Предисловие
Великая драма разыгралась в области раковой терапии. И хотя много первоначальных персонажей сошло со сцены, сюжет остается все тот же. Вот контуры этой драмы.
Каждый год тысячи американцев ездят в Мехико, чтобы пройти курс амигдалиновой терапии. Они делают это, потому что этот вид терапии был подавлен в США. Большинству этих пациентов было сказано, что их рак неизлечим и им осталось жить несколько месяцев. И все же, огромный процент людей среди них выздоровел и вернулся к нормальной жизни. Однако, FDA, Американская медицинская ассоциация и Американское раковое общество, как и другие центры по исследованию рака, продолжают объявлять амигдалин шарлатанством. У выздоровевших пациентов, говорят они, возникла «спонтанная ремиссия» или же вообще у них никогда не было рака.
Если же кто-то из этих пациентов умирал, обращаясь к амигдалиновой терапии, спикеры ортодоксальной медицины немедленно подхватывали этот факт и объявляли во всеуслышание: «Видите сами? Амигдалин не лечит!». Между тем, сотни тысяч пациентов каждый год умирают, обращаясь к хирургическому вмешательству, радиации или химиотерапии, но все же, эти методы лечения продолжают считаться «безопасными и эффективными».
Обычный раковый пациент, обращающийся к амигдалиновой терапии, тратит от $5000 до $25 000 на свое лечение. Это большие деньги, но это ничто в сравнении с астрономическими счетами государственной медицины. В то же время они не устают жаловаться, что амигдалиновые доктора — жадные лгуны и шарлатаны, наживающиеся на бедных запуганных страдальцах.
Это классический ход: оппонент поворачивает против тебя твои же обвинения. Сегодня уже стало обычным фактом, когда пожилая чета отдает все свои сбережения медицинскому центру и батальону ответственных врачей и служащих, в тщетной надежде спасти мужа или жену от рака. Чтобы оплатить счета, может быть продан даже их дом. И страшная правда состоит в том, что в большинстве случаев доктора знают, что ничем не могут помочь своим пациентам. Но об этом им не говорится.
В следующий раз, когда вы услышите как представитель ортодоксальной медицины осуждает жадность и стяжательство амигадлиновых докторов, понаблюдайте как он идет к месту стоянки своего автомобиля. Даю слово, он отъедет на новом Ягуаре.
Единственное реальное отличие между противоречиями сегодня и противоречиями 1970-х, когда они начались, состоит только в том, что СМИ потеряли к ним интерес. Обрывочная картина масс-медиа создала ложное впечатление, что амигдалин впал в немилость, но ничто не может быть дальше от правды. Число пациентов, использующих амигдалин сегодня, продолжает расти, и это тысячи и тысячи.
Предположительно, средства массовой информации решили игнорировать амигдалин, потому что, когда он действительно получил национальную огласку, он стал популярным. Люди решили попробовать это лечение несмотря на отрицательную прессу. Если им уже сказали, что скоро они умрут, так почему бы и нет? И клиники в Мексике процветали. Другой причиной может быть то, что, хотя противоречие остается в силе, у них нет никакого вещества, которое является действительно новым. Все их новые лекарства — просто развитие прежних идей и ложных аргументов.
Например, в 1977, родители Чада Грина похитили своего собственного сына и отправили его в Мексику, чтобы сбежать от чиновников штата Массачусетс, которые требовали, чтобы он прошел химиотерапию для лечения его лейкемии. Вместо этого они предпочли пищевую терапию. Вот чем мы платим за то, что позволили нашему правительству решать за нас то, что является полезным для нас и наших семей.
История Чада Грина наделала больших заголовков, но, к сожалению, те же самые истории, случившиеся с другими детьми, с тех пор достаточно многочисленные, почти никак не отразились в прессе. Например, в 1999 году, Джеймсу и Донне Наварро было сказано, что их четырехлетний сын, Томас, имеет злокачественную опухоль головного мозга. После операции у ребенка отнялась речь, он ослеп и стал неспособен передвигаться. Когда доктора сказали супругам Наварро, что Томас также должен будет подвергнуться радиации и химиотерапии, они исследовали медицинскую литературу и узнали, что эти лечения, вероятно, еще больше повредят функциям мозга мальчика, и, так или иначе, крайне маловероятно, что он будет жить.
Таким образом, они решили попробовать альтернативную терапию, названную «Антинеопластон», и предлагаемую в научно-исследовательском институте Станислава Барзинского в Хьюстоне. На этом этапе вмешалась FDA и запретила доктору Барзинскому принимать мальчика в качестве пациента, если он сначала не подвергнется химиотерапии и радиации.
Г. Наварро объясняет: «Что они не понимают — так это того, что не будет никаких шансов его спасти, если мы заставим его пройти сначала эту ужасную терапию.». Когда он не согласился с требованиями докторов, ему начали постоянно звонить из больницы. Один онколог грозил предъявить ему обвинения. Когда Г. Наварро продолжал упорствовать в своем отказе, доктор обратился за услугами в агентство по защите прав детей и подал против родителей обвинения по поводу жестокого обращения с детьми.
В 1980 киноактер Стив Маккуин произвел сенсацию в медиа, поехав в Мексику за амигдалином и другими неортодоксальными терапиями. Когда он умер после операции четыре месяца спустя, пресса получила еще один шанс с ликованием рассказать американцам о вреде витамина В17. О чем они не сообщили, так это о том, что рак Маккуина был, действительно, вылечен амигдалином, и только незлокачественная опухоль оставалась у него в животе (большинство опухолей — это смесь злокачественных и незлокачественных тканей). Маккуин чувствовал себя хорошо и решил удалить опухоль в косметических целях. Смерть была вызвана осложнением этой операции, а отнюдь не раком. Но вы не найдете в прессе ни слова о его выздоровлении, сказанные им самим. Следовательно, миллионы американцев, прочитавшие эту историю, с осуждением отвернулись от амигдалина, убедив себя, что все это — обман. Что есть просто следствие общей пропаганды СМИ. Это продолжается и сегодня.
Самым известным примером продолжающейся травли амигдалина были так называемые научные тесты, проводимые наиболее влиятельными национальными исследовательскими центрами рака. В этих тестах заметную роль играли клиника Мейо и Мемориальный центр рака «Слоун-Кеттеринг». Свидетельства нечестной игры, ворошащей мусор старых данных, уже снесенных на свалку истории, настолько шокирующие и отвратительны, что я посвятил этому инциденту целую новую главу этой редакции книги. Если Вы не прочтете эту книгу целиком, обязательно прочтите эту главу. Это изменит ваш взгляд на принципы медицинского исследования в Америке, по меньшей мере. Но даже все это стало простым продолжением общей псевдо-науки, задолго до начала 70-х завербованной на службу экономических интересов большого капитала.
Много событий случилось после первого издания этой книги, но основная история все еще остается без изменения. К сожалению, за все эти годы книга практически не потребовала пересмотра в расчете на современность. В области свободы выбора в области раковой терапии новости все еще плохие.
Я вспоминаю, что слово «амигдалин» я впервые услышал в начале лета 1971. Покойный доктор Джон Ричардсон и я проводили короткие каникулы в штате Орегон, пытаясь наслаждаться природными красотами этого штата. Я говорю пытаясь, потому что добрый доктор, который был чрезвычайно интенсивным человеком, привез с собой свой портфель. К сожалению, он был полон не рыболовных снастей. Фактически, в нем содержалась почти бесконечная корреспонденция, много исследовательских бумаг и книг касательно маловероятного предмета L-манделонитрил (лат. — L-mandelonitrile-betaglucuroniside) в лечении человеческого рака.
Поначалу я интересовался этой темой не больше, чем формулами внутренних напряжений в строительстве мостов. Несомненно, все это крайне занимательно для врача или инженера, профессии которых связаны с загадочными мелочами теорий и формул. Для меня пышный зеленый лес и журчащий поток ручья были объектами, бесконечно более достойными моего внимания, и я уверен, что мое нетерпение во время слушания начало выдавать себя. Но мой решительный компаньон продолжал свой рассказ, вцепившись в меня хваткой бульдога. И он настаивал, чтобы я прочитал первый проект рукописи, которую он подготовил для публикации в журнале.
В ходе чтения этой рукописи я впервые узнал, что, при подавляющих свидетельствах эффективности витаминной терапии рака, очевидно, находились сверхмощные силы, чья работа заключалась в том, чтобы препятствовать продвижению этого факта. Реагируя так же, как любой нормальный человек, который услышал это утверждение, я не забывал скептически его переспрашивать, «Кто это такие, Джон? Кто на земле хочет остановить лечение рака?».
Когда я задал этот вопрос, мой интерес внезапно пробудился и, хотя во многое я в то время даже не мог поверить, я был уже поставлен на ту дорогу, которая должна была привести меня к раскрытию одной из самых удивительных историй двадцатого столетия. Честолюбивая цель этой книги состоит в том, чтобы представить, по крайней мере, основные моменты этой истории и ответить на вопрос «Кто они, Джон?».
Дж. Эдвард Гриффин
