Вот примерно как развивалась маленькая семейная драма. Карл и Энн показывают своей дочке Лесли, которой едва исполнилось пять лет, как играть в новую видеоигру. Но как только Лесли пытается начать сама, чересчур энергичные попытки ее родителей «помочь» оборачиваются непреодолимой помехой. На каждом шагу на нее так и сыплются противоречивые команды.
«Направо, направо – стоп. Стоп! Да стой же ты, наконец!» Энн, мама Лесли, входя в раж и все больше возбуждаясь, подгоняет дочку, пока Лесли, закусив губу и вытаращив глазенки на экран компьютера, изо всех сил старается выполнить ее указания.
«Ну посмотри, ты же съехала в сторону… давай влево! Влево, я сказал!» – грубо орет Карл, папа девочки.
Энн, страдальчески закатывая глаза, вопит, пытаясь перекричать мужа: «Стой! Стой!»
Лесли, отчаявшись угодить сразу и матери и отцу, кривит губки и моргает, едва сдерживая слезы.
Ее родители начинают препираться, не обращая внимания на дочь. «Она не дотянула рукоятку!» – вне себя от возмущения кричит Энн Карлу.
По щекам Лесли ручьем катятся слезы, но ни один из родителей и не подумал выказать ей ни малейшего внимания или заботы. А когда Лесли поднимает ручонку, чтобы вытереть глаза, папа мгновенно реагирует: «Ага, продолжим… хватайся за рукоятку, вот так… приготовься к выстрелу. Отлично! Пли!» «Стоп, – рявкает мама, – дай чуть в сторону!»
Но Лесли, отвернувшись от экрана, горько плачет, одна со своей душевной болью.
В такие моменты дети получают серьезнейшие уроки. И Лесли вполне могла бы сделать из тягостной перепалки однозначный вывод: в сущности, ни ее родители, ни кто бы то ни было еще не заботится о ее чувствах. Если похожие моменты повторяются несчетное число раз на протяжении детства, они сообщают какую-то часть самой существенной информации о жизни – уроки, которые могут определить весь ее ход. Жизнь в семье – наша первая школа эмоционального обучения. В ее закрытом от посторонних глаз котле мы учимся тому, как относиться к самим себе и как остальные будут реагировать на наши переживания. Что думать об этих переживаниях и какими возможностями выбора способа реагирования мы располагаем, как «считывать» и выражать надежды и страхи. Эмоциональное обучение осуществляется не только тем, что именно родители говорят и как они поступают по отношению к ребенку. Действуют и модели, которые они пробуют применять, чтобы справляться с собственными чувствами и с чувствами, которые существуют между мужем и женой. Одни родители оказываются одаренными в эмоциональным отношении учителями, другие – ужасными.
Сотни проведенных исследований показывают: то, как родители обращаются со своими детьми, – применяя к ним суровые наказания или относясь с чутким эмпатическим пониманием, равнодушно или сердечно и так далее, – серьезно и надолго сказывается на эмоциональной жизни ребенка. Однако лишь недавно появились реальные данные, свидетельствующие о том, что наличие эмоционально умных родителей – само по себе громадное благо для ребенка. То, как супружеская пара контролирует существующие между ними чувства, – вдобавок к их непосредственным отношениям с ребенком – преподает впечатляющие уроки детям, являющимся сообразительными учениками, настроенными на улавливание обмена тончайшими эмоциями в семье. Когда научно-исследовательские группы из Университета штата Вашингтон, возглавляемые Кэрол Гувен и Джоном Готтманом, провели микроанализ взаимодействий в супружеских парах, чтобы выяснить, как супруги обращаются со своими детьми, они обнаружили, что те из супругов, кто проявлял большую эмоциональную компетентность в браке, также с большим успехом помогали детям справляться с резкими изменениями их эмоций.
Исследователи начинали изучать семьи, когда одному из детей было ровно пять лет, и продолжали, когда ребенку исполнялось десять. Помимо наблюдения за тем, как родители разговаривают друг с другом, группа исследователей следила и за семьями (включая семью Лесли) в тот момент, когда отец или мать пытались объяснить своему малышу, как играть в новую видеоигру. Взаимодействие, на первый взгляд, безобидное, но очень много говорящее об эмоциональных потоках, курсирующих между родителем и ребенком.
Одни матери и отцы напоминали Энн и Карла: властные, теряющие терпение из-за неумелости ребенка, повышающие голос от раздражения или гнева. Кое-кто даже считал своего ребенка бестолковым. Короче говоря, они стали жертвами тех же самых склонностей к выражению презрения и недовольства, которые разрушают брак. Другие же терпеливо выносили ошибки детей, помогая ребенку на свой лад постигать игру, а не навязывая родительскую волю. Освоение видеоигры оказалось удивительно мощным барометром манеры родителей проявлять эмоции.
Тремя самыми распространенными эмоционально неподходящими манерами родительского поведения оказались следующие.
• Полное игнорирование чувств. Такие родители считают эмоциональное расстройство ребенка ерундой или дополнительным источником беспокойства, в общем, чем-то несущественным, что следует переждать, пока само пройдет. Они не способны использовать эмоциональные моменты как возможность стать ближе ребенку или помочь ему усвоить уроки эмоциональной компетентности.
• Занятие слишком пассивной позиции. Такие родители замечают, что чувствует ребенок, но считают, что как бы он ни управлялся с бурей эмоций, она прекрасна, даже, скажем, если причиняет страдания. Так же как и те, кто игнорирует переживания ребенка, эти родители редко вмешиваются в ситуацию, чтобы попытаться научить своего ребенка альтернативной эмоциональной реакции. Они стараются смягчить все потрясения и будут, например, торговаться и задабривать ребенка, чтобы заставить его перестать грустить или злиться.
• Манера напускать на себя презрительное равнодушие, демонстрируя явное неуважение к чувствам ребенка. Такие родители настроены неодобрительно и проявляют суровость как в критике, так и в наказаниях. Они могут, к примеру, запретить ребенку вообще обнаруживать гнев и наказывают его при малейших признаках раздражения. Именно такие родители сердито обрывают ребенка, когда он пытается высказать свой взгляд на какое-то событие: «Не спорь со мной!»
Наконец, есть родители, которые, заметив, что ребенок расстроен, всякий раз стараются разъяснить ему, что такое эмоция, и научить, как с ней справляться. Они достаточно серьезно относятся к переживаниям своих детей, стремясь понять, что конкретно их расстроило («Ты рассержен из-за того, что Томми задел твое самолюбие?»), и помочь найти правильный способ успокаиваться («Ты бы, чем толкать его, лучше занялся бы своими игрушками, пока тебе не захочется снова поиграть с ним!»).
Однако, чтобы родители сумели показать себя достойными наставниками в данной области, они сами должны иметь элементарные знания об эмоциональном интеллекте. Так, с ребенком можно провести урок по эмоциям на одну из главных тем, скажем, как правильно проводить различие между чувствами. Но отец, отмахивающийся от собственной печали, вряд ли поможет сыну понять разницу между огорчением из-за потерянной вещи, печалью во время просмотра грустного фильма и скорбью, если что-то неприятное случается с дорогими людьми. Помимо такого разграничения, надо отметить глубокое понимание и более тонких отличий, к примеру, что гнев часто возникает как первая реакция на оскорбление.
По мере взросления детей меняется и содержание специфических эмоциональных уроков, к которым они готовы и в которых нуждаются.
Как мы узнали из главы 7, уроки эмпатии с младенчества преподают родители, настроенные на чувства своего ребенка. И хотя некоторые эмоциональные навыки годами оттачиваются в процессе общения с друзьями, эмоционально образованные родители способны во многом помочь детям усвоить основные элементы эмоционального интеллекта – умение распознавать, контролировать и обуздывать свои чувства, способность сопереживать и справляться с чувствами, возникающими в процессе общения.
Такое отношение родителей оказывает на детей необычайно широкое воздействие. Группа исследователей из Университета штата Вашингтон обнаружила: если родители достаточно, по сравнению с теми, кто плохо справляется с чувствами, сведущи в эмоциональной сфере, то их дети – вот ведь не приходится удивляться! – лучше ладят с ними, выказывают большую привязанность к ним и испытывают меньшую напряженность в их обществе. Но вдобавок такие дети лучше справляются и с собственными эмоциями, успешнее успокаивают себя, когда бывают расстроены, и реже теряют душевное равновесие. Эти дети также и биологически более уравновешены благодаря более низкому уровню выброса гормонов стресса и других физиологических индикаторов эмоционального возбуждения (модель, которая, если поддерживать ее всю жизнь, вполне могла бы определить лучшее физическое здоровье, как мы узнали из главы 11). Другие преимущества относятся к социальной сфере: такие дети пользуются популярностью у сверстников и больше им нравятся, а учителя считают, что у них лучше развиты навыки общения. И родители, и учителя сходятся во мнении, что эти дети создают меньше поведенческих проблем – грубости и агрессивности. И наконец, польза с точки зрения познания: такие дети способны лучше сосредоточивать внимание и поэтому бывают более успешными учениками. При идентичном коэффициенте умственного развития пятилетние дети, чьи родители оказывались хорошими наставниками, в третьем классе получали более высокие оценки достижений в математике и чтении (веский довод в пользу преподавания эмоциональных навыков, чтобы помочь детям подготовиться и к учебе, и к жизни). Таким образом, у родителей, умудренных познаниями в эмоциональной сфере, дети получают награду в виде поразительных – почти потрясающих – преимуществ во всем диапазоне эмоционального интеллекта и за его пределами.
