Общая характеристика метода терапии творческим самовыражением
В нашей практике терапия творческой фотографией применялась как один из компонентов клинико-психотерапевтического метода краткосрочной терапии творческим самовыражением, разработанного для замкнуто-углубленных и тревожно-сомневающихся пациентов (Бурно, Гоголевич, 2002; Гоголевич, 1995). Краткосрочная терапия творческим самовыражением, ориентированная на шизоидов и психастеников, опирается на классическую терапию творческим самовыражением (Бурно, 1989, 2002) и клиническую психотерапию (Э. Кречмер, С.И. Консторум, М.Е. Бурно). Суть такой терапии состоит в лечебном оживлении духовной индивидуальности пациентов через их обучение самопознанию, познанию других людей, творческому отношению к жизни, пониманию особенностей своего собственного характера.
Наш вариант краткосрочной терапии творческим самовыражением предполагает индивидуальные и групповые занятия, а также домашние задания. Пациенты знакомились с аутистическим (идеалистическим) и реалистическим направлениями в живописи, литературе, музыке, философии; приобретали знания о различных расстройствах настроения; получали представления об авторитарном, синтонном, демонстративном, неустойчивом, мозаичном, психастеническом (тревожно-сомневающемся) и шизоидном (аутистическом) характерологических радикалах. Особенности характерологических радикалов разбирались через типичные проблемы, склонности, творческие работы, черты личности членов и, реже, гостей группы.
В нашей работе мы использовали методики терапии творчеством, разработанные М.Е. Бурно. Обычно о различных формах терапии творчеством на группах рассказывали сами пациенты (коллекционер рассказывал о творческом коллекционировании, показывая свою коллекцию; альпинист, турист, любитель поездок и прогулок говорили о терапии творческим общением с природой или о терапии творческими путешествиями, демонстрируя фотографии, слайды, собственные рисунки, зачитывая вслух дневниковые записи и т. д.). Иногда член группы, затрудняясь сделать сообщение о творческой методике, всего лишь приносил в группу свои коллекции, фотографии или слайды своих походов и поездок, дорожный дневник и рассказывал, что чувствует человек, путешествуя, общаясь с природой, собирая подобные коллекции. Некоторые пациенты, показав коллекцию, фотографии или слайды, читали вслух отрывки из дорожного дневника без комментариев (о творческой методике в данном случае рассказывал психотерапевт). Тот, кому было сложно и это, приносил на занятие что-либо созвучное его мироощущению, отвечающее его понятиям о красоте и гармонии (например, открытку с понравившимся пейзажем, которой затем посвящалось занятие).
После сообщения (либо демонстрации материалов) одного из членов группы происходило обсуждение его выступления, призванное выявить, как именно данный человек, сообразно своим личностным особенностям, выразил себя в своей коллекции, зарисовке, фотографии, музыке или ином «созвучном» ему материале.
Группы были закрытыми (исключение составляли специально приглашенные гости) и состояли из 7–9 пациентов с шизоидной и психастенической психопатиями. В качестве гостей на групповые занятия приглашались преимущественно душевно здоровые люди (психиатры, психотерапевты, психологи, художники, педагоги, литераторы, альпинисты, коллекционеры, фотографы и т. д.), акцентуанты, реже – социально адаптированные психопаты, характерологически похожие на наших пациентов. На некоторые занятия, посвященные различным характерологическим радикалам, приглашались в качестве гостей другие пациенты – истероидные, эпилептоидные, циклоидные психопаты, а также душевно сохранные больные шизофренией.
Мы хотели бы подчеркнуть, что в ходе таких занятий мы не использовали какой-либо специальной фототерапевтической методики. В отличие от М.Е. Бурно, мы в своей практике довольно долго не придавали фотографии самостоятельного психотерапевтического значения. Отчасти это было связано с тем, что в то время работа с фотоаппаратом требовала специальных технических навыков, которыми пациенты зачастую не обладали. В то же время я все-таки применяла фотографию в психотерапевтических целях: частенько показывала и дарила пациентам сделанные мной фотоснимки природы, архивы путешествий и все то, что было созвучно мне, что позволяло мне самой испытать радость и удовлетворение.
Необходимость психотерапевтического использования фотографии в моей работе с замкнуто-углубленными, склонными к тревожным сомнениям, дефензивными пациентами показали мне сами больные: я обратила внимание на то, что их самостоятельные занятия фотографией оказывали заметное целебное воздействие. Позднее фотография стала использоваться мною в работе с пациентами-психастениками и больными малопрогредиентной шизофренией, реже – с астениками, истероидами и больными эпилепсией.
В нашей работе фотографии изначально отводилась преимущественно иллюстративная роль. Лечебные групповые занятия проходили в уютной психотерапевтической гостиной, на стенах которой висели фотографии и картины, созвучные пациентам данной группы, и творческие произведения самих больных. Интерьер менялся от занятия к занятию – в зависимости от темы и склонностей пациентов группы и ее гостей. Оформление помещения отражало тему занятия и передавало соответствующее настроение: так, гостиная оформлялась «психастенически», «аутистически», «демонстративно», «авторитарно», «мозаично» (на занятиях о соответствующих характерологических радикалах) либо «в духе» разбираемого писателя, художника и т. д. Члены группы и гости либо принимали непосредственное участие в оформлении гостиной, либо оказывали консультационную помощь. Фотография играла в оформлении существенную роль.
