11. «Я пыталась охладить его пыл»

11. «Я пыталась охладить его пыл»

С этих слов начинается история, которую в моем офисе слышат по нескольку раз в месяц. Прежде чем встретиться со мной, образованная молодая женщина могла рассказать ту же историю подругам, психологу, частному детективу, адвокату, офицеру полиции, возможно, даже судье, но проблема никуда не делась. Это история о ситуации, которая сначала казалась невинной или по меньшей мере контролируемой, а теперь кажется пугающей. Это история о человеке, который сначала вел себя как обычный поклонник, но вскоре раскрылся в ином качестве.

Мы выделяем две обширных категории сталкинга: назойливое преследование со стороны незнакомца и назойливое преследование со стороны известного жертве человека. Случаи, когда совершенно незнакомый человек зацикливается на рядовом гражданине, по сравнению с другими видами сталкинга очень редки и почти никогда не приводят к проявлениям насилия. Поэтому я буду разбирать случаи, которые влияют на огромное количество жертв: преследование со стороны того, кто имеет романтические стремления, очень часто со стороны того, с кем женщина знакома, кому назначала свидания.

Хотя средства массовой информации любят изображать сталкеров как уникальный тип преступников, те, чьим объектом становятся обычные граждане, и сами не так уж необычны. Это не пришельцы с Марса, а жители Майами и Бостона, Сан-Диего и Брентвуда. Это парень, с которым встречалась ваша сестра, мужчина, которого взяли на работу в вашу компанию, молодой человек, за которого вышла замуж ваша подруга.

Чтобы лучше разобраться в вопросе, мы, мужчины, должны видеть в них «одного из нас». Выступая с лекциями по всей стране, я иногда задаю слушателям вопрос: «Сколько из присутствующих здесь мужчин выясняли, где живет или работает девушка, не спрашивая ее напрямую? Сколько мужчин проезжали мимо дома девушки, чтобы посмотреть, какие машины там стоят, или звонили, чтобы услышать, кто подойдет, и после этого вешали трубку?».

По лесу поднятых рук я понял, что очень многие допускают такое поведение. После одной такой лекции ко мне подошел полицейский, который был среди слушателей, и попросил разрешения поговорить со мной с глазу на глаз. Он рассказал мне, что только сейчас понял, как назойливо преследовал курсантку полицейской академии, где в ту пору работал. Она отказывала ему в течение восемнадцати месяцев и все это время переживала, что отказ повлияет на ее карьеру. «Она никак не показывала, что хочет завязать со мной отношения, но я не сдавался, ни на одну секунду, — сказал он, — и это окупилось. Мы поженились».

Допустим, это окупилось. Но эта история говорит нам о том, насколько сложна проблема преследований на романтической почве. Очевидно, что в последние десятилетия ставки при сопротивлении «романтическим поползновениям» возросли многократно — для женщин. Существует некая невидимая линия между «допустимым» и «это уж слишком», причем мужчины и женщины не всегда приходят к согласию о том, где проходит эта граница. Преследователи и их жертвы не соглашаются в этом вопросе никогда, но порой по-разному понимают ее также полиция и жертвы.

Когда речь заходит о насилии, в этом вопросе согласны все, но почему мы не можем достигнуть консенсуса, прежде чем зайдем так далеко? Чтобы ответить на этот вопрос, я должен напомнить о персонаже Дастина Хоффмана, ворвавшемся в церковь, и героине Деми Мур, пришедшей без приглашения на деловую встречу. Дальше я буду говорить об обычных людях, и нужно заранее обсудить терминологию. Может показаться, что это не имеет отношения к сталкингу и назойливому преследованию, но я уверен, что ваша интуиция уже подсказала вам — это не так.

В шестидесятых годах вышел фильм, в котором приятным языком рассказывалось о том, как молодой человек может ухаживать за женщиной. Этот фильм называется «Выпускник» (The Graduate). Герой Дастина Хоффмана назначает свидание девушке (ее играет Кэтрин Росс) и просит ее выйти за него замуж. Она говорит «нет», но он не слышит ее. Он ждет ее после уроков у школы и просит снова и снова. В конце концов она пишет ему письмо, в котором говорит, что хорошо все обдумала и решила не выходить за него. На самом деле она уезжает из города и выходит замуж за другого. Это могло бы показаться достаточно ясным намеком, но не в кино.

Чтобы найти ее, Хоффман использует методы сталкинга. Он притворяется другом жениха, затем — членом семьи, потом — священником. В конце концов, он находит церковь и врывается в нее всего лишь через несколько секунд после объявления Кэтрин Росс женой другого мужчины. После этого он избивает отца невесты, бьет еще нескольких человек и размахивает большим деревянным крестом, чтобы отбиться от гостей, которые пытаются прийти на помощь семье.

И что в итоге? Он получает девушку. Она сбегает с Дастином Хоффманом, бросая свою семью и нового мужа. Заодно своим поступком она растаптывает принципы: а) надо слушать, что говорит женщина; б) нет — значит нет; в) женщина имеет право решать, кого впускать в свою жизнь.

Люди моего поколения увидели в «Выпускнике», что над всеми романтическими стратегиями превалирует одна: назойливость. Эта же стратегия является основной во всех делах, связанных со сталкингом. Мужчины, добивающиеся отношений с женщинами, которые не хотят этого, и в итоге побеждающие — избитая тема в нашей культуре. Достаточно вспомнить фильмы «Танец-вспышка» (Flashdance), «Тутси» (Tootsie), «Разбивающий сердца» (The Heartbreak Kid), «10», «Во всем виноват Рио» (Blame It on Rio), «Медовый месяц в Лас-Вегасе» (Honeymoon in Vegas), «Непристойное предложение» (Indecent Proposal).

Эту голливудскую формулу можно было бы назвать «Мальчик хочет девочку, девочка не хочет мальчика, мальчик домогается девочки, мальчик получает девочку». Во многих фильмах нас учат, что если вы не отступаете, даже если при этом вы обижаете ее, даже если она говорит, что не хочет иметь с вами дела, даже если вы относитесь к ней, как к быдлу (и иногда потому, что вы относитесь к ней, как к быдлу), то вы получите эту девушку. Даже если у нее есть отношения с другим мужчиной, даже если вы не похожи на Дастина Хоффмана, вы, в конце концов, добьетесь Кэтрин Росс или Джессику Ланж. Назойливость выиграет войну «Несмотря ни на что» (между прочим, еще один фильм на ту же тему). Даже внешне безобидное телевизионное шоу «Веселая компания» (Cheers) затрагивает эту тему. Назойливые и непристойные сексуальные домогательства Сэма к двум коллегам-женщинам, продолжавшиеся восемь лет, не стали причиной для его увольнения или судебного преследования. Наоборот, у него были связи с обеими женщинами.

Реальные случаи сталкинга могут преподать молодым женщинам полезный урок: назойливость свидетельствует только о назойливости, а не о любви. Тот факт, что романтически настроенный преследователь проявляет неумолимость, не означает, что вы для него особенная, а означает, что у молодого человека не все в порядке.

То, что мужчины и женщины часто говорят на разных языках, — не новость. Но, когда ставки высоки, важно помнить, что от мужчин ожидается деликатность в преследовании женщин, а от женщин деликатность, когда они отвергают мужчин. Естественно, такой стереотип приводит к недоразумениям, и нам пора поговорить о популярной практике «дать ему остыть».

Усвоив свой урок, женщины часто говорят непонравившемуся мужчине меньше, чем имеют в виду, а мужчины, усвоив свой урок, часто слышат еще меньше, чем сказано. Нигде эта проблема не выражена так сильно и тревожно, как в словах тысяч отцов (и матерей), старших братьев (и сестер), в фильмах и телевизионных шоу, которые учат мужчин, что, когда она говорит «нет», она не это имеет в виду. Добавьте к этому, что женщин учат изображать недотрог, даже когда это не соответствует их чувствам. В результате ответ «нет» в этой культуре может означать многое. Вот несколько примеров:

Существует одна книга, в которой значение слова «нет» всегда объясняется четко. Эта книга — словарь, и если голливудские авторы, кажется, не очень часто пользуются этой книгой, то мы должны это делать. Мы должны учить молодых людей тому, что «Нет» — это законченное предложение. Это не так просто, как может показаться, если принять во внимание глубоко укоренившийся в нашу культуру гибрид «нет/может быть». Он превратился в часть договора между мужчинами и женщинами, и его изучали даже авторы теории общественного договора Руссо и Локк. Руссо задавался вопросом: «Почему мы учитываем их слова, когда за них говорят вовсе не уста?» Локк говорил о чарующем «молчаливом согласии», которое мужчина прочитывает в глазах женщины, «несмотря на отказ рта». Локк даже высказывался о том, что мужчина защищает честь женщины, когда игнорирует ее отказ: «Если он затем добьется своего счастья, то он не грубый, он — благопристойный». В мире Локка изнасилование на свидании вообще не является преступлением — оно представляет собой знак уважения.

Даже если бы мужчины и женщины в Америке говорили на одном языке, они по-прежнему живут по очень разным стандартам. Например, если в фильме мужчина изучает распорядок дня женщины, узнает, где она живет и работает, даже приходит к ней на работу без предупреждения, то это демонстрирует его решимость, служит доказательством его любви. Когда Роберт Редфорд поступает так с Деми Мур в фильме «Непристойное предложение», то это восхитительно. Но если она является к нему на работу, не предупредив, и прерывает деловой обед, то это настораживает.

Если в фильме мужчина хочет добиться полового контакта или проявляет назойливость, то он — нормальный парень, но если то же самое делает женщина, то она — либо маньяк, либо киллер. Вспомните фильмы «Роковое влечение» (Fatal Attraction), «Король комедии» (The King of Comedy), «Одинокая белая женщина» (Single White Female), «Сыграйте мне "Туманно"» (Play Misty for Me), «Рука, качающая колыбель» (The Hand That Rocks the Cradle) и «Основной инстинкт» (Basic Instinct). Когда мужчины преследуют женщин, они их обычно получают. Когда преследуют женщины, их (или они) обычно убивают.

Популярные фильмы могут быть отражением общества или конструкторами общества — это зависит от того, кому задать вопрос, но в любом случае они моделируют наше поведение. На первых этапах эпизодов преследования в кино — и слишком часто в жизни — женщина наблюдает и ждет, подстраиваясь под ожидания заинтересованного мужчины. Ее не слышат и не понимают, она — это экран, на который мужчина проецирует свои потребности и идеи, какой должна быть эта женщина.

Сталкинг для некоторых мужчин служит способом поднять ставки, когда женщины не подыгрывают им. Это преступление силы, контроля и запугивания, очень напоминающее изнасилование на свидании. На самом деле многие случаи сталкинга можно назвать отсроченными изнасилованиями — они отнимают свободу, они поднимают на щит страсть мужчины и игнорируют желания женщины. Неважно, кем конкретно является сталкер — вынужденным жить отдельно мужем, бывшим бойфрендом или нежеланным ухажером. Он воплощает самое жестокое правило нашей культуры, лишающее женщин права решать, с кем им жить. Очень быстро становится понятно, что у нас господствует нечто худшее, чем просто двойной стандарт, — у нас господствует опасный стандарт.

Я успешно лоббировал принятие законов по сталкингу в нескольких штатах. Но я бы отдал их все за то, чтобы в старших классах школ молодых людей учили слышать и понимать, что такое «нет», а девушек учили тому, что отказывать — это нормально. В учебный план было бы неплохо включить стратегии безопасного побега. Конечно, нет необходимости говорить, что не надо называть предмет «Давайте охладим его пыл». Если бы культура научила женщину говорить мужчине «нет» и позволила ей делать это или если бы больше женщин получили эту возможность на начальной стадии отношений, то количество случаев сталкинга значительно уменьшилось.

Поиски Прекрасного принца приобрели б?льшую значимость по сравнению с задачей избавиться от Плохого парня, поэтому женщин не учили, как прекращать отношения. В нашем школьном курсе нужно обязательно говорить о правиле, которое применимо ко всем случаям назойливых преследований: не ввязываться в переговоры. Если женщина приняла решение, что она не хочет иметь отношения с конкретным мужчиной, это должно быть сказано один раз, но недвусмысленно. Почти каждый контакт после отказа будет рассматриваться как переговоры. Если женщина снова и снова говорит мужчине, что не хочет с ним говорить, то она все равно говорит, и каждый раз, когда она делает это, она предает принятое ей решение.

Если вы говорите кому-то десять раз, что не хотите с ним разговаривать, вы разговариваете с ним на девять раз больше, чем хотели.

Когда женщина получает от преследователя тридцать сообщений и не перезванивает, а потом сдается и все же звонит ему, то вне зависимости от того, что она говорит, он понимает, что цена разговора с ней равна тридцати сообщениям на автоответчике. Для мужчины такого типа любой контакт считается успехом. Конечно, некоторые жертвы боятся, что если они не ответят, то спровоцируют преследователя, поэтому они пытаются его успокоить. В результате мужчина считает, что женщина противоречива, не уверена в себе, но действительно любит его, хотя еще не знает об этом.

Когда женщина отказывает кому-то, кто «запал» на нее, и говорит: «Просто я не хочу заводить отношения прямо сейчас», — то он слышит только слова «прямо сейчас». Для него это значит, что она захочет завести отношения позже. Отказ должен звучать так: «Я не хочу начинать отношения с тобой». Пока это не будет сказано ясно, а иногда и после того, он ничего не слышит.

Если она говорит: «Ты классный парень и с тобой не скучно, но тебе нужна другая, а у меня сейчас просто голова не на месте», — то он думает: «Я ей действительно нравлюсь, поэтому она так смутилась. Надо доказать ей, что мне нужна именно она».

Когда женщина объясняет, почему отказывает, то такой мужчина воспримет любую названную причину как вызов. Я предлагаю женщинам никогда не объяснять, почему они не хотят вступать в отношения, а заявлять прямо, что таково их решение и они надеются, что мужчина будет его уважать. Почему женщина должна разъяснять интимные аспекты своей жизни, планы и романтические предпочтения кому-то, с кем она не хочет иметь отношения? Отказ, основанный на любом условии (скажем, она хочет переехать в другой город), для него означает попросту новый вызов. Отказы, основанные на условиях, — это не отказы, а переговоры.

Яркая первая сцена из фильма «Тутси» красноречиво демонстрирует, почему основанные на условиях отказы не работают. Дастин Хоффман играет актера, читающего текст во время прослушивания. Голос из-за сцены говорит ему, что он не получит роль.

Голос: Вы прекрасно читали, но у вас неправильный рост.

Хоффман: О, я могу стать выше.

Голос: Нет, вы не поняли. Мы ищем кого-нибудь пониже.

Хоффман: О, ну ладно, я не такой уж высокий. Смотрите, у меня стельки. Выну и стану ниже.

Голос: Я знаю, но на самом деле... мы ищем другого.

Хоффман: Я могу быть другим.

Голос: Мы ищем другого, не вас, ясно?

В последней реплике не указываются причины, и она завершает переговоры. Но в нашей культуре женщинам запрещено разговаривать в таком духе. Их учат, что если сказать об отказе сразу и без обиняков, то это может привести к непопулярности, остракизму, взрыву ярости и даже насилию.

Давайте представим себе, что женщина оставила без внимания несколько возможностей завязать отношения с поклонником. Все ее намеки, ответы, действия и бездействие свидетельствовали о том, что ее это не интересует. Если мужчина продолжает преследовать ее, то наступил момент для прямого и полного отказа, хотя некоторым, несомненно, это покажется грубым. Но поскольку мне известно, что мало кто из американских мужчин это слышал и мало кто из женщин-американок это произносил, то ниже я привожу примерный текст безусловного и полного отказа:

Независимо от того, что ты себе представлял, и независимо от причины, по которой ты себе это представлял, я не испытываю к тебе ни малейшего романтического интереса. И я уверена в том, что и не буду его испытывать. Я ожидаю от тебя, что, зная это, ты направишь свое внимание на кого-нибудь другого. Я это пойму, потому что именно так собираюсь поступить сама.

Адекватная реакция на такое заявление может быть только одна: согласие. В какой бы форме мужчина ни выразил свой ответ, суть его, в идеале, должна сводиться к следующему: «Я тебя услышал, я понял, и хотя я огорчен, разумеется, я уважаю твое решение».

Такова единственная уместная реакция. К сожалению, мы видим сотни вариантов неадекватной реакции, которые сводятся к одному: «Я не принимаю твое решение». Если мужчина переходит к громким и агрессивным спорам и дискуссиям или пытается заставить женщину передумать, нужно ясно отдавать себе отчет в происходящем. Женщина должна понимать, что:

1. Она приняла правильное решение относительно этого мужчины. Она не должна менять свое решение. Наоборот, она должна еще крепче его придерживаться.

2. Она категорически не хочет отношений с человеком, который не слышит то, что она говорит, и не думает о ее чувствах.

3. Если он не понимает четко и ясно выраженную мысль, то можно только гадать, какова будет его реакция на что-то неоднозначное или на попытку охладить его пыл.

Отвергнутые преследователи могут пойти на разные неадекватные шаги: например, постоянно звонить по телефону и оставлять сообщения; без предупреждения приходить к женщине на работу, в школу или домой; ходить за ней; делать попытки привлечь к своей кампании ее подруг или членов семьи. Если что-нибудь из вышеперечисленного имеет место при условии, что женщина уже однажды четко заявила о своем отказе, то очень важно, чтобы с ее стороны больше не было никакой реакции. Когда женщина опять вступает в разговор (переписку) с тем, кому она уже отказала, то получается, что ее поступки не соответствуют словам. Мужчина может выбирать, что конкретно (действия или слова) подлинно отражает ее чувства. Неудивительно, что обычно он выбирает то, что соответствует его намерениям. Такие люди часто оставляют на автоответчике сообщения, в которых предлагают якобы все закончить, но на самом деле эти сообщения являются замаскированным способом получения ответа. И запомните, эти люди считают успехом любой ответ.

Сообщение: Привет, это Брайан. Послушай. Я возвращаюсь в Хьюстон, но не могу уехать, не получив возможности увидеть тебя снова. Все, о чем я прошу, это шанс попрощаться с тобой, и все. Просто короткая встреча, и я уехал.

Самый лучший ответ: никакого ответа.

Сообщение: Послушай, это Брайан, это мой последний звонок. [Хотя о последнем звонке говорят многие сталкеры, это редко оказывается правдой.] Мне надо срочно с тобой поговорить.

Самый лучший ответ: никакого ответа.

Когда женщину преследует мужчина, с которым у нее были романтические свидания, то ей, возможно, приходится выслушивать замечания от людей, знакомых с ситуацией: «Должно быть, ты сама дала парню какой-то повод» или «Наверное, ты относишься к такому типу женщин, которым нравится, когда их преследуют» и т.д. Кто-нибудь, не зная сомнений, даст ей обычный в этом случае мудрый совет (который на самом деле совсем не мудрый): сменить номер телефона. Наша фирма обычно не рекомендует делать это, потому что, и это вам подтвердит любая жертва, сталкеры всегда находят возможность найти новый номер. Лучшим выходом для женщины было бы получить второй номер, давать его людям, которых она хочет слышать, а старый оставить для автоответчика или голосовой почты. Сталкер даже не поймет, что у нее есть другой номер. Она сможет прослушивать сообщения, и когда найдет звонки от тех, с кем хочет разговаривать, то перезвонит им и даст новый номер. В конце концов, преследователь останется единственным, кто будет использовать старый номер. Если действовать таким способом, можно записывать его сообщения. Кроме того, и это намного важнее, каждый раз, когда он оставляет сообщение, он получает сообщение: она в состоянии избежать искушения и не реагировать на его манипуляции.

Мы рекомендуем также, чтобы приветствие на автоответчике записала подруга жертвы, потому что преследователь может звонить просто для того, чтобы слышать голос своего объекта. Хотя многие считают, что приветствие, записанное мужским голосом, убедит преследователя, что у женщины появились новые отношения, на самом деле это стимулирует его продолжать свое «расследование».

* * *

Сталкеры по определению легко не сдаются — они не готовы оставить в покое окружающих. Если выражаться более точно, подавляющее большинство их — люди, которые не останавливаются там, где остановились бы почти все. Но и они в конечном итоге останавливаются, если их жертвы абсолютно избегают контактов с ними. Обычно такие люди должны зацепиться своими щупальцами за кого-нибудь другого, прежде чем отцепиться от нынешнего объекта преследования.

Основной принцип в динамике сталкинга: мужчины, которые не могут оставить женщину в покое, выбирают женщин, которые не могут сказать «нет».

Большинство жертв сталкинга признают, что хотели решительно отказать своим преследователям, но изначально делали это с трудом. Часто деликатность, с которой женщина произносит слова отказа, принимают за выражение любви. Продемонстрировать это и доказать, что от таких ситуаций никто не застрахован, может случай с женой американского сенатора Боба Крюгера. Кэтлин Крюгер не смогла избавиться от непрошенного преследователя — пилота, которому один раз довелось возить ее мужа во время предвыборной кампании. Когда миссис Крюгер рассказывал мне о своем случае, она выразительно разъяснила мне это с точки зрения сталкера: «Мы были любезны по отношению к нему, ничего особенного, но для него, наверное, это было важно. Он воспринял это как любовь. Видимо, умирающему от голода даже маленький кусочек кажется пиром».

В тех случаях, когда преследователь изначально получил то, что расценил как благоприятное отношение, или когда он действительно встречался и имел отношения со своей жертвой, он может так сильно уцепиться за это, что будет довольствоваться любым контактом. Хотя он с удовольствием стал бы бойфрендом этой женщины, но согласится быть просто другом. В конечном итоге, хотя он мечтал быть другом, но, если и это не получается, он станет врагом. Один бывший бойфренд написал нашей молодой клиентке: «Вы будете думать обо мне. Возможно, вы не сможете думать обо мне хорошо, но вы будете думать обо мне».

— Еще одно правило, которое надо выучить на занятиях по предмету «Избавление от Плохого парня», звучит так: «Единственный метод прекращения контакта — прекратить контакт». Я уже отмечал выше, что рекомендую один раз недвусмысленно заявить об отказе продолжать отношения и после этого не допускать никаких контактов. Если вы перезваниваете преследователю, или соглашаетесь встретиться с ним, или отправляете ему записку, или просите кого-то отпугнуть его, то вы получаете еще шесть недель домогательств. Некоторые жертвы считают, что имеет смысл попросить друга, бойфренда или родственника-мужчину поговорить с преследователем и убедить его прекратить домогательства. В большинстве случаев сталкер воспринимает подобные действия как проявление неуверенности его «возлюбленной»: будь она вполне уверена, она бы отказала ему лично.

Обращение в полицию с просьбой поговорить с преследователем кажется очевидным шагом, но редко дает желаемый эффект. Хотя поведение преследователей может вызывать тревогу, большинство из них не нарушает закон. Поэтому у полиции мало вариантов. Когда полицейские приходят к такому человеку и говорят: «Прекратите делать это или у вас будут проблемы», — он интуитивно догадывается, что если бы они могли арестовать его, то они бы его арестовали. Так в чем же заключается результат визита? Жертва пустила в ход самое действенное оружие из своего арсенала — отправила к преследователю полицию. Копы пришли, поговорили с ним минутку и ушли ни с чем. Кто оказался сильнее — жертва или преследователь?

Я хочу внести ясность в этот вопрос. Я считаю, что полицию надо задействовать тогда, когда налицо преступление, и если оно будет наказано, то это приведет к повышению безопасности жертвы или покажет преследователю, что он будет отвечать за свое поведение. Но он должен в первый раз увидеть полицейских только тогда, когда они придут его арестовывать, а не зайдут поболтать.

Преследователи в прямом смысле впадают в наркотическую зависимость от отношений. Это в чем-то похоже на многочисленные случаи домашнего насилия, в которых оба партнера взаимозависимы, но при сталкинге зависимость односторонняя: сталкер — наркоман, а объект его преследований — наркотик. Прием этого наркотика в малых дозах не удовлетворяет сталкера, а только заводит. Единственный способ излечить его от этой зависимости, как от большинства наркотиков, — полное воздержание от их употребления, резкий отказ. Не должно быть никаких контактов ни с женщиной, ни с ее представителями.

Как и в ситуациях, связанных с домашним насилием, жертвам сталкинга часто советуют обязательно совершать какие-то действия против своих преследователей (обращаться в полицию, предупреждать). Такие советы могут показаться верными с точки зрения интересов общества: если сталкер представляет опасность для общества — как виртуальный тигр, затаившись за углом, ожидающий добычу, — тогда, конечно, с этим нужно что-то делать. Но никто не обязан добровольно вступать в эту борьбу, особенно если ее можно избежать. Если бы кто-то мог предупредить жертву сталкинга, что за ближайшим углом на нее нападут, то какой вариант действий будет уместнее: повернуть за этот угол или выбрать другой маршрут? Если борьбы можно избежать, то я бы порекомендовал моей жене, моей дочери, моей подруге или моей клиентке так и поступить. Ведь вступить в бой можно всегда, но, когда бой уже разгорится, вернуться к тактике избегания не представляется возможным.

Жертвам сталкинга часто дают тот же совет, что и женщинам, пострадавшим от домашнего насилия: получить охранный ордер. Здесь также важно проанализировать, какие ситуации могут улучшиться в случае судебного вмешательства, а какие — ухудшиться. Многое зависит от того, насколько далеко зашла ситуация и какова эмоциональная вовлеченность сталкера. Если он активно преследует свою жертву годами и уже игнорировал предупреждения и вмешательства, то охранный ордер, скорее всего, не поможет. Вообще говоря, судебные предписания, принятые в самом начале, связаны с меньшим риском, чем предписания, прозвучавшие уже после того, как эмоциональная вовлеченность сталкера сильно возросла, или он угрожал жертве, или совершал иные внушающие опасения поступки. Охранный ордер, полученный вскоре после того, как преследователь проигнорировал отказ жертвы, повлияет на него сильнее и причинит меньше риска, чем ордеры, полученные после сталкинга, продолжавшегося месяцами или даже годами.

Существует категория сталкеров, на которых судебные ордера достаточно часто оказывают влияние (или по меньшей мере не увеличивают опасность). Это так называемые наивные преследователи. Это люди, которые просто не осознают неадекватность своего поведения. Такой человек может думать: «Я люблю ее. Следовательно, это любовные отношения, и я веду себя так, как ведут себя люди, которые любят».

Преследователи этого типа обычно вполне разумны, хотя бывают немного толстокожи. Они не всегда добиваются романтических отношений. Некоторые из них хотят, чтобы их взяли на работу. Другие хотят узнать, почему их не берут на работу, или почему не используют их идеи, или отказываются принимать рукопись и т.д. Наивных преследователей отличает от сталкеров отсутствие агрессивности и мачизма. Они не впадают в ярость, когда им отказывают. Такой человек просто ведет себя так, как у него получается, в уверенности, что это форма ухаживания, и это продолжается до тех пор, пока кто-то не даст ему понять, что его методы неадекватны, неприемлемы и контрпродуктивны. Это не всегда легко, но обычно безопасно.

Жертвы сталкинга, по понятным причинам, раздражены, поэтому они рассчитывают, что судебный ордер сделает что-то из нижеследующего:

Destroy (разрушить)

Expose(разоблачить)

Threaten (угрожать)

Avenge (отомстить)

Change (изменить)

Humiliate (унизить)

Обратите внимание, что первые буквы этих слов вместе образуют слово, которое обозначает единственную цель с точки зрения безопасности (DETACH — отделить, отцепить) — удалить этого парня из вашей жизни. Как и в случае с женщинами, пострадавшими от домашнего насилия, охранный ордер может приблизить вас к цели, но может и отбросить назад. Получение охранного ордера — всего лишь один вариант возможных действий. Но есть и другие варианты.

* * *

Сталкер, с которым женщина встречалась недолго (в противоположность сталкеру, с которым она не встречалась никогда), по ухваткам довольно близок к мужу, контролирующему каждый шаг жены и избивающему ее, хотя он намного реже прибегает к насилию. Его метод — эксплуатировать сочувствие или чувство вины жертвы, взывать к ее обещаниям или обязательствам, надоедать жертве настолько, чтобы вынудить ее сдаться и продолжать видеться с ним и, наконец, запугивать ее, используя устрашающие высказывания и действия (угрозы, вандализм, прокалывание шин и т.д.).

Вспомните Кэтрин, которая спрашивала меня о списке признаков, предвещающих проблемы с конкретным мужчиной. Я повторю ее рассказ, в этот раз указав на предупреждающие сигналы:

Я встречалась с парнем по имени Брайан, который вроде как зациклился на мне и не хотел отпускать, когда я решила положить конец этим отношениям. Мы познакомились на вечеринке у моей подруги, и он, должно быть, попросил у кого-то мой телефон [искал информацию о жертве]. Пока я добралась до дома, он уже оставил мне три сообщения [проявил чрезмерную эмоциональную вовлеченность]. Я говорила ему, что не хочу с ним встречаться, но он был так настойчив, что у меня просто не осталось выбора [мужчины, которые не могут оставить женщину в покое, выбирают женщин, которые не могут сказать «нет»]. Сначала он был сверхвнимателен, казалось, что он всегда заранее знал, что я хочу [сверхвнимательность]. Это было приятно, но в то же время даже несколько неудобно [жертва интуитивно ощущает дискомфорт]. Ну, например, я как-то сказала, что мне нужно больше места для книг, и он вдруг привез полки и все детали и собрал стеллаж. Я не смогла сказать «нет» [предложение помощи по собственной инициативе, «акулий промысел»]. И он часто по-своему интерпретировал все, что бы я ни говорила. Однажды он спросил, пошла бы я с ним на баскетбол, и я сказала: «Может быть». Потом он сказал: «Ты обещала» [проецирование на других людей эмоций или обязательств, которые они не давали]. Кроме того, он рано заговорил о таких серьезных вещах, как совместная жизнь, свадьба и дети [преждевременные разговоры о важных проблемах]. На первом же свидании принялся шутить на эту тему, а потом он уже не шутил. Или когда он предложил установить мне в машину телефон. Я не была уверена, что хочу иметь телефон в машине, но он как-то одолжил у меня машину и установил в ней телефон. Это был подарок, поэтому что я могла сказать [«акулий промысел»]? И конечно, он звонил мне всякий раз, когда я была в машине [мониторинг активности и местоположения]. Причем категорически запрещал мне говорить по этому телефону с моим бывшим бойфрендом. Потом он стал сердиться, если я вообще разговаривала с бывшим [ревность]. Ему не нравилось, когда я встречалась с несколькими моими подругами [изоляция от подруг], и он сам прекратил общаться со своими друзьями [возложение ответственности на другого человека за то, что он (она) занял место всех]. В конечном итоге, когда я сказала, что не хочу быть его подружкой, он отказался это слушать [отказ слышать слово «нет»].

Все это сталкер делает «на автопилоте». Он хочет контролировать жизнь другого человека, поэтому женщина не может оставить его. Контролировать для него и значит «быть любимым», и, поскольку его самооценка целиком зависит от хрупких отношений, он тщательно затыкает любую щель. Тем самым он убивает отношения (выдавливает из них жизнь), добиваясь, что они никогда не смогут превратиться в то, чего он, по его словам, хочет.

Брайан не преследовал бы женщину, которая сумела бы сказать «нет», зато он был очень заинтересован в отношениях с той, которая сначала говорит «нет», а потом идет на попятную. Я гарантирую вам, что Брайан протестировал Кэтрин в первые же минуты знакомства:

Брайан: Могу я предложить вам выпить что-нибудь?

Кэтрин: Нет, но спасибо.

Брайан: Бросьте, чего вам взять?

Кэтрин: Хорошо, я бы не отказалась от чего-нибудь безалкогольного.

Этот диалог может показаться пустым. Но на самом деле это был очень важный тест. Брайан нашел что-то, на что Кэтрин ответила отказом, он попробовал слегка надавить, и она сдалась, скорее всего, просто потому, что хотела казаться дружелюбной. Затем он попробует добиться чего-то немного более важного, затем еще, затем еще. В конечном итоге он убеждается, что может ею управлять. Разговор о напитке строится точно так же, как потом разговор о свидании, а затем о разрыве. Результатом становится негласное соглашение о том, что он будет ведущим, а она — ведомым. Проблемы появляются, когда она пытается пересмотреть это соглашение.

* * *

Сообщения в выпусках новостей почти заставили нас поверить в то, что сталкинг подобен вирусу, который поражает свои жертвы без предупреждения. Но Кэтрин, как и многие другие жертвы, получила сигнал в самом начале (ощутила дискомфорт) и проигнорировала его. Почти все жертвы, с которыми я разговаривал, продолжали общение даже после того, как им захотелось его оборвать. Так быть не должно. Женщины могут с самого начала следовать сигналам, которые подает их интуиция.

Пробное свидание сопряжено с риском: риском разочарования, скуки, отказа и риском впустить в свою жизнь неуравновешенного, страшного мужчину. Сам процесс больше всего напоминает прослушивание, только ставки намного выше. Флирт может быть похож на прослушивание в фильме «Тутси», когда мужчина так хочет получить роль, что готов ради этого пойти на все. Но это первое знакомство дает женщине возможность проанализировать важные индикаторы, предшествующие инциденту. Звучит не романтично? Но все-таки флиртующие так или иначе проделывают такой анализ, просто они делают его плохо. Я только рекомендую, чтобы анализ был осознанным и основывался на имеющейся информации.

Женщина может направить разговор так, чтобы мужчина рассказал о последнем разрыве отношений, и проанализировать, как он излагает эту историю. Берет ли на себя часть ответственности? Переживает ли он до сих пор? Как скоро он прекратил отношения? Слышал ли он, что говорит женщина? Кто был инициатором разрыва? Последний вопрос очень важен, потому что сталкеры редко инициируют разрыв отношений. Склонен ли он к «любви с первого взгляда»? Влюбиться в человека всерьез, почти не зная его, особенно если такое случалось неоднократно, — это важный и тревожный сигнал. Женщина может изучить взгляды своего нового знакомого на роли мужчины и женщины, а также выяснить, как он смотрит на такие вещи, как обязательство, навязчивость и свобода. Женщина может следить за тем, пытается ли мужчина заставить ее изменить свое мнение даже в мелочах, и если да, то каким образом. Я не предлагаю список прямых вопросов, но рекомендую в ходе разговора добыть всю возможную информацию.

Заключительный урок в нашем идеальном курсе для молодых мужчин и женщин следует посвятить тому, что вопреки пугающим сообщениям из выпусков местных новостей, очень мало случаев сталкинга после флирта заканчиваются проявлениями насилия. Журналисты убеждают нас, что при появлении сталкера пора писать завещание, но это все же чересчур. Бывшие партнеры по флирту не перескакивают от безобидных домогательств к убийству, минуя постепенный накал отношений. Это почти всегда можно заметить и приготовиться к отпору.

Чтобы избежать подобных ситуаций, с самого начала прислушивайтесь к себе. Если вас уже преследует сталкер, то, чтобы избежать эскалации, прислушивайтесь к себе на каждом этапе. Вы уже «загрузили» в свою систему интуицию насчет «влюбленных сталкеров», поэтому слушайте ее.

* * *

Семьи сталкеров-насильников, подобно семьям других преступников, о ком говорится в этой книге, вынуждены отвечать на вопрос, который не хочет задавать себе ни один родитель: почему наш сын вырос таким жестоким? Ответ на него может помочь родителям и другим людям увидеть предупреждающие сигналы задолго до того, как кто-нибудь задаст его по телефону или к ним явится полиция.

Я много знаю об этом от молодых людей, которые убивали других, от некоторых других молодых людей, которые хотели убить себя, и, как вы увидите в следующей главе, от таких, кто покушался и на то и на другое.