Неврология эмпатии
Как часто случается в неврологии, первую информацию, наводящую на мысль о том, что источник эмпатии следует искать в головном мозге, предоставили отчеты о странных и эксцентричных пациентах. В отчете за 1975 год, например, анализировались случаи, когда у пациентов с определенными повреждениями в правой части лобных долей головного мозга наблюдалось любопытное нарушение: они были не способны понимать эмоциональную информацию, заключенную в тоне голоса других людей, хотя прекрасно понимали слова. Саркастическое «спасибо», благодарное «спасибо» и сердитое «спасибо» имели для них совершенно одинаковый нейтральный смысл. В противоположность в отчете 1979 года сообщалось о пациентах с травмами в других частях правого полушария, у которых обнаруживались очень разные пробелы в эмоциональном восприятии. Они оказывались неспособными выражать эмоции интонациями или жестами. Они знали, что чувствуют, но не могли это передать. Все указанные участки коры головного мозга, как отмечали различные авторы, имели сильные связи с лимбической системой.
Исследования были проанализированы Лесли Бразерсом, психиатром из Калифорнийского технологического института, для основополагающего научного труда по биологии эмпатии. Разбирая полученные неврологические данные и результаты сравнительного изучения животных, Бразерс обратил внимание на миндалевидное тело и его связи с ассоциативной областью зрительной зоны коры головного мозга как части главной цепи, лежащей в основе эмпатии.
Многие, наиболее важные, неврологические исследования проводятся на животных и, в частности, нечеловекообразных обезьянах. О том, что эти обезьяны, или приматы, способны к эмпатии – или, как предпочитает выражаться Бразерс, «эмоциональной коммуникации», – известно не только из анекдотов. Об этом свидетельствуют результаты экспериментов. Например, макак-резусов сначала научили пугаться определенного звука – при включении их подвергали электрошоку. Потом их научили избегать электрического разряда, дергая за рычаг всякий раз, когда они слышали звук. Затем пары обезьян рассадили по разным клеткам так, что общаться они могли только посредством кабельного телевидения, позволявшего им видеть изображение морды другой обезьяны. Когда первая обезьяна, но не вторая, слышала жуткий пугающий звук, у нее на морде появлялось выражение ужаса. Вторая обезьяна, видя испуг первой, дергала за рычаг, который отключал электричество, – вот вам явное проявление эмпатии, если даже не альтруизма.
Получив подтверждение тому, что приматы, а не только человек, действительно «считывают» эмоции с морд своих сородичей, исследователи, продолжая опыты, вживили в головной мозг обезьян длинные тонкие электроды. С помощью этих электродов они вели запись активности отдельного нейрона (нервной клетки). Электроды, подсоединенные к нейронам в зрительной зоне коры головного мозга и в миндалевидном теле, передавали данные, указывающие, что, когда одна обезьяна видела морду другой, эта информация направлялась в нейроны, сначала возбуждая нейрон в зрительной зоне, а потом в миндалевидном теле. Таков стандартный путь передачи информации, провоцирующей эмоциональное возбуждение. Но самым удивительным в экспериментах было то, что они выявили в зрительной зоне нейроны, которые, похоже, возбуждаются только в ответ на специфические выражения морды или жесты (угрожающе открытый рот, устрашающая гримаса или покорное припадание к земле). Эти нейроны отличаются от остальных, имеющихся в той же зоне, которые помогают распознать знакомые лица. Данное явление, видимо, означает, что головной мозг изначально предназначен для ответного реагирования на проявления специфических эмоций, иными словами, эмпатия – биологическая данность.
Другим направлением поисков ключевой роли проводящего пути системы «миндалевидное тело – кора головного мозга» в считывании эмоций и реагировании на них, по мнению Бразерса, явилось исследование, в котором обезьянам, живущим в естественных условиях, перерезали проводящие пути, идущие к миндалевидному телу и коре головного мозга и назад. Когда их выпустили обратно в стаю, эти обезьяны по-прежнему обнаруживали способность справляться с обычными задачами: добывали для себя пропитание и лазали по деревьям. Однако они потеряли всяческое представление об эмоциональном отклике на своих сородичей. И даже если какая-то обезьяна приближалась к ним с дружественными намерениями, они убегали прочь и в конце концов стали жить уединенно, избегая контактов с остальными членами стаи.
В тех зонах коры головного мозга, где сосредоточены нейроны, чувствительные к специфическим эмоциям, находятся, как считает Бразерс, также и нейроны с наиболее мощными связями с миндалевидным телом. Распознавание эмоций требует участия системы «миндалевидное тело – кора головного мозга», которая играет главную роль в распределении надлежащих ответных реакций. «Вполне очевидна значимость такой системы с точки зрения выживания» нечеловекообразных приматов, замечает Бразерс. «Восприятие приближения другой особи, должно быть, имеет результатом особый тип физиологической ответной реакции, которая приспосабливается – и очень быстро – к намерению: укусить, спокойно заняться чисткой и уходом за поверхностью тела или спариться».
Аналогичная физиологическая основа эмпатии в нас, людях, была обнаружена Робертом Ливинсоном, психологом из Университета Баркли штата Калифорния. Он изучал супружеские пары, стараясь понять, что чувствует каждый партнер во время горячего спора. Его метод прост: супругов снимали на видеопленку, а их физиологические реакции измерялись во время обсуждения некоторых волнующих вопросов из их супружеской жизни (как приучить детей к дисциплине, как привести в норму привычку тратить деньги и т. п.). Затем каждый из супругов просматривал видеозапись и последовательно описывал свои чувства. В заключение каждому прокручивали пленку во второй раз, а они старались расшифровать чувства другого партнера.
Максимальная точность эмпатии достигалась у тех мужей и жен, чья собственная психология следовала психологии супруга, за которым они наблюдали. Когда у партнера наступала реакция в виде повышенной потливости, с ними происходило то же самое. Когда у партнера происходило снижение частоты сердечных сокращений, замедлялся их сердечный ритм. Короче говоря, их организм имитировал тонкие последовательные физические реакции их супруга. Если во время первоначального взаимодействия физиологические модели зрителя просто повторяли их собственные, они имели очень слабое представление о том, что чувствовал партнер. Только когда их организмы входили в синхронию, возникала эмпатия.
Это говорит о том, что, когда эмоциональный мозг будоражит организм сильной реакцией – скажем, приступом гнева, – эмпатии почти или вовсе нет. Эмпатия требует достаточного спокойствия и восприимчивости, чтобы едва уловимые сигналы чувств, исходящие от другого человека, могли быть восприняты и сымитированы собственным эмоциональным мозгом первого.
