изучению колебаний прироста древесных пород; агрономов — по исследованию изменчивости урожайности сельскохозяйственных культур и т. д.».

Но как бы ни была обширна область применения гелио-биологических знаний, сама гелиобиология только часть общей научной дисциплины — биоритмологии, исследующей влияние на земную жизнь и функционирование биосферы в целом также других космических факторов: магнитных и гравитационных сил планет, звезд и галактик, словом, всей Вселенной.

Таинственная точность биологических ритмов, по которым живут цветы и птицы, насекомые и млекопитающие, интриговала ученых задолго до наступления нашего века. Еще в середине XVIII столетия К. Линней использовал удивительную способность цветковых растений раскрывать и закрывать свои цветы в определенное время для создания цветочных часов: различные специально подобранные по временному градиенту цветы указывали, какой час суток наступил. Приложил руку к изучению биоритмов и великий Ч. Дарвин, занимался этим К. А. Тимирязев и другие известные естествоиспытатели. Но эти занятия они рассматривали скорее как забаву, отдых между серьезными научными исследованиями. Тем более что причина подобных явлений вроде была ясна: живые существа корректируют свое время по бегу солнца на небосводе так же, как далекие предки человека.

Когда же исследователи попытались чуть глубже проникнуть в суть явления, оказалось, что жизнь на Земле идет не только по солнечным часам. Например, изучение манящих крабов позволило сделать вывод, что на них влияют два четко выраженных суточных ритма. Один зависит от вращения Земли вокруг своей оси и Солнца, периодичность его составляет 24 часа, а другой связан с лунными сутками, длительность которых 24 часа 50 минут.

…К приливам и отливам морей и океанов (они происходят под воздействием поля Луны) живые существа приспособились еще с тех времен, когда океанская вода была единственной средой их обитания. Так, моллюски на время отлива крепко сжимают створки раковин — и потому, что все равно нечем уже поживиться в непривычной воздушной среде, и потому, что свежий воздух им вреден, и потому, что по обсохшим отмелям бродит множество охотников полакомиться нежным мясом моллюсков.

Устрицы Нью-Хейвена, расположенного на восточном берегу США, не были исключением из этого правила. Годами, столетиями, тысячелетиями они аккуратно раскрывали на максимальную величину створки своих раковин, когда Луна была в зените и прилив достигал наивысшего уровня, и закрывали накрепко при отливах. Однажды их собрали на родной отмели и в темном резервуаре перевезли на запад, в Эванстон, расположенный в глуби континента. Место это было выбрано для того, чтобы исключить даже малейшее влияние океанских приливов и отливов. А чтобы эксперименту не помешал солнечный свет, из темного резервуара устриц переместили в темную комнату, где и положили в лотки с морской водой. Первые дни ритм их жизни проходил по нью-хейвенскому времени. «Однако к концу второй недели устрицы изменили свой ритм и стали максимально открывать свои раковины, когда Луна находилась в зените и надире для Эванстона. Вновь установившееся расписание они сохранили целый месяц, в течение которого велись эти исследования. Положения Луны в зените и надире — противостоящие положения Луны — соответствуют периодам наибольшего приливного воздействия Луны, которое проявляется в максимальных атмосферных приливах в Эванстоне. Этот же гравитационный эффект определял бы здесь максимальную высоту и океанских приливов, если бы Эванстон находился на берегу моря»[4].

Изучение биоритмов человека показало, что большинство из нас — тоже «лунатики». Группы добровольцев поселялись в глубоких пещерах или помещениях, максимально изолированных от внешних воздействий, и подолгу жили там при постоянном неярком искусственном освещении. Ритм жизни был свободнотекущим, не зависящим от смены дня и ночи, — работали и спали тогда, когда хотелось. Через некоторое время — у разных групп адаптация проходила по-разному — оказывалось, что в таком свободнотекущем режиме организм предпочитал жить сутками, в которых было около 25 часов — с незначительными колебаниями в ту и другую сторону для каждого из испытуемых. Такой биоритм назван циркадным — околосуточным (некоторые ученые предпочитают более точное, но менее распространенное название — циркадианный).

Выяснилось, что человеческий организм имеет также еще несколько периодически повторяющихся биологических ритмов, в том числе примерно 23- и 28-дневные. Ритмы эти определяются тем или иным положением Солнца, Луны, других планет, а возможно, и ближайших созвездий — сочетанием звезд, как говорили в древности. Складываясь и сочетаясь, они образуют стройную симфонию нашей жизни.

Например, 23-дневный ритм образуется из циркадного, являясь его следствием. Представьте себе, что каждый день вы переезжаете на запад ровно на то расстояние, которое соответствует другому часовому поясу, но стрелок своих часов не переводите. В первый день, когда по вашим часам наступит полночь, по местному времени будет 23 часа, во второй — 22 часа и т. д. Через 12 таких переездов ваши часы покажут полночь, а в местности, где вы к тому времени окажетесь, будет сиять полуденное солнце.

Приблизительно так же превращает полдень в полночь и наш организм, следуя свободнотекущему циркадному биоритму, каждый день опережая на час время солнечных суток. Через 12 дней от «часа 0» по собственному времени организма наступает глубокая полночь, тогда как на дворе стоит самый что ни на есть полдень. Те, кому приходилось работать в ночную смену, отлично знают, какая тяжелая усталость накапливается к утру. Примерно такую же усталость ощущает наш организм и на эти самые двенадцатые сутки — все его физиологические процессы проходят медленнее и напряженнее.

Исследования показывают, что ночью работоспособность человеческого организма падает наиболее низко, особенно в промежуток между 2 и 4 часами. Мало того: «По словам известного хронобиолога (хронобиология — это отрасль науки, изучающая временные аспекты функционирования живых систем, в том числе и биологические ритмы. — В. Г.) Г. фон Мейерсбаха, — пишет известный советский ученый Б. С. Алякринский, — микроскопическая структура клетки в течение суток изменяется настолько, что кажется, будто данная клетка превратилась совсем в другую. Как подчеркивает этот исследователь, в настоящее время собран огромный научный материал, свидетельствующий, что циркадианные ритмы — не просто мелкие флуктуации около среднесуточной величины. Исследования биологических объектов без учета циркадианной (и другой) ритмичности вместо получения проясняющих результатов служат лишь наращиванию путаницы». Таким образом, падение работоспособности в ночные часы обыденных суток и в полуденную полночь свободнотекущего времени организма происходит не только на уровне организма в целом, но и на клеточном уровне.

28-дневный цикл биоритма человека пока еще не имеет такого развернутого объяснения. Его связывают с лунным месяцем, точнее — с той фазой Луны, в которой она находилась в момент рождения человека, — тем самым «часом 0», от которого и ведется отсчет биоритмов организма. Почему именно момент рождения выбран точкой отсчета? Да потому, что до этого плод живет биоритмами матери, с организмом которой он составляет единое целое. Но как только пуповина перерезана и первый глоток воздуха запускает «мотор» организма новорожденного, он начинает жить собственными биоритмами, зависящими от положения и сочетания небесных светил на тот самый момент. Светила (и Земля тоже) проходят «круги своя», завершают цикл периодического обращения и снова оказываются в той точке и в том сочетании, в котором застиг их первый вздох новорожденного. Завершается его биоритмический цикл и начинается новый — так до тех пор, пока смерть не перережет своей косой пуповину, связывающую его с Жизнью.

Основной упор на воздействия Луны я сделала потому, что они наиболее наглядны и понятны. Но вечный спутник нашей планеты, — конечно, отнюдь не единственное космическое тело, влияющее на живые организмы. Еще большее воздействие оказывают гравитационные и магнитные поля Солнца — кстати, период его обращения вокруг своей оси почти равен лунному месяцу, и еще не совсем ясно, что же именно задает 28-дневный биоритм: Луна, Солнце или оба светила вместе? Даже пресловутое «зловещее влияние кровавой планеты Марс» и влияние всех других планет Солнечной системы на биосферу в целом и отдельные живые существа, в том числе человека, сегодня подлежат проверке и изучению, ибо обнаружена такая сложная циркадная периодика, которую ритмами, только Луны и Солнца не объяснишь. Она сказывается на множестве физиологических параметров организма — температуре тела, психической возбудимости, активности секреторных органов. Макромолекулы белков, ДНК, другие «кирпичики» общего здания организма также изменяют свой объем, химические связи и т. д. в зависимости от периодического изменения геофизических и космических факторов.

Сегодня влияние биоритмов на жизнь и деятельность человека (как и растения, животного, биосферы в целом) признано и используется в практических целях. Для шоферов, пилотов, машинистов, работников других профессий, чьи условия труда требуют быстрых, подчас мгновенных реакций, как умственных и психологических, так и физических, а следовательно, максимальной собранности организма, заводятся специальные карточки с указанием индивидуальных биоритмов и наиболее неблагоприятных дней их цикла. В такие дни людей призывают к особой осторожности и внимательности или, если физиологическое состояние внушает опасения, освобождают от работы.

В 1975 году коллегия Министерства здравоохранения СССР рассмотрела на своем заседании вопрос «Влияние космических факторов на здорового и больного человека в земных условиях» и постановила «считать необходимым более интенсивное проведение исследований в данной области». В последние годы в медицине активно формируется новое самостоятельное направление — хронотерапия, в основе которой лежит поиск оптимальных схем лечения, учитывающих суточную периодику организма человека и в связи с этим его чувствительность к терапевтическим мероприятиям. Совершенно очевидно, что как лечебный (благоприятный), так и побочный (неблагоприятный) эффект любого медикамента определяется моментом его приема. Поэтому очень важно учитывать не только «что» и «как» нужно принимать при данном заболевании, но и «когда», то есть в какое время суток. Это относится не только к лекарственной терапии, но также к физиотерапевтическим и бальнеотерапевтическим воздействиям — ваннам, процедурам лечебного массажа И Т. д.

Так что, как видите, вовсе не из-за «мистики и суеверия», как принято было думать, составляли врачи древности гороскопы больных, а если не умели сами, то обращались к специалистам-астрологам. И наш еще совсем недавний смех по этому поводу, в сущности, постыден. Ведь это смеялось наше невежество.

Сегодня вместо величественного седобородого мага в высоченном звездчатом колпаке и расшитом знаками зодиака халате вас встретит специалист-биоритмолог с карманным электронным компьютером, который в мгновение ока рассчитывает все ваши неблагоприятные дни на сотню, а если пожелаете, на тысячу лет вперед. Но как бы ни отличались люди и приборы тогда и теперь — суть дела от этого не меняется.

Новейшие исследования, углубившие наши знания о природе, подтвердили правоту древних воззрений. И пусть в каких-то частностях целители естественной медицины ошибались, в целом, как мы убедились, они были вполне на уровне современных научных представлений.

Итак, какой же вывод мы можем сделать? Человек, как и все живущее на Земле, — дитя четырех стихий. Его появление — результат действия самых разнообразных сил макрокосма, и космос со дня рождения человека и до самой его смерти ежечасно, ежеминутно оказывает огромное, непосредственное влияние на его здоровье и самочувствие, на всю его жизнь и деятельность.

Читателю может показаться, что мы ушли в сторону от главной темы нашего разговора, забыли о растениях, о целебных травах. Ни в коем случае! Тут-то и настало время сказать, что растения — не только необходимое звено на пути эволюции вещества Вселенной, это та неотъемлемая часть всеобщего единства, которая и по сей день связывает человеческий организм с биосферой Земли и космоса. Растения преобразуют космическую энергию и химические вещества планеты в биогенные соединения, являющиеся основой жизни животных вообще и человека в частности.

Без понимания этого невозможно понять, чем объясняются их чудодейственные целебные свойства и почему столь благотворно они воздействуют на человеческий организм.