12. Боязнь детей

12. Боязнь детей

Члены совета церкви Святого Августина были заняты подготовкой к самому важному дню года. Те, кто оказался неподалеку, совершенно правильно предсказывали, что храм будет переполнен народом. Но их предсказание, что прихожане соберутся отметить наступление Рождества, было совершенно неправильным. В этом году собрание было больше похоже на заупокойную службу, хотя и имело одно важное отличие: скорбящие в церкви обычно находятся далеко от того места, где умерли их близкие. Но те, кто собрался в тот сочельник в церкви Святого Августина, находились всего в нескольких метрах от места, где были обнаружены тела двух человек — одного мертвого, второго при смерти.

Все, кто присутствовал на мессе, знали об ужасной находке. Но никто из них не мог понять, почему двое восемнадцатилетних юношей пришли к стенам храма и выстрелили себе в рот из обрезов.

После каждой подобной трагедии родственникам волей-неволей приходится заново пересматривать все, что происходило в их жизни. Они начинают кошмарный и часто неблагодарный поиск виноватых. Члены семьи при этом делятся на два лагеря — на тех, кто винит себя, и на тех, кто винит других. Дети, с которыми проводили время погибшие, другой родитель, обманувшая подружка — на кого-нибудь обязательно обрушится ярость семьи погибшего, кого-то она будет обвинять в произошедшем.

Часто родители обвиняют в трагедии человека, который продал их ребенку наркотики. Но мать одного из погибших, Джеймса Вэнса, пошла еще дальше. Она обвинила хеви-метал-группу Judas Priest и небольшой семейный магазин, в котором продавались записи этой группы. Она утверждала: хозяева магазина должны были предвидеть, что песни из альбома этой группы Stained Class подтолкнут к самоубийству ее сына и его друга Рэя. Она считала, что магазин должен был предупредить молодых людей о смертельной опасности этого альбома.

Когда меня попросили стать свидетелем в этом деле со стороны владельцев магазина, я думал, предстоит важное исследование влияния массовой культуры на проявления насилия и жестокости. Я не ожидал, что это дело станет единственным в моей карьере, об участии в котором я потом пожалею. Раньше я по своей инициативе участвовал в нескольких неприятных исследованиях и действовал вполне профессионально, но сейчас, когда пришло время, я не хотел заходить на то кладбище при церкви, я не хотел видеть ни глубоко подавленную мать Рэя, ни отказывающуюся принять происходящее миссис Вэнс. Я не хотел изучать протоколы вскрытия, рассматривать фотографии и изучать подробности этой печальной истории.

Но я делал это, и Джеймс Вэнс невольно и неожиданно стал моим гидом в путешествии по жизни и переживаниям многих молодых американцев. От него я узнал, что они думают о наркотиках, алкоголе, телевидении, амбициях, интимной жизни и преступности. Он помог мне ответить на вопрос, которым задаются многие родители: каковы признаки того, что мой сын может иметь предрасположенность к жестоким поступкам? Глядя с этого церковного кладбища, я увидел молодых людей так, как не видел их прежде. Большая часть того, чему научил меня Джеймс, относится к хулиганствующим компаниям, но заодно это же помогло мне объяснить пугающее поведение молодых людей из среднего класса, жестокость которых застает всех врасплох.

Джеймс Вэнс был одержим творчеством группы Judas Priest, его привлекали ее агрессивная зловещая музыка и образы певцов. Ему нравились темы рисунков на обложках альбомов: монстры и засохшая кровь. Поэтому в тот момент, когда он увидел, как Рэй выстрелил себе в голову, он совсем не был шокирован этим ужасным зрелищем. Подобно многим другим молодым американцам, он уже давно привык разглядывать ужасные изображения, и зрелище покрытых засохшей кровью черепов стало для него обыденным.

Стоя на церковном кладбище, Джеймс смотрел на тело своего друга и на одно мгновение задумался о том, не нарушить ли обещание покончить с собой. Но потом он подумал, что если не выстрелит в себя, то его все равно буду винить в смерти Рэя. Поэтому он нагнулся к луже крови, поднял обрез, сунул ствол в рот и нажал на курок. Но он не умер.

Сунув ствол в рот не под тем углом, он не убил себя. Но в итоге (жуткая ирония судьбы) он стал похож на страшного монстра, которые появлялись на обложках альбомов Judas Priest. Рука дрогнула, и парень снес нижнюю часть лица. Его подбородок, нижняя челюсть, язык и зубы разлетелись по всему кладбищу. Я не могу описать, как он выглядел, но и забыть этого не могу. Я видел много страшных фотографий после вскрытия, я видел людей, получивших такие ранения, что единственным возможным исходом была смерть, я видел людей, получивших такие ранения, что смерть была их единственным избавлением. Но видеть, как Джеймс Вэнс живет в теле со смертельными повреждениями, было по-настоящему тяжело.

Даже юристы, которые считали, что уже видели в своей жизни все, были потрясены, когда он прибыл для дачи свидетельских показаний. Вокруг его шеи было повязано полотенце, которое впитывало слюну, свободно вытекавшую из нижней части того, что раньше было его лицом. Его внешность превратилось в метафору происходящего внутри него. Он хотел быть зловещим и пугающим. Он добивался уникальности, которую, как он думал, могла принести ему жестокость, и он получил желаемое... в полной мере.

С помощью матери, которая переводила его неразборчивую речь во время допросов, Джеймс рассказал адвокатам о своем деле и заодно о своем поколении. Я внимательно слушал. Я узнал, что он и Рэй хотели совершить что-нибудь значительное и зловещее, причем необязательно самоубийство. Они хотели совершить жестокость, а не положить конец своей жизни. Они подумывали о том, чтобы расстрелять покупателей в ближайшем торговом центре. В отличие от тысяч подростков, покончивших с собой, они в этот вечер не были подавлены — они словно сошли с ума. Одурманенные наркотиками и алкоголем, под рев любимой музыки, они разнесли комнату Рэя, выпрыгнули из окна, захватив обрез, и побежали по городским улицам в сторону церкви.

Они не уникальны среди подростков, совершивших отчаянные и жестокие деяния, как не уникальны и их семьи. Миссис Вэнс далеко не единственная мать, подавшая в суд на рок-группу. На самом деле такие жалобы стали очень частыми.

Пока шло рассмотрение дела Вэнса, в стране произошло много жестоких преступлений, которые совершили подростки. В маленьком городке в штате Миссури трое молодых людей, один из которых был председателем студенческого совета, пригласили своего друга Стивена Ньюберри сходить с ними в лес, чтобы «убить что-нибудь». Стивена не предупредили, что убьют именно его, — это стало очевидно, когда его начали избивать бейсбольными битами. Он спросил их, почему они это делают, и они ответили умирающему парню: «Весело, Стив».

Их поймали через несколько часов, и они, как ни в чем не бывало, признались в убийстве. Как и Джеймс Вэнс, они были поклонниками хеви-метал. Но эти молодые люди не обвиняли музыкальную группу. Они даже не говорили о Judas Priest и сразу обвинили в своих деяниях Сатану. Так же как Майкл Пакевитц, заявивший о том, что это дьявол велел ему зарезать трехлетнего ребенка. Так же как Сьюзан и Майкл Карсон, которые обвинили Аллаха в том, что тот он приказал им убивать людей. Но семьи не могут подать в суд на Сатану или Аллаха, поэтому иногда магазины пластинок и рок-группы оказываются единственными, кого они могут обвинить.

Джеймс Вэнс почитал членов группы как «богов металла». Он сказал, что они были его библией, а сам он — «защитником веры Judas Priest». О таком отношении к людям, с которыми он никогда не встречался, он сказал, что «это было как брак — близость, которая появляется с течением времени и остается, пока смерть не разлучит нас».

Могут ли какие-нибудь продукты средств массовой информации толкать людей на совершение жестокостей, которых они в противном случае не совершили бы? Мне кажется, это резонный вопрос.

Мог ли магазин звукозаписей предполагать, что содержание песен альбома Stained Class опасно и способно привести к стрельбе? Это не такой резонный вопрос. Но подумать на эту тему все равно стоит.

Когда эксперты моей фирмы изучали потенциальные опасности, предположительно ассоциируемые с музыкальными альбомами, они обнаружили одного человека, которому стало плохо после того, как он проглотил виниловую пластинку, у другого случился инфаркт, когда он танцевал веселую польку, третий использовал обломки разбитой пластинки как оружие (способность людей использовать самые разные предметы делает невозможным прогнозирование любого риска). Эксперты также нашли статью под заголовком, который сначала показался имеющим отношение к делу: «Мужчина погиб, когда слушал музыку в стиле хеви-метал». Оказалось, что на нем были наушники, он слушал песню в исполнении Оззи Озборна и попал под поезд. На вырезке из газеты мой коллега, любитель черного юмора, написал: «Убит хеви-металом в буквальном смысле». Тяжелый металл поезда, несомненно, стал причиной гораздо большего количества смертей, чем тяжелый металл музыки и даже «смертельный» дэт-метал.

Конечно, группа Judas Priest не создавала Джеймса Вэнса, но в известном смысле он создал ее. Когда его спросили о конкретных словах из песни «Они купали его, одевали его и кормили его с рук», он воспроизвел строку с небольшим изменением: «Они купали его, одевали его и скормили ему руку»). Таким образом, он не просто реагировал на песни, он их фактически переписывал, взял слова, как о ком-то заботились, и переделал их в нечто, связанное с каннибализмом. Даже его восхищение было выражено в агрессивных и жестоких словах. Джеймс сказал, что был так одержим этой рок-группой, что сделал бы ради нее все что угодно — «убил бы много народу или выстрелил бы в голову президенту». Он сказал адвокатам, что, если бы музыканты сказали: «Давай-ка посмотрим, кто убьет больше всех народу», — он бы пошел и сделал что-нибудь ужасное. На самом деле музыканты ничего подобного не говорили, но он все равно сделал что-то ужасное.

В ходе моей работы по этому делу я изучил пятьдесят шесть других дел, в которых были замешаны молодые люди, каким-либо образом связавшие музыкальных звезд с совершенными ими преступлениями, попытками или угрозами самоубийства. Приведенные ниже факты позволяют глубже вникнуть в эту тему.

• Подросток просит знаменитого певца прислать ему пистолет, с помощью которого он мог бы совершить самоубийство.

• Молодой человек угрожал покончить с собой, если известная певица не посетит его. Он написал ей: «Я даже пытался впасть в кому в надежде, что мама свяжется с вами и вы приедете ко мне».

• Мужчина принял слишком большую дозу таблеток, чтобы «отправиться в путешествие во времени» и добраться до любимого музыканта.

• Мужчина написал певице: «Если вы не выйдете за меня замуж, я приму смертельную дозу лекарства». Чтобы окончательно переложить на нее ответственность, он присовокупил написанную им песню « Думаю о самоубийстве» (Suicide Is on My Mind).

• Молодой человек убедил себя, что известная певица является его женой и прячется от него. Он попытался покончить с собой, вскрыв себе вены.

• Молодой человек написал звезде шоу-бизнеса в выражениях, навевающих мысли о Джеймсе Вэнсе: «Я курю траву и слушаю рок, по правде говоря, история моей жизни — на виниле. Моя жизнь не стоит того, чтобы жить. Я точно скажу вам — когда я сделаю попытку самоубийства, то это будет не попытка».

В связи с вышесказанным кажется уместным такой вопрос: должны ли родители этих молодых людей и тысяч им подобных обвинять живущих за тысячи километров звезд шоу-бизнеса в проблемах, с которыми столкнулись их семьи, или ответы можно найти ближе к дому?

Чтобы разобраться в этом, я начал составлять гипотетический список из сотни более существенных факторов, влияющих на поведение молодых людей, т.е. индикаторов, которые помогают спрогнозировать взрыв подростковой жестокости. Нездоровая приверженность к медиапродуктам тоже присутствует в этом списке, но алкоголь и наркотики находятся в нем почти на самом верху. Давно доказано, что они, в отличие от медиапродуктов, предназначены для воздействия на сознание и поведение всех, кто их употребляет. Джеймс Вэнс подтвердил это, рассказав о знакомстве с человеком, который совершил несколько попыток самоубийства. На вопрос, имел ли этот человек проблемы с наркотиками, Вэнс ответил: «Да, и они неразрывно связаны с попытками суицида». Он также сказал: «Алкоголик — это очень жестокий человек, когда напиваешься, то становишься агрессивным, и я это знаю на своем опыте». (Интересно, с кем он получил этот опыт.)

В список индикаторов входят восхищение жестокостью и увлечение оружием. Именно это составляло основу мироощущения Джеймса — настолько, что он хотел стать оружейным мастером. Они с Рэем регулярно посещали тир и играли в игры с использованием оружия. Джеймс часто играл «в войну», участвуя в вымышленных перестрелках. Он называл это «подготовкой к уходу в наемники». В игре участвовали «два полицейских и один преступник. Преступник прятался, подстерегая жертву. Вы же знаете, как копы обыскивают здание: в девяносто девяти случаях из ста я убирал обоих копов». О своем менее жестоком друге Рэе он сказал так: «Обычно я убирал его, знаете, ведь когда смотришь телевизор, многому учишься. Телевизор действительно хороший учитель». Джеймс рассказал, что смотрел новости и видел «много жестокостей, постоянные убийства и войны». Подводя итог, он коротко сказал: «Насилие меня восхищало».

В заключение он, сам того не желая, рассказал об одном из важнейших признаков потенциального преступления, совершаемого с целью привлечь к себе внимание: он сказал, что «в течение многих лет чувствовал себя ненужным». Объясняя, каким образом творчество Judas Priest повлияло на желание устроить стрельбу, Джеймс сказал, что песня «Конец героя» (Hero's End) подсказала ему, как надо умереть, чтобы тебя признали.

Когда его спросили, могло ли что-либо, кроме стихов, подвигнуть его на стрельбу, он ответил: «Плохие отношения? Звезды на небе? Начался отлив? Нет». Несмотря на сарказм, все, что он перечислил, настолько же обоснованно, насколько обоснованно обвинять слова песни в случившемся. Если он исключил из ответа семью и выполнение родителями своих обязанностей, то мог называть все, что угодно. Указав на рок-группу как на виновника происшествия, он попросту отмел возможность тщательного изучения проблемы, которое вполне резонно могло бы фокусироваться на нем самом, его семье или даже обществе.

Не стоит забывать, что Джеймс был не единственным молодым человеком, кто тратил на потребление медиапродуктов времени больше, чем на другие виды деятельности. Он был постоянным клиентом того сегмента индустрии развлечений, где основным продуктом являются насилие и жестокость. В книге «Распродажа детей Америки» (Selling Out America's Children) Дэвид Уолш говорит «о госте в наших домах, который защищает насилие, а мы не выбрасываем его на улицу». Уолш пишет, что поскольку дети учатся на повторах и имитациях, то обстоятельство, что они к восемнадцати годам с помощью средств массовой информации становятся свидетелями 200,000 случаев насилия, представляет собой серьезную проблему. Парк Дитц сказал, что «символический акт насилия в жестоком телешоу продолжительностью в один час, который увидели миллионы участников, наносит больший вред, чем единственное "обычное" убийство». Писательница (и мама) Кэрри Фишер сказала, что «телевидение показывает детям примеры такого поведения, на защиту от которого именно детей человек потратил столетия».

Содержание медиапродуктов имеет значение, но еще большее значение имеет время, потраченное на их потребление, идет ли речь о слишком долгом сидении перед телевизором, слишком сильном увлечении видеоиграми, слишком долгом прослушивании рок-музыки, да и классической музыки, если уж на то пошло. Меня волнует не только поведение, спровоцированное потреблением указанных медиапродуктов. Меня волнует поведение, которое это предотвращает, в частности простое человеческое общение. Надо признаться, что я был бы счастливее, если бы мои дети вместо Judas Priest выбрали Тину Тернер, Элтона Джона или к.д. ланг[9]. Но когда потребление медиапродуктов заменяет остальную жизнь, то появляется много вопросов.

Независимо от того, какую музыку слушают подростки, в жизни большинства из них признание значит больше, чем достижения. В случае с Джеймсом признание достигалось через насилие. Нажав на курок, молодой человек, чье воспитание не обеспечило нормальную самооценку, вдруг становится «важным» и «заметным».

Если отбросить поклонение группе Judas Priest, то Джеймс предстает обычным молодым человеком с целями и амбициями, которые меняются день ото дня, но без упорства, настойчивости и самодисциплины, которые необходимы для того, чтобы добиться успеха в любом начинании. В разное время он планировал написать книгу, стать оружейным мастером, играть в рок-группе, даже работать на почте, но в конечном итоге он «прославится» благодаря нескольким секундам из его жизни — нескольким секундам варварства на церковном кладбище.

В итоге суд постановил, что владельцы магазина звукозаписей не имели возможностей предсказать стрельбу. Но Джеймс Вэнс не сумел завершить поиски того, кого можно было бы обвинить. Он скончался от последствий единственного рокового выстрела. Несмотря на осложнения, он и так прожил намного дольше, чем кто-либо мог ожидать. Я так и не собрался расспросить Джеймса о его детстве и ничего не знаю об этом, потому что судебный процесс заслонил все.

* * *

Некоторые родители не могут обвинить кого-либо в жестокостях, совершенных их детьми, потому что сами стали их жертвами. Дети убивают своих родителей значительно реже, чем родители убивают детей, но эти случаи вызывают такой резонанс в стране, что может сложиться впечатление, будто такие убийства происходят часто. По правде говоря, молодые люди вообще совершают убийства относительно редко. Хотя американцы в возрасте до восемнадцати лет составляют почти 25% населения, они совершают менее 10% убийств. И все же люди опасаются тинейджеров, и временами вполне обоснованно.

Поэтому, чтобы вы знали, о каких ситуациях идет речь, я хочу подготовить вашу интуицию. Большинство людей, убитых тинейджерами, составляют их знакомые. При этом примерно один из пяти — посторонний человек, убитый при ограблении либо из-за того, что подросток запаниковал или отреагировал на давление со стороны сверстников. Убийство чаще всего происходит, когда в нем участвует двое или больше молодых людей, поэтому страх при их появлении вполне понятен. Недавнее исследование показало, что 75% убийств совершается молодыми людьми под действием наркотика или в состоянии алкогольного опьянения, поэтому встреча с подростками в таком состоянии считается наиболее опасной.

Хотя тинейджеры, как правило, не так опасны, как взрослые, некоторые юные преступники, в частности Вилли Боскет, уже в детстве имели солидный «послужной список». К тому моменту, когда ему исполнилось пятнадцать лет, он успел ударить ножом двадцать пять человек и побывал в различных исправительных учреждениях за совершение более двух тысяч других преступлений. Когда власти выпустили его, тюремный надзиратель сказал: «Однажды Вилли Боскет убьет кого-нибудь». Предсказание оказалось точным вдвойне: Вилли убил двоих, сказав, что сделал это «для получения опыта». (Как несовершеннолетний он получил всего пять лет. Сейчас он отбывает наказание за другие преступления. Но и в тюрьме он продолжает вести себя агрессивно: сообщают, что он семь раз пытался поджечь свою камеру и девять раз нападал на охранников. «Я — монстр, которого создала система», — говорит он. Законодательный акт, который позволяет штату Нью-Йорк привлекать несовершеннолетних к судебной ответственности, как взрослых, называется Законом Вилли Боскета.)

Стивен Пфиль — еще один молодой человек, который не знал удержу в своих усилиях насолить окружающим. Когда ему было восемь лет, он кидал с моста кирпичи на проезжавшие внизу машины. В девять лет он напал на другого мальчика с топором. Школьная администрация выделила ему отдельную автобусную остановку, потому что он регулярно угрожал убить других детей. К четырнадцати годам он стал наркоманом и, говорят, выпивал целую бутылку крепкого алкоголя за раз. В семнадцать лет он совершил первое известное убийство — зарезал девушку. (Суд решил, что его родителей можно судить за преступную халатность, потому что, зная о его поведении в прошлом, они дали ему нож, которым он ее убил.) В ожидании суда Стивен Пфиль убил своего старшего брата.

В замечательной книге «Эмоциональный интеллект» (Emotional Intelligence) Дэниэл Гоулман указывает семь самых полезных свойств человека: способность мотивировать себя, способность противостоять отчаянию, способность откладывать удовольствие, способность управлять настроением, способность надеяться, способность сопереживать, способность управлять импульсами. Многие из тех, кто совершает жестокости, никогда ничему подобному не учились. Если вам известен молодой человек, у которого все указанные свойства отсутствуют, то это — важный индикатор, предшествующий инциденту. Этот человек нуждается в помощи. Еще один важный симптом насилия — постоянная раздражительность в детстве. Если вы знаете ребенка, который часто или очень сильно сердится, то ему тоже необходима помощь.

Обычно признаков, указывающих на склонность подростка к жестокости, более чем достаточно, как это было в случае с восемнадцатилетним Джейсоном Мэсси, который убил свою тринадцатилетнюю сводную сестру и четырнадцатилетнего мальчика. У Мэсси отсутствовали все качества, которые перечислил Гоулман. Видимо, отсутствие способности контролировать импульсы позволяет объяснить ужасные вещи, которые сотворил Мэсси, — он отрезал девочке руки и голову. Отмечу, что предупредительные сигналы были налицо: его идолами были серийные убийцы Тэд Банди и Генри Ли Лукас, он прочитал все, что смог найти, о Чарльзе Мэнсоне, он был страстным поклонником рок-группы Slayer. В годы, предшествовавшие убийству людей, Мэсси убивал коров, кошек и собак. Он хранил черепа. Он часто говорил о желании убивать девочек. Он ограбил ресторан быстрого обслуживания. Он пять лет преследовал и терроризировал девочку-подростка, посылая письма о том, как перережет ей горло и выпьет кровь. Людям были известны все эти подробности, но отрицание победило.

В отличие от Джеймса Вэнса, Мэсси охотно рассказывал о своих целях: «Все что я хотел — это убивать как можно больше молодых женщин. Я желаю, чтобы в их семьях поселилась скорбь». Такая ярость по отношению к семье не появилась из ниоткуда. Многие юные убийцы находят свои жертвы в собственных семьях. Чаще всего убивают жестоких отцов или отчимов, что неудивительно. Однако вы, наверное, удивитесь, узнав, насколько юны могут быть убийцы. Мальчик, которого я буду называть Робби, застрелил своего отца, когда увидел, что тот избивает мать. Пьяный отец оставил пистолет на столе. Хотя Робби признался в убийстве, мало кто сначала поверил в то, что он мог сделать это, — ему было всего три года. После того как экспертиза показала наличие на нем следов пороха, он объяснил властям: «Я убил его. Теперь он мертв. Если бы он опять ударил мою маму, я бы опять застрелил его».

В захватывающей и волнующей книге «Когда ребенок убивает» (When a Child Kills) юрист Пол Моунс беспристрастно исследует проблему убийства родителей. Он пишет, что, в отличие от большинства других убийств, события, которые произошли за двенадцать лет до убийства родителя (родителей), так же важны, как и события, которые произошли за двенадцать часов до него. Единственным надежным индикатором возможного убийства является жестокое обращение с ребенком. Общепризнано, что большинство детей, убежавших из дома в Соединенных Штатах, покидают свои семьи, чтобы избежать издевательств или привлечь к себе внимание. Некоторые из тех, кто остается дома, пишет Моунс, «раскрывают семейные тайны выстрелом из ружья».

Обычно оказывается, что детей, которые убивают своих родителей, избивали, унижали, насиловали, связывали или пытали каким-либо другим способом. Моунс рассказывает о шестнадцатилетнем Майке, которого сторона обвинения описывала как « одного из тех жестоких, буйных, испорченных подростков, которые оказываются хладнокровными убийцами». Но в этой истории есть много такого, на что не обратили внимания.

Отец избивал Майка еще с детского сада. Несмотря на то что Майк был крепким координированным мальчиком, он все время ходил с синяками и ссадинами «из-за падения с велосипеда», «потому что споткнулся» или «порезался». На суде Майка попросили раздеться до нижнего белья, чтобы присяжные смогли увидеть шрамы, оставленные отцом на его теле.

Издевательства закончились однажды ночью. Майк поздно пришел домой, и отец уже ждал его с пистолетом. «У тебя есть выбор, — сказал он мальчику, — ты убьешь меня, или я убью тебя». Отец выдвигал такой ультиматум и раньше, но на этот раз он действительно протянул Майку пистолет. Майк взял его и выстрелил отцу в голову.

Другой мальчик, который убил родителя, сказал Моунсу, что жить в тюрьме лучше, чем терпеть издевательства дома. Он говорил, что теперь он «взаперти, но свободен».

Некоторые полагают, что детям, решившимся на убийство родителей, не следовало покорно терпеть издевательства, они должны были по меньшей мере заявить о них, прежде чем ситуация зайдет так далеко, что убийство покажется единственным выходом. Сторонники этой идеи, наверное, забыли, что взрослые жертвы изнасилований и похищений тоже часто покорны, как дети, но мы потом не обвиняем их в том, что они ничего не делали, чтобы защитить себя.

Предупредительные сигналы возможного убийства родителя и других ужасных жестокостей вполне заметны родителям, учителям, полицейским, соседям и родственникам. Это они (зачастую мы), а не дети должны заявлять о таких случаях.

Из всех опасностей, о которых говорится в этой книге, избежать быть убитым собственным сыном или дочерью проще всего. Меры против этого нужно принимать задолго до того, как ребенок станет достаточно взрослым, чтобы нанести кому-нибудь вред: будьте любящим родителем.

* * *

В отличие от тинейджеров, дети в возрасте до 12 лет, совершающие убийства в семье, чаще убивают братьев и сестер, а не родителей. Как и в случаях с другими видами насилия, это не происходит без предупреждения. Как правило, убийство совершает ребенок, который подвергается жестокому обращению или очень неуравновешенный, причем его предыдущие попытки убить брата или сестру не были восприняты серьезно. Так происходит потому, что многие считают проявления жестокости между детьми естественным элементом взросления. Но даже если это так, когда ребенок делает что-то, из-за чего другой ребенок подвергается серьезной опасности, то игнорировать это недопустимо. Недавно я участвовал в судебном процессе, где рассматривалось такое дело. Прочитав мой рассказ о произошедшем, мало кто из родителей сможет и впредь слепо доверять школе.

Преступником был ученик средней школы, которого я буду называть Джоуи. Он изнасиловал семилетнего мальчика в школьном туалете. Хотя он действовал в одиночку, ему способствовала удивительная халатность администрации школы и директора в особенности. Руководство школьного округа утверждало, что поступок Джоуи было невозможно предсказать, на самом деле очень четкий сигнал поступил за месяц до этого: Джоуи был арестован за такое же издевательство над другим мальчиком, которое он совершил в том же туалете!

Поскольку тогда я не в первый раз столкнулся с вопиющей халатностью школьной администрации (школьная политика и персонал — это совсем не то, что вы думаете), я хочу воспользоваться моментом и познакомить вас с кое-какой информацией.

Во-первых, пусть школы пытаются это отрицать, именно здесь прогноз осуществляется с самыми высокими ставками. Учителя и администрация постоянно должны отвечать на вопросы:

• Похитит ли этот посетитель ребенка?

• Будет ли этот учитель сексуально домогаться ребенка?

• Издеваются ли над этим ребенком дома?

• Принесет ли этот ребенок в школу оружие?

Хотя большинство людей не могут представить себе, что мальчики в препубертате способны кого-то изнасиловать, администрация школьного округа в случае Джоуи это знала. Годами она получала письменный документ, озаглавленный «Сексуальные домогательства между детьми». Поскольку существование такого документа подтверждает, что такие вещи случаются, то необходимость задавать соответствующие вопросы должна быть очевидна любому директору школы.

Представьте себе, что все ученики собрались в аудитории, и директор рассматривает их, задавая про себя вопрос: «Кто из этих учеников может сексуально домогаться другого ребенка?» Своим поведением Джоуи только что не кричит: «Я могу», — но директор предпочитает не обращать на мальчика внимания.

Администрация школы, в которой Джоуи учился до этого, значительно облегчила работу своим преемникам: сотрудники школы спрогнозировали — в письменной форме, — что Джоуи будет вести себя неадекватно в сексуальном плане, а также собрали все данные о нем и отправили в школу, где он позже совершил изнасилования. Трудно представить, что кто-нибудь мог проигнорировать предупреждающие сигналы, которыми Джоуи размахивал, как знаменем: приносил нож, угрожал убийствами, угрожал совершить суицид и пытался его совершить, поджигал школьное здание, обливал свою мать бензином и пытался поджечь, демонстрировал восхищение сексом и половыми органами, совершал сексуальные домогательства к другим детям, непристойно обнажался, проявлял агрессию и жестокость. Как будто всех этих сигналов было недостаточно, когда директор узнал о нападении Джоуи на другого мальчика с целью изнасилования, он не принял никаких действенных мер. Можно представить себе б?льшую халатность?

После первого обвинения в изнасиловании директор предпочел не предпринимать очевидных мер, которые помогли бы усилить контроль над Джоуи в школе: он ничего не рассказал учителю мальчика о том, что произошло. Дальше — больше. Когда один из учителей посчитал Джоуи неуправляемым, его отправили в класс к младшим мальчикам. Тем самым школа устроила для него виртуальный «конкурс красоты», и насильник выбрал жертву.

Присутствие охранников в школе могло бы несколько успокоить родителей. Но поймите, что в этой школе, которая входит в один из крупнейших школьных округов страны, охранники не имеют никакой подготовки в любом аспекте обеспечения безопасности учеников. У них нет ни письменных указаний, ни инструкций, никаких документов. Даже если они бы знали, в чем заключается их работа, их все равно не проинформировали об обвинении одного из учеников в изнасиловании, им даже не сказали просто: «Будьте начеку» или «Смотрите в оба». Когда от любой организации требуют улучшить систему обеспечения безопасности, она обычно нанимает охранников. Все вздыхают с облегчением: наконец-то что-то сделано! Но если охранники не имеют ни соответствующей подготовки, ни снаряжения, ни руководства, если нет плана, в соответствии с которым они должны действовать, то их присутствие может скорее навредить, чем помочь. Причина проста: пойдя на такие расходы, школа вообще перестает обращать внимание на безопасность.

Я рассказал о непредпринятых директором школы мерах предосторожности. Но кое-что он все же сделал. После первого обвинения Джоуи в изнасиловании он распорядился сопровождать опасного ученика, когда он пойдет в этот туалет. Вы могли бы посчитать это разумным шагом, пока я не скажу вам, что директор издал распоряжение, что сопровождать Джоуи в туалет должен не учитель или охранник, а другой ученик. Я не могу представить себе, что какой-нибудь родитель добровольно позволит сыну сопровождать агрессивного преступника, особенно такого, с кем не могут справиться опытные учителя.

Если бы взрослый работник школы, скажем, сторож, имел бы такой же «послужной список», как у Джоуи, и был арестован за изнасилование ученика, то взял бы его директор обратно на работу? Я не могу с уверенностью ответить даже на этой очевидный вопрос. Я знаю только, что Джоуи вскочил на сцену во время вымышленного собрания и крикнул: «Это я, я совершаю сексуальные преступления против других детей», — а директор отвернулся.

В конце концов Джоуи забрали из школы и перевели в психиатрическую больницу (где он за один день едва не изнасиловал двух человек). Последствия издевательств и пренебрежения из собственного детства Джоуи будут сказываться в виде боли и жестокости, которые он причиняет другим людям. Возможно, однажды он убьет кого-нибудь. Сейчас, когда я пишу этот грустный, но точный прогноз, Джоуи всего девять лет.

Как я уже указывал после рассказа о других случаях, когда бросающиеся в глаза предупредительные сигналы оказывались незамеченными, я готов признать, что директор школы Джоуи, скорее всего, сделал все, что в его силах, с учетом его квалификации и знаний на тот момент. Я говорю это не затем, чтобы избежать обвинения в клевете: я искренне в это верю, но также верю в то, что случаи, подобные этим, связаны с нерадивостью организации в целом и отдельных ее работников в частности, а также с верой в то, что все «рассосется» само собой, не стоит будить лихо.

Консультируя по другому случаю сексуального преступления, совершенного в школе по отношению к ребенку (на этот раз виновником был не ученик), я полностью ознакомился с регламентом школьного округа. Родители, скорее всего, не обрадуются, когда узнают, что тема обеспечения безопасности появляется в нем только на 10-й странице и касается только безопасности учителей, разнимающих драки. Регламент содержит три полные страницы и двадцать один отдельный пункт об обеспечении сохранности ключей. Первое упоминание об опасностях для учеников появляется только на странице 91.

Дети нуждаются в защите со стороны взрослых, обычно в защите от взрослых. У них еще не развился страх перед людьми, их интуиция еще не загружена достаточной информацией, у них нет опыта, чтобы защитить себя. Урок, который родители должны вынести из случаев, о которых я рассказал, следующий: никогда не принимать на веру ничего, когда речь идет о безопасности их детей. Я рекомендую вам попросить копию школьного регламента обеспечения безопасности и тщательнейшим образом изучить его. Идите в школу, задавайте ее сотрудникам все вопросы, какие только можете придумать, и смотрите, удовлетворят вас их ответы или нет. Сам факт, что вы задаете вопросы, поставит проблему безопасности на повестку дня и заставит школу сосредоточиться на ней. Спросите, какие преступления случались в этой школе. Если в ней работают охранники, то попросите разрешения встретиться с ними и посмотрите, как они реагируют на ваши вопросы. Спросите об имевших место в школе преступлениях. Последний вопрос особенно важен. Федеральный закон требует, чтобы колледжи вели статистику преступлений в кампусах и предоставляли ее по запросу. Это объясняется тем, что студенты колледжей и их родители, выбирающие учебное заведение, имеют право оценить безопасность в будущем месте учебы. Закона, требующего от средних школ вести такую статистику, нет, но я бы хотел, чтобы он появился.

Вместо того чтобы полагаться на правительство, вы можете по меньшей мере очень серьезно изучить, как обеспечивается безопасность в школе, где учится ваш ребенок. Вы должны подойти к этому не менее серьезно, чем к выбору няни. Если вы думаете, что школа подходит к вопросу обеспечения безопасности вашего ребенка так же серьезно, как вы, то вас ждет глубокое разочарование. (См. в приложении 6 список рекомендуемых вопросов.)

Хотя Джоуи было всего девять лет, в его жизни уже существовало несколько устоявшихся факторов риска, превращающих человека в преступника. Это — бедность, жестокое обращение (в виде прямого насилия, в виде того, что ребенок был свидетелем насилия, унижения, отсутствие внимания и заботы), наркозависимость родителей, пьянство или наркозависимость ребенка, а также отсутствие одного из родителей. У Джоуи был еще один важный фактор риска, который часто не замечают: отсутствие отца. Дэвид Бланкенхорн, автор книги «Америка без отца» (Fatherless America), отмечал, что 80% молодых людей, находящихся в исправительных заведениях для несовершеннолетних, росли без отцов. Отцы так важны, потому что они учат мальчиков быть мужчинами. Печально, но слишком многие мальчики учатся у телевизора и друг у друга тому, что ученые называют «протестной мужественностью», для которой характерны жесткость и использование силы. Конечно, это — не единственный путь стать мужчиной, но он единственный, который они знают.

Некоторые уже серьезно обсуждают вопрос, действительно ли мужчины необходимы для воспитания детей. Да и мы мало делаем для того, чтобы укрепить роль отца. Фактически, указывает Бланкенхорн, наша главная социальная программа для молодых людей — это тюрьма.

Недавно я встречался с группой мужчин — выпускников этой социальной программы. В соответствии с решением суда я принимал участие в программе их реабилитации (все они были наркоманами-героинщиками). Меня попросили обсудить с ними опыт взросления в среде, где царили насилие и наркомания.

Мы устроились в помещении, напоминающем школьный класс. В каком-то смысле он и являлся таковым, потому что здесь все познавали преимущества и блага программы, состоящей из двенадцати этапов (учреждение этой программы автор книги «Наименее испробованный путь» (The Road Less Traveled) Скотт Пек назвал «важнейшим положительным событием XX века»). В идеале подобные программы должны научить заключенных принимать свое прошлое, потому что только тогда они научатся нести ответственность за свое настоящее.

Один за другим они выступали с трехминутными рассказами о своей жизни. Каждый говорил о жестокости, страхе, заброшенности и отсутствии внимания со стороны родителей. Все эти мужчины в детстве подвергались жестокому обращению, девять женщин из десяти подвергались сексуальному насилию со стороны других членов семей. Некоторые рассказывали о раскаянии и ужасе, который они почувствовали, когда выросли и стали жестоко обращаться с собственными детьми.

Я плакал, когда слышал об успехах, которых они добились, потому что этот закрытый реабилитационный центр находился слишком далеко от нормального общества, но они уже прошли огромный путь из ада, в котором жили сами и заставляли жить окружающих. Я плакал, потому что их истории были очень трогательные, очень личные, они были мои, потому что моя мать не нашла выхода из зависимости, который искали эти люди.

Когда пришла моя очередь выступить с сорокапятиминутной лекцией, я рассказал о том, что пережил, когда был ребенком и подростком. Схожесть наших историй сразу стала очевидной для всех.

Когда я закончил, некоторые из присутствовавших задали мне свои вопросы. Первым руку поднял мужчина примерно моих лет. Могло показаться, что у нас с ним мало общего. Он был весь покрыт татуировками и шрамами, сверх меры мускулистый, побывавший в переделках. С таким мужчиной большинство из нас побоялись бы столкнуться на темной улице, и большую часть жизни он доказывал, что бояться его есть все основания. Свой последний долгий срок он отбывал за поджог. Он вломился в квартиру, чтобы украсть что-нибудь, что можно продать. («Мне были нужны деньги не только на наркотики. Я должен был заплатить моему адвокату, потому что мне предстояло явиться в суд по обвинению в еще одной краже со взломом».) Чтобы скрыть все следы кражи, он совершил поджог, в результате которого было уничтожено несколько квартир, а один человек попал в больницу с тяжелыми ожогами.

Он оглядел меня с ног до головы и спросил: «Почему вы сидите там, а я — здесь?» Я не понял вопрос, и он объяснил: «У нас с вами было одинаковое детство, но на вас надет отличный костюм, и, наверное, вы ездите на шикарной машине. Вы поговорите с нами и уедете. Вы сидите там — как такое могло произойти?»

Этот вопрос мне часто задавали по работе и в жизни, сначала из любопытства, потом он перерос в нечто большее. Я мог бы стать подходящим и желанным обитателем мира жестокости и насилия (а не туристом в нем, которым я стал), но почему-то выбрал другой маршрут. Некоторые люди, прошедшие через ужасное детство, выросли и стали полезными для общества, работящими людьми, в то время как другие ведут асоциальную жизнь и даже творят чудовищные вещи. Почему?

Это все равно, что один брат спрашивает другого: «Почему ты вырос пьяницей?» Тот отвечает: «Потому, что папа был пьяницей». Затем второй брат спрашивает первого: «Почему ты не вырос пьяницей?» Первый брат говорит ему в ответ: «Потому, что папа был пьяницей».

Более полные ответы можно найти в классической книге Роберта Ресслера «Тот, кто борется с монстрами» (Whoever Fights Monsters). Он говорит об огромной важности для мальчиков раннего пубертатного периода. До этого времени их ярость может быть скрыта и не иметь цели, иногда она направлена внутрь и проявляется в форме депрессии, иногда (но не в большинстве случаев) даже подавляется, чтобы проявиться позднее. Но в период полового созревания ярость сталкивается с другой мощной силой: сексуальностью. Даже в этот момент, говорит Ресслер (и с ним согласны другие специалисты), потенциальные монстры могут быть изменены к лучшему благодаря вмешательству (часто невольному) людей, которые проявят доброту, поддержку и просто интерес.

Я могу сказать по своему опыту, что для этого нужно немного.

У теории Ресслера о детстве самых страшных убийц Америки есть неожиданный сторонник — психиатр и защитница прав детей Элис Миллер. В своих эмоциональных книгах, включая «Драму одаренного ребенка» (The Drama of the Gifted Child) и «Неиспользованный ключ» (The Untouched Key) она показывает, что если у ребенка в самые важные периоды жизни имеется эффективный контакт с людьми, если его достоинство и жизненные ценности и опыт признаются, то это может полностью изменить его.

Я убедился, что доброта учителя, тренера, офицера полиции, соседа, родителя друга никогда не пропадает втуне. В такие мгновения ребенок и взрослый редко осознают важность происходящего. Ребенок просто видит в глазах взрослого, что он кому-то нужен, и для этого не требуется никаких церемоний. Это может никак не отражаться внешне, но ребенок начинает по-новому оценивать себя. Теперь он не просто человек, заслуживающий пренебрежения и жестокости, не только человек, который является обузой для ужасных взрослых, с которыми ему приходится жить, не только ребенок, у которого не получается решить проблемы своей семьи, который не может спасти их от боли, зависимости, бедности и несчастий. Нет, этот ребенок может быть кем-нибудь еще, и взрослый сумел увидеть и оценить его достоинство и уникальность.

Уникальность ребенка может выражаться в его художественных талантах, спортивных способностях, юморе, храбрости, терпении, любопытстве, отличной учебе в школе, творческих способностях, изобретательности, ответственности, энергичности и во многом другом, что есть во всех детях.

У меня в пятом классе был учитель, мистер Конвей, который боролся с моими монстрами. Он проявлял доброту и видел во мне какие-то таланты как раз в тот период, когда мою семью пожирало насилие. Он показал мне другие пути для самовосприятия, отличные от тех, которые ребенок логически выстраивает, если взрослые в семье относятся к нему жестоко («Если ко мне так относятся, значит, я заслуживаю такого отношения»).

Иногда ребенку нужно провести всего лишь несколько часов с человеком, чья доброта восстановит его прежнее «Я» — «Я», которое любили, ценили и поддерживали. Печально, что у детей, о которых не заботились даже во младенчестве, нет ничего, никаких воспоминаний о доброте и признании, которые они могли бы считать частью своей жизни (все это демонстрирует большую ценность обучения).

Когда опекун ребенка хвалит его, но при этом относится к нему жестоко, то никто не сможет сказать, что окажет большее влияние на формирование личности. Нездоровые отношения в семье разрушают личность во многих аспектах, но самое печальное — разрушение веры в то, что жизнь имеет цель и ценность. Не имея такой веры, трудно добиться успеха, трудно идти на риск. И даже глупо идти на риск, «зная», как «знают» такие люди, что они не способны оказаться на высоте положения.

Эту динамику хорошо демонстрирует метод, с помощью которого дрессируют цирковых слонов. Когда они еще молоды, их приковывают тяжелой цепью к столбу, вкопанному глубоко в землю. Они тянут и дергают цепь, пытаясь высвободиться. Но цепь слишком толстая, а столб вкопан слишком глубоко. Однажды они сдаются, поняв, что не смогут вырваться, и с этого дня их «приковывают» лишь тонкой веревкой. Когда огромное и сильное животное, способное разнести весь цирк-шапито, ощущает даже самое слабое сопротивление, оно прекращает все попытки вырваться. Оно верит, что не сможет, поэтому и не может.

«Из тебя вряд ли что-нибудь получится», «Ты не умеешь петь», «Ты недостаточно умен», «Без денег ты — ничто», «Кому ты нужен?», «Ты — неудачник», «Тебе следует выбирать более реалистичные цели», «Ты виноват в том, что наш брак распался», «Без вас, ребята, у меня был бы шанс», «Ты ничего не стоишь» — эти песни прямо сейчас поют по всей Америке, закапывают столбы, закрепляют тяжелые цепи, и дети достигают точки, когда больше не верят, что могут освободиться. И с этого момента они действительно не могут освободиться.

До тех пор пока что-нибудь не заставит их изменить свои взгляды, пока они не осознают, что связаны лишь тонкой нитью и что цепь — это иллюзия, что их обманули, и, наконец, что тот, кто их обманул, ошибался на их счет и что они сами ошибались — пока все это не произойдет, эти дети, став взрослыми, скорее всего, не продемонстрируют обществу свои положительные качества.

Конечно, здесь задействованы многие факторы, а не только родительское воспитание. Некоторые из этих факторов так малы, что их нельзя увидеть, и так важны, что их нельзя не учитывать, — это человеческие гены. Один из них называется D4DR и может стимулировать поведение, направленное на «поиск острых ощущений», которым отличаются многие преступники. Наряду с влиянием среды и воспитанием вытянутый ген D4DR наверняка будет обнаружен в ком-нибудь, кто вырос и стал убийцей или грабителем банков (или просто сорвиголовой). Ирвинг Готтсмен, который изучает влияние генетики на поведение, сказал: «При другом сценарии и в другой среде этот же человек мог бы стать героем в Боснии».

В будущем генетика будет играть более значительную роль в прогнозировании поведения. Вероятно, мы сможем с помощью генетических методов определять черты характера так же точно, как физические характеристики, рост и вес. Хотя это звучит достаточно противоречиво, но когда-нибудь родители смогут использовать дородовые исследования, чтобы определять детей с генами, влияющими на формирование нежелательных черт характера, включая агрессивность и жестокость. Ну а пока мы должны будем для снижения агрессивности прибегать к более простой, не такой высокотехнологичной стратегии: относиться к детям с любовью и по-человечески.

* * *

Автор книги «Рожденные бунтовать» (Born to Rebel) Фрэнк Саллоуэй говорит, что «жизненные невзгоды обрушиваются на детей с непропорциональной силой», и это, конечно, правда. За всю историю человечества половина детей не дожила до взрослого возраста. Если учесть это, а также то, что нам известно о насилии по отношению к детям и молодежи, то получается, что у них больше оснований бояться нас, чем у нас — бояться их. И все же наше дурное отношение к детям в итоге оборачивается против нас и стоит нам потери безопасности и спокойствия.

В ходе проводимого на федеральном уровне исследования были выбраны 1600 детей, которые подвергались жестокому обращению. За их жизнью следили почти двадцать лет. По данным на прошлый год, ровно половина из них подвергалась аресту за какое-нибудь преступление. Опять же, несмотря на то что это так дорого обходится, дурное отношение к детям в нашей стране будет продолжаться до тех пор, пока мы полностью не изменим свое отношение к ним и не научимся смотреть на детей не как на временных посетителей, которые когда-нибудь станут взрослыми, а как на полноценных, полезных членов общества, каковыми они и являются. Детей зачастую считают обузой для общества, не более чем несчастными жертвами обстоятельств. Но это мнение совершенно не соответствует истине. Поймите, что дети — это главные поставщики услуг по уходу за ребенком в Соединенных Штатах. Братья, присматривающие за сестрами (и наоборот), дети, которые сами заботятся о себе, — это важная часть нашей экономики. Они также заботятся о пожилых, готовят еду, вынимают сигареты из рук заснувших родителей и делают бессчетное количество других важных и полезных вещей.

Если бы только больше детей, подвергавшихся жестокому обращению, могли понять, что они в своих домах являются жителями, а не архитекторами, они могли бы поверить, что тот пункт, где они находятся сейчас, для них не предел. Пока Америка не научится возлагать всю вину и стыд на преступников, а не на жертв, у этих жертв появятся дети, и война, которую они считали законченной, не закончится, по крайней мере для них и для нас.

Конечно, мы можем и дальше игнорировать этих детей, но некоторые из них вырастут и совершат преступление, которое игнорировать невозможно — я говорю об убийстве. Хотя это, скорее всего, не затрагивает вашу жизнь, я предлагаю подойти к вопросу с чисто практической точки зрения. Точно так же как члены неблагополучной семьи вынуждены присмотреться к себе, когда их сын-подросток попадает в передрягу — хотя в течение многих лет были все признаки того, что так оно и будет, — так и убийца заставляет нас присмотреться к себе, т.е. к стране. Убийца заставляет нас вглядеться в средства массовой информации, в преступления, совершенные ради привлечения внимания, в огромные запасы стрелкового оружия, подумать о насилии и воспитании детей. Когда вы научитесь понимать убийцу, преступника, кто максимально от вас далек, вы сможете понять и того преступника, кто к вам ближе, и спастись от него.