Необыкновенная находка в Чаде
Исследователи, профессией которых является изучение эволюционного древа человека, называются палеоантропологами. Чтобы реконструировать генеалогическое древо на протяжении миллионов лет, им приходится иметь дело с фрагментами костей, челюстей и черепов, которые часто трудно атрибутировать. Родственные связи часто вызывают сомнения: какие именно виды жили после других, где и когда один вид превращался в другой. Поэтому не удивительно, что каждая новая находка может полностью перевернуть прежние представления о происхождении и родстве. В 2002 году на севере Чада был найден череп, который многие считают древнейшим из когда-либо найденных останков человеческих прародителей. Подобное мнение нелегко обосновать, ибо что значит человеческий? Если бы вы встретили на улице одного из древних прародителей человека, вы, скорее всего, подумали бы о зоосаде. Новый вид получил наименование Sahelanthropus tchadensis, чадский сахелантроп. Это, вероятно, предок и более поздних человекообразных, и нынешнего человека как единственного выжившего вида. Чадский сахелантроп, по-видимому, жил на деревьях, 6–7 миллионов лет назад в Западной Африке, и обитал рядом с предками нынешних человекообразных обезьян. Некоторые палеоантропологи, указывая на то, что находка обнаружена географически очень далеко от тех мест, где были найдены другие человеческие останки, на востоке и юге Африки, ставят под сомнение атрибутирование новой находки.
В систематической классификации растений и животных, принятой в биологии, человекообразных обезьян — крупных и бесхвостых — рассматривают как наших ближайших родственников. Основы этой классификации заложены шведским врачом и ботаником Карлом Линнеем, защитившим докторскую диссертацию в Хардервейке и в 1735–1738 годах работавшим в Лейдене. Линней исходил из того, что виды были созданы сразу как неизменные, и распределял их по группам на основе сходных внешних признаков. Его подход к работе можно сравнить с методами нынешних палеоантропологов, которым приходится делать выводы по характеристикам костей, черепов и челюстей. Между тем большинство ученых полагают, что виды возникали в процессе эволюции, и мы стараемся систематизировать их по происхождению или же по генетическому родству. Классическая классификация Линнея часто бывает приемлема, но далеко не всегда совпадает с классификацией, основанной на генетическом родстве. Не все, что внешне похоже, имеет одинаковое происхождение. Так, например, доказано, что, несмотря на поразительное сходство, черные стрижи и деревенские ласточки вовсе не являются близкими родственниками. Черные стрижи родственны колибри, а те далеко отстоят от певчих птиц, к которым относятся деревенские ласточки. Другой пример — гагарки Северного полушария, которые как две капли воды похожи на пингвинов Южного полушария. Пожалуй, такое сходство не должно вызывать особенного удивления, поскольку физические условия в полярных областях схожи и требуют схожей эволюционной приспособляемости для выживания. Здесь речь идет о примере конвергентной эволюции. Но гагарки отнюдь не родственны пингвинам и имеют гораздо больше общего с чайками, крачками и поморниками.
Быстро возрастающие возможности определять вариации ДНК вплоть до мельчайшего уровня, а также постоянно растущая мощность наших компьютеров, используемых для анализа данных, оказывают громадную помощь в разгадывании происхождения видов. Так, нам известно, что ДНК человека и шимпанзе совпадают на 98 %. И мы также совершенно точно знаем, что человек не происходит от шимпанзе. Их генетические сходства и различия позволяют сделать вывод, что и человек, и шимпанзе происходят от одних и тех же предков. Последнее может означать только то, что различия между ранними гоминидами и человекообразными обезьянами были весьма незначительны. Но с течением времени эти различия становились всё больше и больше. За миллионы лет эволюционного развития люди научились говорить, выработали способность к понятийному мышлению, научились изготавливать машины. Стоит обратить внимание, что мы не единственный вид, который за этот период времени эволюционировал от первоначальной стадии обитания на деревьях. Кости и черепа подтверждают, что в ходе человеческой эволюции возникло добрых два десятка различных гоминид, в том числе яванский человек и неандертальцы. Но все другие виды полностью вымерли. Видимо, они не смогли противостоять вызовам окружающей среды. Homo sapiens, вид, к которому мы принадлежим, до сих пор единственное исключение. Возникновение и исчезновение видов — поистине perpetuum mobile, безудержное движение, и нужно ожидать, что и наш вид также когда-нибудь вымрет.
Выжить в неблагоприятных условиях Африки для ранних гоминид означало вести непрерывную struggle for life, борьбу за жизнь. Наши далекие прародители тоже не знали, как нужно готовиться к будущему. Не было никакого заранее составленного плана: эволюция не размышляет. Жизнь обычно идет своим чередом. Только те новорожденные, которые оказались способны выжить, стать взрослыми и произвести на свет потомство, могут через собственные гены передать следующим поколениям наследственно закрепленные свойства. Из-за того что шансы на выживание, как правило, ограниченны, вы не можете достаточно инвестировать в свое потомство. Смерть и вымирание, также и в наше время, ждут за углом — вас, вашу семью, весь вид вообще.
Поскольку никакого заранее составленного плана не существует, изменчивый ход человеческого развития становится ясен лишь задним числом. Генеалогическое древо, если рассматривать его с самого начала, кажется совершенно непостижимым. То и дело застреваешь на вымершей ветви, приходится возвращаться и начинать снова. И потом внезапно в русле своего рода движешься по ходу эволюции вплоть до сегодняшнего дня. Как будто ты сразу же, словно это само собой разумеется, идешь по пути эволюции, который приводит в центр лабиринта, где тебя уже поджидает награда. Заранее размышлять о правильном пути не имеет смысла. Только у цели путь становится постижимым.
Эволюционное развитие человека хаотично. Каждое поколение давало потомство, но дожили до сегодняшнего дня лишь некоторые их далекие отпрыски. Множество стараний ни к чему не приводило, из-за того что новорожденные не были достаточно приспособлены к окружающей среде, рано умерли или не имели детей. Условия жизни не способствовали тому, чтобы постоянно производить на свет всё больше и больше идентичных потомков. Половое размножение помогает увеличить шансы на продолжение линии рода. Половое размножение — фантастический механизм появления все новых вариантов одного и того же вида. Для этого нужны два этапа. Прежде всего отец и мать расщепляют свой наследственный материал, число хромосом, посредством мейотического деления на две равные части. Расщепление происходит в половых клетках. Затем генетический материал — и яйцеклетка, и сперматозоид содержат лишь половину общего числа хромосом — при оплодотворении сливается воедино. Возникает новый комплект хромосом, и жизнь продолжается.
Благодаря половому размножению возникают бесчисленные новые варианты, в результате чего могут без конца возникать новые виды. При половом размножении больше шансов, что кто-то из появляющихся потомков будет лучше подготовлен для выживания в изменившейся внешней среде, чем если бы появлялись лишь идентичные потомки, как это происходит при неполовом размножении. Человек с острова Ява (питекантроп) и неандерталец — примеры таких вариантов. Вначале, как вид, они были вполне успешны, но в конце концов всё же исчезли с лица земли. Внутри нашего вида мы знаем вымершие аристократические фамилии в Англии, из которых британский королевский дом, Виндзорская династия, представляет собой счастливое исключение. Дарвин правильно указал на то, что только выжившие участвуют в борьбе, получившей наименование fitness, приспособляемость.
Однако вряд ли найдется много людей, которые будут заниматься сексом исключительно с целью поддержать существование человеческого рода. Нам свойственно внутренне присущее стремление к сексу и к доставляемому им, как правило, удовольствию. И стремление, и удовольствие являются наследственным свойством и сохраняются в коде нашей ДНК. Пол — эволюционная приспособляемость, благодаря которой мы продолжаем поддерживать существование нашего вида, размножающегося половым путем, пусть даже ценой собственного тела. Неудивительно, что британский биолог Ричард Докинз[8] в 1976 году выпустил книгу под названием The Selfish Gene [Эгоистичный ген]. Генетическая программа в целом существует ради ДНК, а не ради человека. Мы являемся лишь временными носителями молекулы под названием «жизнь», и единственное, что выбрасывается вон, это упаковка — то есть мы сами.
Эволюционные крысиные гонки — какой вид уцелеет и какой нет? — поразительное явление, и необходимо хорошо его понимать, чтобы постичь суть того, почему мы стареем. Инвестиции в развитие, секс и размножение строго запрограммированы естественным отбором и заложены в нашей ДНК. Расходы программы по прошествии времени повышаются и объясняют истощение ресурсов нашего организма. В рамках эволюции развитие детей и старение взрослых — две стороны одной медали. Для врачей — весьма существенная точка зрения.
Если спросить врачей in spe[9] об их будущей специализации, четверть из них сообщат о своем желании стать педиатрами. Это много, потому что такого количества больных детей нет в Нидерландах. Желание стать педиатром всего лишь выражение генетически заложенного характерного качества, которое повышает fitness, приспособляемость нашего вида. Любовь к детям сидит в наших генах. Лишь кое-кто из тех, кто получает медицинское образование, укажет, что он или она хочет работать с пожилыми пациентами, притом что пожилые пациенты толпятся в ожидании у кабинетов врачей. Любовь к пожилым пациентам не предусмотрена ходом естественного отбора.
Если вы отвечаете за медицинское образование, то подобные желания студентов-медиков вас сильно разочаруют, пока вы не поймете, до какой степени запрограммирован наш мозг. В ситуации, когда люди в преклонном возрасте перестают заботиться о собственном организме, согласно теории «тела на выброс», разве станешь в качестве медицинской карьеры выбирать заботу о престарелых? Будешь, словно это само собой разумеется, работать со стариками только потому, что теперь каждый достигает преклонного возраста? Конечно нет.
Опираясь на знания в области эволюции, лучше понимаешь предпочтения современных студентов-медиков, и я смог предложить более реалистическую программу медицинского образования. Начиная с 2000 года, я решил полностью изменить курс; в учебной программе я стал уделять внимание вопросам секса, размножения и эволюции. Я давал студентам понять, что старение является логическим следствием всего этого. И лед был сломан. Многие из моих студентов стали впоследствии профессионалами широкого профиля в области геронтологии.
