1
Мой Фёдоров
В этой главе убедительно доказывается, что любовь к профессии заразна
Мне посчастливилось вырасти рядом с НИМ. Мне было 4 года, когда состоялось наше первое яркое знакомство. Этот момент глубоко врезался в мою память. Была зима, вокруг всё было покрыто белым пушистым снегом. Он легко поднял меня одной рукой и посадил прямо перед собой на лошадь, на которой сидел сам. При этом он что-то говорил мне спокойным и уверенным голосом, но эти слова стёрлись из детской памяти. В памяти остались только сильные и теплые человеческие руки, за которые я держался. Это были руки Святослава Николаевича Фёдорова – человека, который вскоре заменил мне отца, которого я почти не знал, и который стал мне другом и учителем. Этими руками он вернул зрение многим тысячам счастливых пациентов и сделал ещё очень много добрых дел. Прошло, а точнее, полетело коротких 22 года моей жизни рядом с Фёдоровым. Эти годы запомнились мне светлой полосой моей жизни, когда всё было хорошо, понятно и почти не оставалось вопросов без ответов.
Ну, это было потом.
А пока я хочу вернуться к самому началу.
Родился я в Ташкенте. Первое жизненное воспоминание – мамина грудь на фоне окна. Открываю глаза, мы лежим в кровати, видимо. И на фоне окна – мамина грудь. Красивый такой холм.
Дальше помню смутно – парк, как мы гуляли с мамой, как мы ходили в бассейн. Помню свою бабушку. Я очень сильно её любил. Она была по-настоящему мудрая женщина, опытный врач-педиатр, очень уважаемый человек в большом восточном городе.
В семье всегда был в почёте трудоголизм, начиная с моей бабушки и заканчивая мной самим. Отец очень рано ушёл из нашей семьи. А я первые годы жизни рос в круглосуточном детском садике и очень скучал по маме. Видел её не так часто, как мне хотелось, так как она очень много работала. Вскоре умерла моя любимая бабушка – у нее была онкология. Мне тогда только исполнилось 4 года, и я испытал настоящий шок, узнав, что люди умирают… «Как это, люди не живут всегда, они умирают?» – думал я.
– Мама, почему бабушка умерла?
– Она болела тяжело, поэтому умерла. Все люди когда-нибудь умирают.
– И я умру?
– Да.
– И ты, мама?
– Да, когда-нибудь.
И с тех пор я боялся, что с мамой что-нибудь случится. Я помню, брал ее за руку, гладил по голове и просил: «Ты не работай так много, отдохни, я хочу, чтобы тебя на подольше хватило».
Но мама работала много. Первые годы после переезда в Москву были очень тяжёлыми. Мама работала врачом анестезиологом-реаниматологом в 114 окружном военном госпитале в г. Красногорске. И всегда брала много дежурств. У нее было по 9 дежурств в месяц. Приходила очень уставшая после тяжелых смен, когда им привозили ребят из Афганистана с оторванными конечностями. Операции длились по несколько часов. Казалось, что они никогда не закончатся. Каждый выполнял свой подвиг на своем месте, эти ребята из Афганистана и врачи в госпитале, которые спасали им жизни.
С 5 лет я был очень самостоятельным человеком. Маме и мне нужно было попасть на работу и в садик в одно время. Поэтому уже в 5 лет я один ездил на автобусе в детский сад. Мы с мамой выходили и шли до автобусной остановки вместе, а дальше разъезжались в разные стороны. Я знал, что выходить надо на третьей остановке. Стоял у окна и считал – раз, два, три. И выходил. И вот однажды водитель не увидел, что я топчусь в дверях, поэтому проехал остановку мимо. Я был мелкий, и он меня не заметил. Это был кошмар! Что делать? Каждый день в течение года всё было чётко: раз, два, три и вышел! А сейчас что делать? И я пошёл в обратную сторону. Навстречу мне шёл какой-то дядя. Я спросил его:
– Дядя, а вы можете меня до детского сада довести?
– Я бы довёл, но тороплюсь на работу!
– Ладно, – ответил я и пошёл дальше. И, не смотря на страх, я всё-таки дошёл до детского сада один! А бедная мама в это время сходила с ума. Потому что каждое утро, прибежав на работу, она звонила в садик, чтобы спросить, пришёл ли я. А в этот раз ей ответили, что меня нет…
И вот, когда она уже была на грани истерики, я переступил порог садика воспитатели бросились звонить маме, что я на месте.
В первом классе я учился в школе-интернате. Мама работала в таком режиме, что со мной некому было сидеть дома. Мама лезла из кожи вон, чтобы у меня всё было: продукты, одежда, игрушки, отпуск на море. Но мне нужна была мама. Я видел ее два раза в неделю – по средам и в выходной. И я мечтал, чтобы она меньше зарабатывала, но мы бы были вместе. Хотя зарабатывала она копейки, как и большинство врачей в советское время.
То, что я хочу быть врачом, я знал с детства. Мама несколько раз брала меня на работу, где мне, конечно, было очень интересно.
Однажды, когда мне было 5 лет, она меня взяла с собой на наркоз. И я даже поучаствовал в судьбе больного. Ему, как я сейчас помню, удаляли аппендицит. Меня поставили на две табуретки, чтобы я мог видеть, что делают врачи. Они оперируют, между собой разговаривают. И тут я вижу: что-то не то.
– Мам, а что это за шланг висит у дяди? – спрашиваю я.
– Ох, это же шланг с кислородом! Он выпал! Сынок, спасибо! Ты мне очень помог, – поблагодарила растроганная мама.
И вот, приблизительно в это же время моя тетя вышла замуж за Святослава Николаевича Фёдорова. Она познакомилась с ним на приёме – Ирэн Ефимовна привезла к самому известному офтальмологу СССР свою тётю. Они посмотрели друг на друга и – как пишут в любовных романах – искра пробежала между ними. Это была любовь с первого взгляда. Сильная, всепоглощающая. Они прожили вместе 26 лет и были абсолютно счастливы. Она была для него всем – правой и левой рукой, правой и левой ногой, шеей и всё, что хотите. А он – голова.
И вот, когда они уже жили вместе, я все каникулы проводил на даче у Фёдорова. Правда, пару раз меня отправляли в пионерский лагерь. Но это было для меня тяжёлое испытание – ходить строем, гулять и спать по времени, купаться в море – по расписанию. Нет, это всё было не для меня!
Фёдоров, который заменил мне отца, всегда воспитывал во мне дух свободы, а в лагере надо было подчиняться правилам. Поэтому в лагерь я больше не ездил, а всё лето проводил на даче.
К летнему отъезду на дачу я начинал готовиться в феврале. Собирал в большую сумку всё необходимое для лета. Какие-то вещи для катания на лошадях, щётки для их чистки. Или химический конструктор. Я очень любил делать различные химические эксперименты.
На даче у Федорова было очень интересно. Во-первых, конечно же, это конюшня. Федоров обожал лошадей с детства. Поэтому, как только у него появилась возможность, завёл себе лошадей. На даче всегда было две лошади. Одна Фёдорова, другая – моя. Ну, условно моя, конечно. Когда-то на ней каталась Ирэн Ефимовна, моя тётя. И даже моя мама пару раз каталась.
С семи лет я самостоятельно чистил лошадей, ездил на них один, совершенно не боясь. И соседские дети – мои друзья – все наперебой тоже хотели со мной покататься. Однажды я поехал пасти лошадей в поле, где росла высокая трава. И конь по кличке Шах меня понёс. На нём не было достаточного обмундирования, а только недоуздок, которым остановить животное очень тяжело. Тем более, если тебе 7 лет! Я кричал, а он только быстрее и быстрее бежал. Шах был в прошлом цирковой, очень умный и хитрый, всё понимал. Он мне очень нравился. И вот, Шах бежит и резко встаёт между забором и деревом. Я не удержал равновесие и со всего маха ударился коленом об дерево. Упал. Потом хромал 2 недели.
Однажды мы поехали кататься с Фёдоровым. Он увидел стог в конце поля и говорит: «Давай до стога наперегонки?» Ну, и помчались. И вдруг пошли кочки. Его лошадь споткнулась и припала на колено. Но, к счастью, не упала, а понеслась дальше. А вот Фёдоров упал. А моя лошадь продолжает скакать во всю мощь. Я оглянулся. Смотрю, он сидит и смотрит на меня. А я всё быстрее удаляюсь от него. Я ведь как размышлял – догоню коня Фёдорова и вернусь с ним к нему. Но мне никак не удавалось это сделать. А умные лошади побежали домой! Фёдоровская и за ней – моя. На полном скаку мы влетели во двор. Дома рассказал, что случилось. Тётя вскочила, побежала к нашему соседу и другу семьи, известному музыканту Сергею Леонидовичу Доренскому. Натягивая на ходу штаны, он озабоченно бормотал: «Вот так я и знал, что это добром не кончится». Мы на его машине поехали искать Фёдорова. А я и не помню, где он упал! Все поля вокруг совершенно одинаковые. Минут 40 ездили туда – сюда. Вдруг видим: Фёдоров идёт по дороге. И по всему его облику видно, что он очень зол. Первое, что я от него услышал:
– Ты меня предал! Бросил одного, упавшего!
Я в слезы.
– Я же за конём поехал, хотел вам коня привести!
Но он не слышал меня, ругался и ругался. Только через полчаса смогли объясниться. Тогда я твёрдо понял, что не должен НИКОГДА бросать человека в беде.
И снова вспоминаю прогулку на лошадях. Скорость развили хорошую. Вдруг впереди показалась большая лужа. Лошадь резко затормозила и шарахнулась вбок. А Фёдоров продолжал лететь вперед. Упал. И сразу выяснилось, что он вывихнул плечо. Когда встал, смотрю – нет плеча. Это, конечно, очень больно. Но на его лице не отразилось никаких эмоций. Сжал зубы. Заехали к соседу, тоже нашему другу и очень спортивному человеку Владимиру Иосифовичу Солонцову. О чём-то они переговорили, и вскоре проблема вывиха была решена. Владимир Иосифович подложил под мышку бутылку шампанского и хорошенько рванул руку. Плечо встало на место. Конечно, боль была нестерпимая. Но это нужно было делать срочно. Пока мышцы и связки горячие, вывих вправить легче. А когда остынут, уже только в больнице под наркозом. Дома плечо перебинтовали поплотнее, и вскоре он совсем забыл о том, что была такая травма.
Было у меня на даче ещё одно увлечение – старый катер.
Приехал как-то Фёдоров к себе на дачу, а у него на участке на прицепе стоит огромный катер. Старый. Наполовину сломанный.
– Что это? – спрашивает.
– Это катер соседа, дяди Володи. Но он старый и давно не спускался на воду, потому что сломанный. Дядя Володя говорит – починю катер, могу забрать себе…
– Ну-ну, – отвечает дядя. – А по глазам вижу – не верит, что у меня получится. – Дерзай!
Ух, как я обрадовался! У меня же была давняя мечта – иметь свой катер, чтобы кататься на водных лыжах. Я с энтузиазмом взялся за работу. Фёдоров с интересом наблюдал, но явно не верил в успех этого предприятия. Это меня немного задевало, поэтому я старался ещё лучше. Всё лето строгал, прибивал, пилил. Даже мышцы накачал, пока возился с ним. Всё-таки я сделал его! Считаю, что для 16-летнего паренька это очень неплохо.
И вот наступил торжественный момент, когда мы спустили катер на воду. И оказалось, что сам катер работал прекрасно, но на водных лыжах с ним кататься было невозможно! Катер был слишком тяжёлый и шёл довольно медленно, поэтому лыжник находился по колено в воде. Я тут же потерял к нему всякий интерес. Зато дядя Володя обрадовался, забрав его назад.
Как-то раз, когда мне было лет 12, Фёдоров у меня спросил:
– Хочешь сходить со мной в операционную? Посмотреть, как глаз оперируют.
– Конечно, хочу! – воскликнул я.
Я и мечтать не смел об этом – сам бы, наверное, тогда ещё не решился попроситься к Фёдорову в операционную. Как же тут оказалось интересно! Под микроскопом глаз объёмнее и больше. А на экране монитора кажется огромным, космическим каким-то. После этого я понял, что хочу быть только офтальмологом. Дальше я всю свою учёбу и занятия строил под это. Я налегал на биологию и химию.
Я выбрал 3-й мединститут, потому что мне нужно было попасть в институт Фёдорова, на кафедру глазных болезней, где преподавал сам Фёдоров. Его институт микрохирургии глаза был офтальмологической базой именно 3-го мединститута, ММСИ им. Н. А. Семашко.
Институт Фёдорова был лучший в стране и в мире, в него приезжали учиться врачи-офтальмологи из других стран, даже из США Они хотели научиться делать радиальную кератотомию – самый современный и эффективный на тот момент метод коррекции зрения, и ещё много других интересных вещей. Это был оплот офтальмологии.
Я много занимался перед поступлением, знал, что там конкурс – 10 человек на место. Экзамены я сдал хорошо. И довольно легко поступил в институт. Не знаю, помогал ли при этом Фёдоров. Мне это было неизвестно. Но, думаю, вряд ли…
Видимо, жажда жизни передалась от Фёдорова и мне. Я много чем интересовался, в том числе и спортом. Мне всегда было интересно научиться хорошо владеть своим телом. Особенно это актуально сейчас, когда много времени проводишь за операционным столом. Нужно что-то, что помогает сбросить избыточное напряжение.
С 14 лет я занимался восточными единоборствами. Мне всегда нравились фильмы с Брюсом Ли. Но карате в СССР тогда было запрещено. И с большим трудом я нашёл тренера, который занимался с ребятами тайком в подвале. У нас, в Красногорске. Я и сейчас продолжаю заниматься. У меня второй дан по Го дзю рю карате до – второй чёрный пояс. А мой тренер, Щепкин Леонид Владимирович – обладатель седьмого дана. Он один такой во всей России.
Будучи студентом, я был очень увлечён тренировками карате и участвовал в соревнованиях. Мне раз пять ломали нос. Сейчас я предпочитаю практически бесконтактные бои или с минимальным контролируемым контактом. Как говорит наш тренер, мы тренируемся не для того, чтобы стать инвалидами, а наоборот, чтобы стать здоровее. Для меня важно быть в тонусе и хорошо владеть своим телом. Основная направленность тренировок – изучение техники ката и бункай кумите – заранее оговорённой комбинации ударов и блоков с партнёром. Бункай кумите – это что-то наподобие парного ката, и учит меня и партнера правильно владеть своим телом. С хорошей техникой и на большой скорости смотрится, как реальный поединок.
В нашей жизни мы много сидим – за рулем, за компьютером, на лекции, в офисе, на диване и в разных других местах. Динамики в жизни не хватает. Поэтому упражнения, связанные с технически сложными движениями, когда включаются те мышцы, которые раньше человек никогда не чувствовал, для него очень полезны. Через включение этих мышц мозг начинает работать лучше. Соответственно, всё это оказывает тонизирующий эффект и стимулирует все сосуды, мышцы, связки. В том числе, улучшается питание глаз. Кроме того, это служит профилактикой многих болезней, даже болезни Альцгеймера. В отпуске на море я стараюсь тоже заниматься спортом со сложными и разнообразными движениями, таким как виндсёрфинг и кайтсёрфинг.
Помню, как однажды меня избили на втором курсе института. Мы с друзьями пошли на дискотеку. После танцев разошлись по своим автобусным остановкам: они на одной стороне дороги, я на другой. Стою, жду автобус. Вдруг ко мне подходит молодой человек, очень сильно пьяный. Начинает мне говорить, что он обидел друга, что, мол, раскаивается. Я не собирался с ним разговаривать, сказал: «Не обижай друзей и пока». Он на меня:
– Ты что, меня учить будешь? Да я тебя!..
И толкнул меня в грудь. Я в ответ, как стоял, так и махнул ногой – пожалел его, не ударил, просто пощекотал по «волосам», чтобы слегка отрезвить. И стою дальше. Он остановился, смотрит на меня. Я чуть расслабился, подумал, что он дальше не пойдёт. И вдруг сзади чувствую мощнейший удар, которого я никак не ожидал.
Оказывается, за моей спиной было еще 7 его друзей, которые внимательно наблюдали за этой провокацией. Они решили, что я «борзый», и я почувствовал, как на меня со всех сторон посыпались удары. Меня уронили. Пытались попинать, но им скамейка мешала.
А я тогда подумал: хоть ты и каратист, но против лома нет приёма. В элементе неожиданности огромная сила! Нас учили единоборству с большим количеством людей, когда ты передвигаешься так, чтобы противники мешали друг другу бить тебя. Но здесь это применить не удалось, так как был элемент неожиданности.
Наконец-то драку увидели мои друзья и поспешили мне на помощь. Хулиганы убежали.
