Обопритесь, пожалуйста, на эту руку…
Больной, с трудом передвигая ноги, медленно идет к моему столу…
— Садитесь, пожалуйста, — по привычке говорю я и сам смущаюсь от этой вежливости, столь неуместной в данном случае. Сесть-то он, конечно, сядет. А вот как встанет? Да, изуродовало беднягу изрядно. Деформирующему артрозу, столь жестоко искалечившему молодого мужчину, уже лет десять — не меньше. Скашиваю глаза в карточку — человеку всего-навсего сорок.
Артроз — дистрофические изменения в суставе. Такие же изменения, но в межпозвонковых дисках — это остеохондроз. Так называются тяжелые хронические заболевания, за год-другой превращающие еще недавно цветущего человека в скрюченную в три погибели развалину. В любом словаре, даже в Советском Энциклопедическом, существо артроза объясняется однозначно: «это хроническое заболевание суставов обменного характера сопровождается изменениями в сочленяющихся поверхностях костей. В основе заболевания лежит нарушение питания суставных (эпифизарных) концов костей. Вследствие изменения проходимости и повреждения питающих кость суставов возникают асептические некрозы (отмирание отдельных участков кости. — П. Ц.), усугубляющие поражение в суставе». Характерны для этого поражения прежде всего боль, ограничение подвижности сустава и его деформация, то есть нарушение его формы.
Что ж, в принципе все верно. Только вот с двумя коротенькими словечками — «обменного характера» — никак не могу согласиться. Не обменного, а дистрофического. И уж если он появился, этот характер, а точнее — проявился, значит, защитные силы организма подорваны изрядно.
Дистрофия — это патологический процесс, при котором замещение нормальных компонентов цитоплазмы происходит путем отложения различных продуктов обмена веществ в межклеточном пространстве. Тогда как обмен веществ (метаболизм) — это совокупность всех химических изменений и всех видов превращения веществ и энергии в организме, обеспечивающих развитие жизнедеятельности и самовоспроизведения организма, а также его связь с окружающей средой. Основу обмена веществ составляют взаимосвязанные процессы: анаболизм и катаболизм, направленные на непрерывное обновление живого материала и обеспечение его необходимой для жизнедеятельности энергией.
Артроз, как ненасытный волк, проникает в суставную сумку, разрушает внутреннюю, так называемую синовиальную ее оболочку, принимается за хрящ, покрывающий суставные поверхности сочленяющихся костей. Да так вцепляется в него, что местами «прогрызает» хрящ насквозь. Что тут сделаешь?
Вот и начинает костная ткань «латать» пробоину — уплотняется, выпячивает шипообразные выросты. А где «строительного» материала брать на заплатку? Его не хватает. Организм начинает мобилизовывать свои резервы. По сосудистым магистралям, идущим к пораженному суставу, транспортируются энергетические и пластические материалы (углеводы и белки), микроэлементы и гормоны. Эритроциты приносят кислород и эвакуируют углекислоту. Так начинаются интенсивные процессы разрушения и восстановления. Но первые превалируют над вторыми. И этому есть свои причины.
Долгое время в медицине бытовало мнение, что дистрофические изменения в костях («кость» по-гречески — остео) — естественный процесс старения. Где бы они ни проявлялись. В суставах ли (деформирующий остеоартроз), в межпозвонковых ли дисках (остеохондроз)… Раз так, то и относили их к типичным старческим болезням. Однако по мере выявления причин возникновения ранних признаков остеохондроза и деформирующего артроза незыблемость положения об их возрастной приверженности несколько поколебалась. Они могут постучать к нам и в тридцатилетием возрасте. И поскольку гомеостаз организма надежно охранен защитными механизмами, то попытаются отыскать в них трещинку, лазеечку, оставшуюся, предположим, после перенесенного вирусного гриппа. Вот и мой пациент понадеялся когда-то на свою выносливость, нагрузив сверх меры адаптивные системы. Да что теперь говорить… Последствия и менее серьезных ошибок не всегда удается быстро исправить.
Впрочем, дистрофия суставов — давнишний бич живых организмов. С ней были знакомы и в доисторические времена. Деформирующим спондилезом (как следствием остеохондроза) страдали, например, еще динозавры.
Материалы раскопок погребений VI–XII веков позволили доказать древность многих заболеваний опорно двигательного аппарата и прежде всего деформирующего остеоартроза крупных суставов и мелких сочленений по звонков, анкилозирующего спондилита, туберкулезных поражений костей и суставов, последствий их переломов… Однако причины возникновения этих заболеваний и механизмы их развития настолько сложны, что многие вопросы окончательно не решены и по сей день. Одно очевидно — в основе развития деформирующего остеоартроза и межпозвонкового остеохондроза лежит дистрофический, а не воспалительный процесс.
Дистрофические изменения в хряще — процесс длительный. Но вот что интересно: он в одинаковой мере угрожает людям физического труда и людям с пониженной двигательной активностью. Значит ли это, что изначальная причина его возникновения, так называемые пусковые механизмы его развития, и для тех, и для других общие? Конечно, нет. Они разные, лишь позже, когда дистрофический процесс в организме проявится отчетливо, течение болезни пойдет однотипно. Хотя отдельные разнохарактерные элементы все же и тут скажутся. Но почему все-таки абсолютно разные причины способны вызвать в организме людей, столь несхожих по своему образу жизни, одинаковые изменения? Ответить на этот отнюдь не простой вопрос позволили многолетние клинические наблюдения и специальные исследования.
Дело в том, что у тех, кто занимается тяжелым физическим трудом, в результате перенапряжения нервно-мышечной системы, сумочно-связочного аппарата снижаются многие процессы, зависящие от адаптационно-трофической функции симпатической нервной системы. Отсюда — изменение тонуса и реактивности этой системы. Клиническим же проявлением начинающегося дистрофического процесса может стать ломкость ногтей, выпадение волос, шелушение и истончение кожи. Да, да… За таким, казалось бы, незначительным пороком может скрываться куда более грозная беда (вот и еще одно подтверждение мысли, что все в природе и в организме человека взаимосвязано и взаимообусловлено). Последите, пожалуйста, за собой. И если вы начали излишне потеть или заметили слишком обильное выпадение волос, не поленитесь обратиться к врачу. Снижение температуры кожи — тоже малоприятный признак. Не говоря уже о появлении термоасимметрии, то есть несовпадения температуры кожи верхних и нижних конечностей, правой и левой сторон.
Еще раз смотрю в карточку больного, сидящего передо мной как-то неуютно, торчком. В графе «специальность» (до инвалидности, разумеется) крупно, не написано — вырисовано: грузчик. Так и есть… И все перечисленные признаки обязательно были у него когда-то налицо, да видно, ни он сам, ни участковый врач не придали этому значения.
Ну а если б мой сегодняшний пациент занимался интеллектуальным трудом, с чего бы тогда началась его болезнь? С того, что психоэмоциональные стрессы и особенно пониженная двигательная активность оказали бы воздействие, причем самое решительное, на все функциональные системы организма. В первую очередь снизилась бы сократительная функция сердца, потом перистальтика желудка и кишечника. Разумеется, ослабли бы скелетные мышцы и «устали» суставы. А в итоге? Жировая дегенерация, начинающаяся, как правило, с синовиальных оболочек, жировых депо печени, большого а малого сальника. И как следствие — общее ожирение. Попробуй-ка поноси лишних 30–40 килограммов. Сердце износишь в считанные годы.
Медики слову «изнашиваемость» нашли не один и не два синонима: и снижение пропульсивности, и ослабление сократительной способности миокарда… Синонимов много, а смысл один. Сердце страдает в результате ожирения.
Лишний вес давит и па суставы, вызывает перенапряжение сумочно-связочного аппарата. Возникает нестабильность сустава, микротравматизация костей, нарушается биомеханика опорно-двигательного аппарата. Все эти поломки и сбои, усугубленные многократно усиленными нарушениями в адаптационно-трофической функции нервной системы, становятся в конце концов той точкой, тем первым камешком, с которого начнется позже грозная лавина деформирующего остеоартроза или межпозвонкового остеохондроза.
Неполадки в деятельности симпатической нервном системы скажутся довольно скоро и в таких, казалось бы. не связанных с ней напрямую органах, что ни сам больной, ни его врач не соотнесут наблюдаемые неблагополучия в суставах со «сбоем» в нервах. Да и что на первый взгляд общего между ними и болями в суставах? Чем грозит человеку непонятная утомляемость мышц и костей скелета, неожиданно, казалось, появившаяся общая усталость, хруст в суставах, их неустойчивость? К тому же и рентгеновские исследования никаких отклонений от нормы ни в костях, ни в хрящевой ткани не выявляют. Но назначь в это время доктор своему пациенту биохимическое обследование, и он, я уверен, разглядел бы в данных анализов «торчащие уши» болезни…
Прежде всего в сыворотке крови больного человека и в его суточной моче оказался бы сниженным уровень катехоламинов (адреналина, норадреналина, дофа и дофамина) — медиаторов, как я уже говорил, симпатической нервной системы. Это может свидетельствовать лишь об одном: адаптационно-трофическая функция «приводного ремня» нервной системы перестала соответствовать норме, снизила свою работоспособность. Ослабление же гормонального и медиаторного звеньев симпатической нервной системы отрицательно скажется на трофике тканей, на их кровоснабжении и прежде всего на сосудах синовиальной оболочки — главного источника, основного поставщика «продуктов» для питания хряща.
Хрящ в силу своих структурных особенностей лишен сосудов, нервов, а питается, выражаясь бытовым языком, по наивысшей категории. Помните, как «пьет» интима из реки кровеносной системы? Так же и эпифизарный хрящ. С той лишь разницей, что припадает он сразу к двум живительным источникам: синовиальной жидкости (которая постоянно вырабатывается суставной оболочкой) и капиллярам эпифиза кости, точнее, к сыворотке крови, которая обеспечивает хрящевые и соединительнотканные клетки питательными веществами. Раз кровоснабжение синовиальной оболочки ухудшилось — уменьшился и транспорт энергетических и пластических материалов к клеткам, задержалась эвакуация клеточных метаболитов из них. Как следствие, в жизнедеятельности этой оболочки, ее секреторной функции произошли серьезные и весьма неблагоприятные изменения, понять которые можно, лишь познакомившись со структурой и особенностями метаболических процессов костной ткани.
Здесь следует, вероятно, сказать, что наши представления о клеточной структуре, о функции клеток вообще и костно-суставного аппарата в частности претерпели по мере развития медицины весьма серьезные изменения. Не побоюсь, однако, оказаться в роли второгодника, повторяющего азы, и напомню читателю то, с чем он, может быть, уже знаком.
Итак, каждая клетка организма — сложнейшее образование, включающее в себя, помимо ядра и протоплазмы, различные органеллы. Важнейшие из них — митохондрии. Это в них происходит тот окислительный процесс органического вещества, который принято называть дыханием. Но орган ли, органелла ли дышат не ради самого процесса дыхания, а для того, чтобы жить. Жить — значит строиться, беспрестанно меняться. На клеточном уровне «поставкой» строительного материала заняты рибосомы. Это они с помощью рибонуклеиновой кислоты (РНК) и ферментов синтезируют белки и лизосомы. Последние буквально нашпигованы ферментами, обладающими способностью активизироваться в кислой среде. Все составные элементы клетки, равно как ядро и протоплазма, надежно спрятаны (как за каменной стеной!) за ее мембраной, на поверхности которой множество рецепторов. Каждый рецептор — страж и контролер, оберегающий все входы в клетку и выходы из нее. Это он безоговорочно решает, пропустить ли внутрь ее те или иные вещества, пригодятся ли они для жизнеобеспечения «хозяйки» или опустить «шлагбаум» перед пришельцем.
Только рецепторы выводят из клетки промежуточные продукты обмена. Вот уж кто не боится вымести сор из избы.
Аналогичным образом построены и костные клетки — остеобласты, остеокласты и остеоциты. Они требуют о себе отдельного рассказа, потому что без знания их достоинств и особенностей понять механизм возникновения болезни опорно-двигательного аппарата просто невозможно.
Остеобласты — строители костной ткани. Они и образуются при окостенении скелетных зачатков. В распоряжении этих уникальных, скрытых от постороннего взора тружеников столь же уникальный комплекс: внутриклеточная сеть, так называемый эндоплазматический ретикулум и пластинчатый материал, то есть аппарат Гольджи. Набор строительных принадлежностей, как видим, не столь уж разнообразен, но его вполне хватает, чтобы возводить, день и ночь наращивая этажи, величественную и прочную громаду скелета — незаменимую опору двигательного механизма. Хотя в последние годы советская ортопедия широко использует пластику костей при различных их поражениях, сама эта уникальная возможность определена столь же уникальной способностью костей: замещать чужаков своими собственными конструкциями, возводимыми с помощью собственных строительных материалов.
Но, как известно, новый дом на месте старого можно построить при единственном условии — разрушить последний. Так вот, если остеобласты трудятся на строительстве костной ткани, то их антиподы — остеокласты эту ткань разрушают, не щадя ни своих, ни чужих. Вот почему имплантированная донорская кость через определенное время полностью заместится вновь отстроенной организмом, а чужие костные клетки заменятся «родными» остеоцитами.
Остеоциты (клетки костной ткани) — плоть от плоти остеобластов, поскольку из них образуются. Удивительно ли, что и своим строением они напоминают родителя? Только пластинчатый комплекс у них выражен не так отчетливо.
Остеоциты служат интересам организма, как говорится, до последнего дыхания. Ему же остаются преданными и после смерти, поскольку не выводятся из кости по мере старения, а оказываются как бы замурованными в ее минеральном веществе.
Как ни важна знаменитая триада (остеобласты, остеокласты и остеоциты) для жизнедеятельности костной ткани, они — не единственные ее компоненты. В пей содержится еще великое множество важнейших пластических и энергетических материалов. Например, коллаген (фибриллярный белок, состоящий из крупных молекул), углеводы (в том числе углерод, водород, кислород).
В составе белковой молекулы коллагена одних аминокислот насчитывается несколько тысяч. Все они соединены между собой и образуют полипептиды. Полипептидные связи крепко-накрепко соединяют различные аминокислоты, обеспечивая прочность и стойкость белковых молекул. Треть всех аминокислот, входящих в состав молекулы коллагена, приходится на глицин, еще одна треть — на пролин и гидроксипролин и лишь пятая часть, — на долю всех остальных аминокислот. Именно коллаген (с минеральными солями) определяет механические свойства кости. В первую очередь ее удивительную прочность. Бедренная кость, например, в вертикальном положении выдерживает давление почти в две тонны. Она в девять раз прочнее свинца. Эта прочность обусловлена строением костных балок (компактного и спонгиозного вещества и гаверсовой системы).
В костной ткани обнаружены и ДНК, и РНК, причем последней в два раза больше, чем первой. Выяснилась и еще одна интересная особенность — в губчатом веществе кости РНК вдвое больше, чем в его компактной части. Это свидетельствует о единственном: в остеобластах достаточно ясно выражена метаболическая и синтетическая деятельность.
Но теория, как говорится, теорией, а практика практикой. Сидящего передо мной больного теория вряд ли интересует. У него, как свидетельствуют анализы, обызвествление суставов (больные, как правило, называют это отложением солей), которое идет катастрофически быстро, а декальцинация организма (вымывание кальция из костей) угрожающе нарастает. У него… да что здесь рассуждать! Помощь нужна человеку, помощь, а не повторные анализы (теперь уже он косит глаз в сторону собственной карточки, в которую я вписываю длинный перечень необходимых мне исследований).
Раздражение и недовольство исстрадавшегося пациента понять можно: ему лишний раз по лабораториям и кабинетам пройтись — истинная мука. Может, действительно не изводить человека? Обойтись старыми анализами? Вот это и будет настоящим обманом. И себя самого, и профессиональной совести, и пациента, ждущего от меня чуда. Как я могу, например, без биохимического анализа сказать, почему убыстрилось в последние годы декальцинирование? Кто из участников сложнейшего механизма минерализации кости стал, как говорится, играть не по правилам? Кальций? Его в костях 99 процентов от всего содержания данной соли в тканях организма. Фосфор? — которого тоже в них хватает — 87 процентов (присутствует в живых клетках в виде орто- и пирофосфорной кислот). Магний, наконец? Этого металла в человеческом скелете почти 60 процентов от общих магниевых запасов тканей. Пытаюсь объяснить это пациенту. Говорю мягко, но, по-моему, достаточно внушительно. В ответ на пламенную речь — откровенная ироническая улыбка. Мол, что-то несусветное несет доктор, вот-вот скажет: не болезнь меня искалечила, а какое-то нарушение закона в распределении металлов в костных тканях.
Что ж, и скажу. Больше того, уточню: сбой произошел на микроуровне, в той части колоссального обменного механизма, которая приходится на самые мелкие кристаллы костных минералов. Конечно, нужно еще проверить «на лояльность» и микроэлементы. Прежде всего медь, цинк, алюминий, стронций, фтор, бериллий. От них многое зависит. Особенно в метаболических процессах, поскольку ферментам костной ткани — щелочной фосфатазе, каталазе, цитохромоксидазе — отведена здесь природой роль первой скрипки.
Познание роли микроэлементов в нарушении обмена наблюдаемого больного для лечащего врача поистине бесценно. Впрочем, достаточно даже непосвященному человеку познакомиться с длинным перечнем их заслуг и обязанностей перед организмом, чтобы в том убедиться. Цинк, например, активизирует выработку всех основных ферментов костной ткани. Да и самим ферментам не дает застаиваться, лениться. Он вместе с галлием и барием участвует в сложном процессе вымывания кальция из костей. Но не будем спешить с обвинениями этого важнейшего из микроэлементов. Дело в том, что собственный калиевый обмен крепко-накрепко связан, я бы сказал, даже предопределен обменом стронция. Последний вместе с ванадием — активнейший участник и стимулятор костного обызвествления. Именно стронций конкурирует с кальцием за лидерство в костной кристаллической решетке.
Нет, микроэлементы никак нельзя сбрасывать со счетов при рассмотрении расстановки сил организма и здорового, и в особенности больного. Все минеральные вещества кости закрыты, плотно запечатаны в ней, словно в герметично запаянной консервной банке. Чтобы «вскрыть» эту банку, растворить столь необходимые для обмена веществ элементы, нужен специальный состав. И он в организме есть, да еще в каких количествах! Имя ему — лимонная кислота. Ее концентрация в кости в 230 раз больше, чем в печени. Оно и понятно: такое невероятно большое количество кислоты определено важностью возложенных на нее природой задач. Ведь весь процесс сгорания углеводов в костях определяется метаморфозой (превращением) кислоты. Его так и называют: цикл лимонной' кислоты или цикл Кребса (по имени ученого, впервые его выявившего). Помимо основных задач, у лимонной кислоты есть еще и побочные, но тоже чрезвычайно важные. Она, например, не на последних ролях в регуляции кальциевого обмена и определяет содержание кальция в сыворотке крови. В общем, химический реактор нашего организма, как видите, переполнен до отказа. Все «кипит», бурлит в нем: белки распадаются на аминокислоты, жиры — на жирные кислоты и глицерин, углеводы — на простые сахара. Однако и кипит, и бурлит в этом волшебном котле только благодаря ферментам, многократно убыстряющим названные процессы. Без ферментов никакой «каши» не сваришь. Вернее, сварить-то можно, да когда, за какие сроки? А жизнь — это темп! И ферментация в самих клетках в сотни тысяч, в миллионы раз убыстряет все жизненно важные процессы в организме. Более того, ферментов не так уж и много, что-то около двух тысяч, а расщепляют они вещества, многократно превышающие их по своему количеству. Все ферменты специализированы. Одним «подвластны» углеводы, другие воздействуют на жиры или белки. Чтобы в важнейшей деятельности ферментов не произошло сбоя, она протекает под строжайшим генетическим контролем.
Многолетние исследования, проведенные в нашей клинике, выявили весьма любопытную закономерность: у больных, страдающих деформирующим остеоартрозом, активность ферментов повышается от стадии к стадии заболевания. Так что не зря я рискнул все же отправить своего пациента в биохимическую лабораторию.
Как показало время, не ошибся. Активность ферментов у него оказалась столь высокой, что слово «агрессивность» характеризовало ее наиболее точно.
Для чего мне все-таки было необходимо убедиться в этом? Для того, чтобы выявить другую закономерность течения болезни. Дело в том, что существует параллелизм между характером изменений (клинических, рентгенологических и особенно гистоморфометрических) при каждой стадии заболевания и уровне активности ферментов. Известно, например, что кислая фосфатаза участвует в реакции расщепления органических эфиров фосфорной кислоты с освобождением фосфатных ионов. Поскольку кислая фосфатаза в значительном количестве содержится в остеокластах, то по мере интенсификации рассасывания кости содержание этого фермента возрастает сначала в межклеточных пространствах, затем в мелких венозных и лимфатических капиллярах и, наконец, в сыворотке крови. Так что повышенная активность кислой фосфатазы в ней служит одним из достоверных доказательств интенсивности дистрофического процесса. Ведь даже для нормальной жизнедеятельности клетки необходима энергия определенной интенсивности, энергия, которая образуется в процессе клеточного дыхания. Причем дыхание может осуществляться как при участии кислорода, так и без него. В первом случае, при так называемом аэробном дыхании, глюкоза проходит целый ряд промежуточных стадий окисления, пока не «распадется» на углекислоту и воду. Во втором случае этот процесс осуществляется в ходе так называемого цикла Кребса.
Этот цикл многоступенчатый. В него входит около десяти последовательно протекающих реакций, в результате которых все атомы водорода, принадлежащие глюкозе, отщепляются и выделяется столь необходимая клетке энергия.
Процесс отщепления водорода в этом цикле называется дегидрогенизацией, а ферменты, участвующие в данном процессе, — дегидрогенезами. Сколь жарко «топливо», полученное организмом в итоге всех этих поистине чудесных превращений, можно судить по тому, что при сгорании только одной грамм-молекулы глюкозы выделяется около семисот килокалорий. Любопытно, что коэффициент полезного действия глюкозного топлива уникально высок. Клетка использует до трех четвертей освободившейся энергии, и лишь пятая ее часть растрачивается на механическую энергию.
Не менее сложны процессы превращения белков в нуклеиновые кислоты, особенно при развитии дистрофического процесса в тканях сустава. Под влиянием коллагеназы происходит расщепление коллагена на более мелкие и более простые структурные вещества. И здесь ускорителями процесса выступают ферменты на этот раз типа аминоферазы (глутаминаспарагиновая и глутаминаланиновая трансаминазы). Но… что интересно, образуются такие ферменты в тканях при строго заданных условиях: снижении адаптационно-трофической функции симпатической нервной системы и клеточного метаболизма. Другими словами: когда дистрофический процесс уже идет полным ходом. Важную роль при этом играют такие ферменты, как лактатдегидрогеназы (ЛДГ),
Итак, путем сложнейших исследований нам удалось твердо установить: у больных деформирующим остеоартрозом на разных его стадиях активность ферментов разная. Каков же вывод для практической медицины? Единственный: если уровень ЛДГ в клетке больного высок, значит, он вступил в зрелую стадию болезни. И у него в результате тяжелейших клеточных нарушений снизилась секреторная функция синовиальной оболочки. Значит, и трофические процессы в эпифизарном хряще снизились. Если в начале болезни все четыре зоны хряща сохранялись, то постепенно его толщина становилась все меньше. Он прямо-таки катастрофически (так и хочется сказать — на глазах) истончался. На его поверхности появились узуры (щели) и трещины, изменилась величина хрящевых клеток, в них возникли серьезные изменения.
Все эти грозные превращения, происходящие в организме на клеточном уровне, доставляют человеку немало мучений. Больному трудно ходить, его суставы, позвоночник «бунтуют», не подчиняются хозяину. Если дистрофический процесс захватывает коленные суставы — голени ног вывертываются внутрь или наружу, если он поражает мышцы и связки стопы — развивается плоскостопие, ее свод как бы расплющивается. Добралась болезнь до тазобедренного сустава — человека «сковывает», или, как говорим мы, медики, объем его движений сокращается, особенно сгибание и отведение.
Всесторонние исследования процессов, происходящих на клеточном уровне, позволили сделать вывод, имеющий принципиально важное значение: в результате снижения адаптационно-трофической функции симпатической нервной системы сначала поражается синовиальная оболочка, а затем — эпифизарный хрящ. Но разве так уж важно знать, кому именно принадлежит печальное первенство? Важно, и очень. Ведь от этого зависит стратегия лечения.
Знать истинное «лицо» болезни, а не только ее внешнюю уродливую маску, с которой появляется она перед врачом на поздних стадиях, — значит, суметь по-настоящему помочь человеку. Правда, возможна такая помощь при единственном условии — бережном воссоздании, реконструкции многочисленных связей в организме, учрежденных когда-то самой природой. Хотя, помогая подняться в конце приема своему пациенту со стула, я весьма буднично и привычно говорю: обопритесь, больной, на руку доктора, думаю-то я при этом о другой руке. Куда более могущественной, чем моя собственная: о нашей Природе.
Что ж, прибегнем к ней за помощью в очередной раз…
Какой именно помощи просить у нее? Той, в которой больше всего нуждается конкретный больной. И хотя в развитии остеохондроза и спондилоартроза лежат механизмы, аналогичные тем, о которых я только что рассказал, тактика лечения в каждом случае должна быть индивидуальной. Почему? Разве эти заболевания не относятся к общему классу дистрофических? Относятся, конечно. Но возникают-то они и развиваются в позвоночнике и в суставах конечностей. Так что лечение их без учета органного своеобразия течения болезни дало бы мизерные результаты. Ничего тут не поделаешь. Ибо чтобы лечить — надо знать. Во-первых, болезнь со всеми ее особенностями, во-вторых, орган, в котором она поселилась, и, в-третьих, изменения, уже наступившие в организме.
Позвоночник в буквальном смысле слова — становой хребет нашего тела. Без него мы и шагу не смогли бы сделать. К тому же он надежный защитник спинного мозга от всех внешних воздействий и хранитель его связей с внутренними органами. Состоит позвоночник из отдельных межпозвонковых сегментов, а каждый из них — из двух позвонков со сложными анатомическими особенностями, межпозвонкового диска, связочного и сумочного аппаратов (включающих короткие и длинные связки). Все сегменты позвоночника как бы «вставлены» в мышечный футляр, так что движения — сгибательные, разгибательные, круговые, боковые — епархия мышц, упакованных в фасции (соединительнотканные пленки) и иннервируемых периферическими нервами. Каждый позвонок, состоящий из тела и дужек, имеет отверстие. Соединяясь, эти отверстия образуют то самое пространство, в котором находится мозг. Выше- и нижележащие позвонки соединяются между собой с помощью отростков, которые вместе со связками и специальными сумками образуют межпозвонковые сочленения. Соединяясь с ребрами на уровне груди, позвонки образуют реберно-позвонковые сочленения. Между позвонками, начиная с шейного грудного и кончая поясничным отделом позвоночника, находятся межпозвонковые диски, выполняющие роль своеобразных амортизаторов. Они-то и наводят «мосты» для соединения смежных позвонков, обеспечивают плавность движений, распределяя давление по концевым пластинам позвонка. Каждый диск обладает двумя фиброзными капсулами (сверху такая капсула обращена к нижней площадке вышележащего позвонка), снизу — к верхней площадке нижележащего позвонка. В толще дисков имеется пульпозное ядро, наполненное желеобразным веществом, что придает позвонковому сегменту амортизационные свойства.
Клетки межпозвонкового диска синтезируют два составляющих его вещества: коллаген (белок соединительной ткани, придающий клеткам особую прочность), и протеогликаны, обладающие удивительной способностью притягивать воду. В пульпозном ядре диска гораздо больше воды, чем в других структурах, поэтому в нем много протеогликанов, связывающих эту воду.
Волокнистое кольцо диска тоже активно впитывает воду. Даже у старых людей воды в нем до семидесяти процентов. Диск не имеет нервных волокон, да и сосуды его расположены на периферии, так что питание клеток осуществляется с помощью диффузии.
Крепость коллагеновых волокон в фибриллах определяется тем, что молекулы аминокислот выстраиваются в них одна за другой в особую цепочку, образуя длинную молекулу, перекрещивающуюся с другими цепочками. Волокна эти удивительно прочны и устойчивы к растяжению. Вероятно, потому, что их клетки вдосталь получают такие питательные вещества, как аминокислоты, гормоны, кислород, микроэлементы, витамины, воду из сосудистой сети окружающей их поверхности.
Коллаген и сам вырабатывает клетки, способные синтезировать протеогликаны. Эти качества (небольшое количество коллагена и свободное состояние протеогликанов) и превращают пульпозное ядро в легко деформируемый вязкий гель, являющийся той идеальной средой, которая амортизирует, перераспределяет нагрузку каждого позвонка.
По бокам позвонковых тел есть межпозвонковые отверстия, через которые выходят нервные корешки, покрытые спинномозговыми оболочками, создающие так называемое подоболочное пространство, заполненное жировой клетчаткой. Коль скоро дистрофический процесс в межпозвонковом диске развивается по тем же правилам, что и в крупных суставах, то появление трещин в фиброзной капсуле и частичное или полное выливание содержимого диска неизменно приводит к уменьшению пространства между теми позвонками, где диск расположен. А это, с одной стороны, нарушает стабильность межпозвонкового сегмента, с другой — вызывает компрессию нервных корешков и прежде всего артериальных, венозных и лимфатических сосудов этих корешков.
Постоянная микротравматизадия корешков и межпозвонковых сочленений вызывает воспалительный процесс в нервном корешке и приводит в конце концов к дистрофическим изменениям в хряще межпозвонковых сочленений. В первом случае развивается радикулит, эпидурит, радикулоневрит, во втором — спондилоартроз.
Что же делает в таком случае наш умница организм? Он предпринимает срочные меры по восстановлению мира и спокойствия во вверенных ему владениях. Однако пробоина в гомеостазе столь велика, что полностью воссоздать гармонию не удается. Тогда он и выбирает из двух зол наименьшее, руководствуясь принципом «худой мир лучше доброй войны». Дабы не допустить нарушения равновесия между позвонками, смещения их с центральной оси, позвонковые сегменты отдают приказ костным элементам позвонков компенсировать потерю. Они тотчас принимаются за выполнение директивы, непомерно разрастаясь с боков, выпячивая остеофиты — костные шипы. Отныне они будут поддерживать отяжелевшие, ставшие грузными позвонки.
Разумеется, дистрофический процесс может локализоваться в разных частях позвоночника. Дислоцирование его и определяет клинический характер проявления болезни. Обосновалась, допустим, она в межпозвонковых дисках шеи — человек страдает головной болью, головокружением, он плохо спит, у него портится зрение, он становится раздражительным, появляются боли в плече, локте.
Поселился остеохондроз в грудной части позвоночника — картина клинического проявления иная. Резкие опоясывающие боли, трофические изменения в сосудах и мышце сердца, в бронхах, легких вызывают кашель, мучают человека. При поясничном остеохондрозе возникает ишиас, радикулит. От них люди криком кричат. Такие боли и страдания пациентам приходится терпеть длительное время.
Лечащий врач, конечно, сделает все возможное, чтобы облегчить мучение, пропишет обезболивающие и противовоспалительные препараты. Однако пройдет совсем немного времени — и все начнется сначала.
Почему же медикаментозные средства не способны сказать в данном случае решающего слова? Причин тому несколько. Во-первых, к любому препарату организм привыкает. Во-вторых, они не способны компенсировать урон, нанесенный болезнью адаптационно-трофической функции симпатической нервной системы. В-третьих, никакие таблетки и уколы не в состоянии наладить клеточный обмен веществ, поскольку не способны решительно стимулировать кровоснабжение тканей пораженного сустава. Есть и в-четвертых: им не под силу радикально изменить сжатие нервных корешков и тем более восстановить трофические процессы в бессосудистой ткани сустава и межпозвонкового диска.
Что же делать? Казалось бы, механизм болезни известен, а ни фармацевтические препараты, ни терапия с ее привычно традиционными средствами не могут с ней справиться. Выход есть. Нужно обратиться к природе, использовать ее лечебные факторы, а все таблетки, пилюли, инъекции заменить минеральной водой, лечебными грязями, климатотерапевтическими процедурами. Только они способны повлиять на ткань всесторонне, вызвать положительные изменения реактивности и тонуса нервных волокон, миллионные и миллиардные окончания которых расположены в коже и слизистых оболочках. Поскольку между всеми органами и тканями существуют постоянные рефлекторные связи, то раздражение, полученное нервными окончаниями, пойдет с обратной почтой в «главную диспетчерскую» организма — головной мозг. А точнее, в совершенно определенную его часть — зрительный бугор, управляющий важнейшими отправлениями организма. В том числе и адаптационно-трофической функцией симпатической нервной системы.
Что же произойдет дальше? Получивший сигнал бедствия, «владыка» пробудится от сна и вялости, «вспомнит» о своих подопечных, симпатическая нервная система получит «выговор» за леность, и нуждающиеся в скорой помощи органы и ткани тотчас ее получат в виде биоэлектрических или химических допингов. Никаких вам болезненных процедур, неприятных и побочных воздействий. Достаточно, например, больному, в суставах или позвоночнике которого произошли серьезные изменения, пройти курс сульфидных ванн, как измучившие его боли утихнут, а самочувствие резко улучшится. Это стимулировала свою деятельность симпатическая нервная система. Достовернее всего о происшедших в организме изменениях расскажет биохимическая информация. В крови повысится уровень катехоламинов (особенно норадреналина и дофамина), активность ферментов, стимулирующих процесс обызвествления костной ткани, значительно снизится. Специалиста такой результат не удивит. Иначе и быть не могло. Минеральные воды действуют на метаболизм в клетках тканей суставов и дисков между позвонками, в результате он резко улучшается.
Минеральные воды, как известно, бывают разные. Механизм их воздействия на органы и ткани также неодинаков. Тот, кто хоть раз в жизни проходил лечение минеральными ваннами, отлично помнит, как не похоже реагирует кожа на действие разных по составу вод. Стоит погрузиться в сульфидную ванну — и тело тотчас же краснеет. Это происходит под действием сульфидов, растворенных в воде, которые резко стимулируют образование в коже гистамина, а он, в свою очередь, расширяет капиллярную сеть, приток крови в которой и вызывает покраснение кожи. Кроме того, надо иметь в виду, что в сероводородной воде создается бескислородная среда (физико-химические исследования показывают, что количество кислорода в сероводородной воде в 65 раз меньше, чем в водопроводной), кожа пациента «попадает» в гипоксическую среду, и капилляры в этой ситуации спешат на помощь. Во-первых, наступает расширение прекапиллярной и капиллярной сети дермы (нижнего слоя кожи), и, во-вторых, в этом водовороте эритроциты интенсивно отдают кислород прилегающим клеткам и быстро компенсируют гипоксию.
У радоновых ванн свои особенности, свои пути воздействия на органы и ткани. Суть их в усилении гормонального звена симпатико-адреналовой системы, когда под воздействием альфа-излучения радоновых ванн выброс адреналина в кровь усиливается, а значит, возникает спазм сосудов — кожа бледнеет. Однако спазм — явление не длительное, он проходит довольно быстро, капилляры расширяются, кровь в них задерживается, п кожа розовеет. Надо также отметить, что в радоновой воде кислорода столько же, сколько в воздухе, и гипоксический фактор здесь не действует. Но как ни благоприятны воздействия радоновых ванн на больного через симпатико-адреналовую систему, развивайся они столь односторонне, клинические результаты их оказались бы значительно скромнее. Воздействие альфа-излучения на организм гораздо шире и затрагивает всю жидкостную (гуморальную) его среду, влияя непосредственно на адаптивные системы. Прежде всего на щитовидную железу, надпочечники, нервные симпатические узлы. Более того, радиоактивные элементы, проникшие во внутреннюю среду организма, вступают в самые тесные контакты с ферментами, участвующими в биосинтезе генетического вещества, с клеточными ферментами. Хотя такие связи недолговечны, они за короткое время все же успевают замедлить в поврежденной клетке «наработку» испорченных копий ДНК, активизировать восстановление молекул.
Окончательный, основной итог воздействия радоновых и сульфидных ванн на проходящего курс лечения человека — самый благоприятный. Клеточный метаболизм его улучшается, кровоснабжение синовиальной оболочки возрастает, склеротические и дистрофические участки ее «сжимаются». Столь благоприятные изменения в оболочке не могут не сказаться на улучшении питания эпифизарного хряща. Раз он стал получать полноценное питание, тотчас возрастают и его способности к регенерации, а бесстрастное исследование фиксирует появление полноценных хондроцитов, разрастание соединительной ткани, исчезновение трещин и кист. Что интересно, все эти ярко выраженные перемены к лучшему наблюдаются особенно отчетливо месяцев эдак через четыре-шесть после курса лечения. Оно и понятно. Восстановление трофики всегда требует длительного времени, особенно, если речь идет о тканях, полностью лишенных сосудов.
Однако, как ни целительно воздействие минеральных вод, с помощью одних ванн с тяжелой хронической болезнью не справиться. Вот почему лечебный комплекс природных и преобразованных физических факторов включает в себя еще и грязи, и кислые торфы, и синусоидальные моделированные токи. И уж, конечно, ультразвуковые воздействия, лечебную гимнастику, массаж. В общем, наступление на болезнь ведется комплексно и всесторонне, а результаты не замедляют сказаться. Еще недавно так мучившие больного болевые ощущения исчезают, становится легче ходить, работать, объем сгибательных движений (а это очень важный показатель) увеличивается и практически достигает нормальных величин. Но… не разберись врач в истоках, характере, течении заболевания — и самые обнадеживающие результаты окажутся мимолетными. Понять причину болезни и ликвидировать, устранить болезнь — это главное.
К тому же одноразовым курсом лечения радикальных перемен в течении болезни не добьешься. Через шесть-восемь месяцев курс необходимо повторить, а затем закрепить результат третьим и четвертым курсом…
В распоряжении курортологов есть и свои, более эффективные методы и средства при межпозвонковом остеохондрозе, чем те, о которых я только что сказал. Их смысл в ретракции (растяжке) мышечного корсета спины и в снятии зажима (декомпрессии) нервных корешков. В числе таких методов подводно-вертикальное вытяжение позвоночника, подводно-горизонтальное его провисание в минеральной воде и, наконец, сухое вытяжение позвоночника, коленного или плечевого сустава…
Методов много, задача их применения общая: разгрузить межпозвонковые диски и нервные корешки, а также крупные суставы от чрезмерной нагрузки, повысить тонус мышц спины, мышечного футляра ноги или руки. Что значит снять с дисков и с нервных корешков чрезмерную нагрузку, очевидно и неспециалисту. Как только зажатый, стиснутый со всех сторон нервный корешок высвобождается из известковой ловушки — его кровоснабжение тут же улучшается.
Улучшится питание корешка — пойдет на убыль воспалительный процесс в нем и околооболочном пространстве, восстановится метаболизм в нервной ткани, в межпозвонковом диске и межпозвонковых сочленениях.
Чем же определяется активность столь желанного процесса улучшения здоровья? Минеральным, микроэлементным и газовым составом воды.
Вот, пожалуй, и все «секреты»… И я с удовольствием вписываю в карточку очередного больного такие будничные и такие прекрасные слова: «Прошел повторный курс подводно-вертикального вытяжения… трудоспособность по сравнению с той, что была до применения природных факторов, возросла в десять раз…» И заключаю запись выводом: «Выписывается под наблюдение специалиста в области физической терапии. Практически здоров…»
А самому так и хочется дополнить эту сугубо деловую записку словами потеплее: за что великое спасибо Природе!
