Разделение внимания
Раннее утро. Уильям снова задремал, а Джесси сидит перед компьютером, рассматривая снимки с последней фотосессии. Они получились отличные — Джесси снимала женщину с двумя детьми в красной коляске. Но Джесси что-то не понравилось, и она договорилась с клиенткой о новой встрече на следующий день вечером. Джесси во всем стремится к совершенству.
В комнату входит Белла.
— Мама, помоги, — просит она.
Джесси не может оторваться от экрана.
— Что случилось, дорогая?
— Я хочу поиграть в компьютерную игру.
— Сейчас это невозможно. Посмотри фильм.
— Я хочу с тобой!
Джесси вздыхает, выходит из-за стола и идет в телевизионную комнату, расположенную напротив ее кабинета.
— Белла, тебе нужно поменять канал. Вот так, — Джесси нажимает кнопку.
Погрузиться в поток, когда твоя главная задача — забота о детях, очень трудно. Но еще труднее заботиться о детях и работать одновременно. А сегодня многие из нас именно так и поступают.
В соответствии с данными Бюро по трудовой статистике примерно четверть работающих мужчин и женщин работают на дому — по крайней мере, частично. Даже те, кто работает вне дома, часто замечают, что граница между рабочим местом и домом стирается. Когда-то лишь доктора сталкивались с чем-то подобным. Теперь же многие профессионалы полагают, что их работа — это нечто срочное.
Экстренные ситуации случаются в любое время и требуют мгновенного решения. Наша работа стала настолько «портативной» и доступной, что возникает ощущение необходимости быть постоянно доступным. Мы все живем в «антипотоке» — нас постоянно прерывают, и нам приходится бесконечно заниматься несколькими делами одновременно.
Эти вопросы также постоянно возникали на семинарах ECFE. В зале то и дело начинали звонить смартфоны, раздавались сигналы пришедших сообщений и электронной почты. Удивительно, как много родителей жаловались на то, что дети их отвлекают от работы, а не наоборот. Прекрасно выразил эту мысль один мужчина:
— Иногда мне удается отвлечься от работы и просто побыть с сыном — и это прекрасно. Но бывают дни, когда я думаю: «Если бы не этот ребенок, я смог бы вернуться к компьютеру». И вот это-то ужасно!
Чаще всего подобные мысли посещают родителей, которые работают на дому. Джесси много говорила мне о том, что ей приходится делить внимание. Ей было очень сложно (и эмоционально, и интеллектуально) разрываться между своим фотографическим бизнесом и потребностями детей. Она знала, что хочет находиться дома.
За два года до рождения Беллы у нее умерла мать, и ей как никогда раньше стала ясна роль мамы в жизни ребенка. Но в ее семье женщины всегда зарабатывали на жизнь — «женщины с докторскими степенями, женщины, управляющие компаниями». Да и работа Джесси нравилась. Она давала ей ощущение независимости и гордости. Но ей никак не удавалось совместить ритмы и требования жизни семейной и работы, особенно после рождения третьего ребенка, Уильяма.
— Я возвращаюсь мыслями во вчерашний день, — сказала она на семинаре, — и точно знаю, что должна была сделать на моем месте хорошая мама. Я знаю, что должна была остановиться.
Джесси, точно так же, как и сейчас, редактировала снимки, и тут заплакал Уильям.
— Я знала, что если дам ему бутылочку, обниму и поцелую его, это будет правильно, — рассказывала Джесси. — Но меня поджимали сроки, и я просто не могла бросить работу. Поэтому я попробовала забыть о том, что я — мать, и продолжила работу… Чувствовала я себя при этом ужасно. Не знаю, почему я так поступила… В конце концов, никому это на пользу не пошло.
Выглядела Джесси очень смущенно.
С психологической точки зрения путаница в приоритетах перед экраном компьютера совершенно понятна. Непредсказуемость получения электронной почты способствует формированию привычки (подобный механизм доказали опыты Б. Ф. Скиннера с крысами. Только подумайте: были ли бы игровые автоматы столь привлекательны, если бы вы точно знали, когда и как часто будут выпадать три вишенки?).
Позже я спросила у Джесси, почему она так «одержима» (ее собственное слово) своей электронной почтой.
— Это похоже на рыбалку, — ответила она. — Никогда не знаешь, что и когда выловишь.
Когда мы сидим перед экраном, наша нервная система разрегулируется. По крайней мере, так считает Линда Стоун, ранее занимавшая видный пост в компании «Майкрософт». Она отмечает, что, работая за компьютером, мы часто задерживаем дыхание или дышим поверхностно. Линда Стоун назвала это явление «апноэ электронной почты» или «экранным апноэ».
«Результатом, — пишет она, — становится стрессовая реакция. Человек становится более возбужденным и импульсивным, чем в обычной жизни».
Можно предположить, что появление смартфонов и домашнего WiFi стало бонусом для современных родителей, принадлежащих к среднему классу. Теперь мамы и папы получили возможность работать на дому. Но социолог Далтон Конли считает, что все эти устройства позволяют «многим профессионалам, имеющим детей, работать на дому все время».
В своей книге «Везде в США» он пишет, что «работа стала двигателем, а человек — тормозом, несмотря на всю так называемую свободу и эффективность». Компьютеризованный дом поддерживает в нас убеждение, что мы можем сохранять прежние рабочие привычки и одновременно воспитывать детей.
Проблемы подобного очевидны. Как заметила Джесси, пытаться одновременно заниматься двумя делами бессмысленно и бесполезно. Люди могут гордиться своей способностью переключаться с одной задачи на другую, а потом обратно, но нашему виду подобное поведение не свойственно, что доказывают многие исследования.
Мэри Шервински (еще один специалист компании «Майкрософт») считает, что при переключении с одной задачи на другую мы не можем достаточно качественно обрабатывать информацию. Информация не сохраняется в долгосрочной памяти и не подталкивает нас к самым разумным и точным выборам и ассоциациям. Кроме того, переключение с задачи на задачу заставляет нас терять время, потому что на глубокое погружение в работу требуются определенные усилия.
И это в офисе! Еще сильнее качество работы страдает, когда мы пытаемся работать из дома. Отвлечения в офисе — например, электронное письмо от коллеги — обычно не вызывают эмоциональной напряженности. Когда же вас отвлекают дети, эмоциональная напряженность резко возрастает, а справиться с сильными эмоциями очень сложно.
«Существует период разогрева, — пишет специалист по мультизадачному режиму из мичиганского университета Дэвид И. Мейер. — А потом необходим период остывания. Оба эти периода требуют времени, которое в противном случае можно было бы уделить работе. Эмоции вызывают выброс гормонов, которые живут в кровотоке часами, а то и днями».
В особой степени это относится к эмоциям негативным.
«Если возникают гнев или печаль, — продолжает доктор Мейер, — или эмоции, которые буддисты называют „деструктивными“, эти чувства оказывают значительно более негативное влияние на ваше вполне эмоционально нейтральное занятие».
Представьте, что ваш ребенок устраивает истерику, когда вы работаете. Или ему хочется есть. Или он разбил коленку. Или подрался с сестрой. Физически мы реагируем на подобные отвлечения по-разному.
«Все это эмоционально нагружает вас в тот момент, когда вы переключаетесь с одного эмоционально нейтрального окна на другое столь же нейтральное, — говорит Мейер. — В такой ситуации приходится переключаться эмоционально. Об этом не говорят, но эмоциональная составляющая играет важную роль в работе человека на дому».
Что бы вы ни сделали в такой ситуации, неизбежно чувство вины. Вины за то, что вы уделяете мало внимания детям. Вины за то, что вы уделяете мало внимания работе. Работающие родители испытывают сильнейшее чувство вины. Но в наш электронный век родители испытывают такое чувство вины постоянно. Всегда находится что-то, чему они не уделили должного внимания.
Вот я наблюдаю за конфликтом, который разворачивается в кабинете Джесси в режиме реального времени. Прошло полчаса с того, как Джесси помогла Белле включить фильм. Белла возвращается.
— Мама! — восклицает она. — Он не делает бррррррррр…
Девочка рычит, пытаясь воспроизвести звук перематывающейся видеопленки. В этом доме все еще пользуются видеомагнитофоном.
— Он не перематывает пленку?
— Нет, не перематывает, а я хочу снова посмотреть Барни.
Джесси поднимается из-за стола и идет с Беллой в гостиную, по пути рассказывая ей, как перематывать пленку. Потом она в третий раз возвращается к компьютеру и пытается сосредоточиться на работе — поправляет цвета на очередном снимке. Фотография ей все еще не нравится.
— Она выглядит слишком «отфотошопленной»!
И тут возвращается Белла со слезами на глазах:
— Он все равно не работает!!!
Джесси серьезно смотрит на дочь.
— Ну разве стоит из-за этого плакать?
Дочка в джинсовой юбке с двумя сердечками на задних карманах начинает обдумывать этот вопрос.
— Ну-ка вдохни. Вдохни поглубже, — говорит Джесси. — Все нормально? Успокоилась?
Джесси поднимается и идет в гостиную.
— Видишь? — указывает она на кнопку на видеомагнитофоне. — Эта кнопка возвращает пленку к началу. А потом нужно нажать «Play».
Она в четвертый раз возвращается в свой кабинет и снова усаживается перед монитором. С момента начала работы ей удалось провести перед экраном не более тридцати минут, а муж не вернется домой до ужина.
— Порой, когда дети меня особо утомляют, работа становится настоящим облегчением, — говорит она. — Но сегодня я не пытаюсь от чего-то уклониться. Меня действительно поджимают сроки.
Взгляд Джесси устремляется к потолку.
— Похоже, я что-то слышу…
Она права — Уильям проснулся.
— Вот чертовщина, — сокрушается Джесси. — Я так мало сделала!
Она с недовольством смотрит на экран.
— Очень сложная работа, — говорит она. — Когда я снимаю, то думаю о свете, фоне, одежде и аксессуарах. А во время редактирования мне нужно сделать снимок идеальным и не слишком «отфотошопленным».
Но стоит Джесси сосредоточиться на работе, как дети тут же требуют ее внимания. Как сейчас. Проходит еще несколько минут.
— Видишь? — смотрит она на меня, ожидая, что я замечу то же, что и она. Я ничего не замечаю. — Я твержу себе: «Мне просто нужно отредактировать эти снимки, которые я уже открыла, а потом я пойду к Уильяму».
Джесси указывает наверх. Там царит тишина. Джесси обратила внимание именно на тишину: мы были так поглощены фотографиями, что не заметили, как Уильям перестал плакать.
