Ох, уж эти нервы…
К великому сожалению, фраза, послужившая названием данной главы, употребляется в нашем обиходе гораздо чаще, чем этого хотелось бы.
Неприятности на работе — причина в нервном сбое.
Конфликт в семье — кто же в том повинен, если не расшатавшиеся нервы?
Но не прячем ли мы сами от себя за удобным и, увы, примелькавшимся словом «нервы» какие-то другие поломки и неполадки нашего организма? Может, опасность нервного «срыва», мягко говоря, несколько преувеличена?
Отнюдь. В «полку» людей, страдающих неврозами различных форм, в последние годы все прибывает и прибывает. Так, в сравнении с психическими заболеваниями, возросшими в 1,6 раза, зарегистрированное число неврозов за то же время увеличилось в 24 раза. Причем статистика эта далеко не точна, так как большинство больных сознательно или в силу недопонимания сущности недуга не обращаются к врачу, тем более к психиатру. Иные же чрезвычайно долго ищут «своего» доктора. Да и медики зачастую не готовы к терапии неврозов, проявляющихся в разнообразных, трудно диагностируемых формах, а, главное, в основном без видимых органических нарушений.
В общем, проблема неврозов поставлена жизнью довольно остро и требует своего неотложного разрешения в клинике, эксперименте, теории. Поскольку единодушия в подходе и оценке изменений, происходящих в организме под влиянием нервного «срыва», у специалистов нет, то и трактуется понятие «невроз» каждый раз по-иному, в зависимости от школы и направления, к которым принадлежит тот или иной ученый.
Даже сам термин «невроз» различные ученые определяют неодинаково. Впервые его ввел в обращение шотландский врач Келлен еще 200 лет назад. С тех пор представления о неврозах много раз пересматривались. Выдающиеся советские терапевты Г. Ланг и А. Мясников подразумевали под этим термином все функциональные нарушения деятельности внутренних органов. Так же считали и в школе академика И. Павлова. Затем невроз стал рассматриваться как заболевание, обусловленное психической травмой. Дело в том, что этот недуг провоцируется острой конфликтной ситуацией, то есть нервно-психическим расстройством, возникающим в результате нарушения важных для человека жизненных отношений. Сюда входит и модное ныне понятие «стресс». Проявляется же все это в специфических клинических феноменах, таких, как раздражительность, плаксивость или агрессивность, нарушение сна и др. Симптомы непостоянны, возникают периодически, поэтому при обследовании врач может вообще не обнаружить никаких отклонений, полагаясь лишь на жалобы больного.
Вместе с тем даже четкое определение термина позволило бы в какой-то степени выделить клиническую картину заболевания. Вот почему так важно знать механизм развития невроза: каким именно образом наступает расстройство, где происходит «поломка», вызывающая неадекватное отношение личности к травмирующей ситуации. Ведь только в этом случае удастся все привести в соответствие с нормой.
Ответы на многие из этих важных вопросов дают советские специалисты — профессора М. Айрапетянц и А. Вейн. Они проанализировали и обобщили огромный многолетний клинический опыт и теоретические работы, связанные с этой животрепещущей проблемой современности и непосредственно касающиеся здоровья огромной массы людей. Проведенные ими исследования в экспериментальных, моделируемых на животных неврозах, дают возможность глубже проникнуть в интимные механизмы, лежащие в основе развития заболевания, представить исчерпывающую клиническую картину различных их проявлений и одновременно понять характер вегетативных отклонений, гормональных нарушений в управлении жизнедеятельности организма, в том числе разобраться и в тончайших изменениях, возникающих в головном мозге.
Между тем сложная, далеко не познанная психическая организация человека резко отличает его от остальных представителей животного мира. Неврозы — в основном человеческое страдание, социальные аспекты которого очевидны. Поэтому создать абсолютно идентичную модель подобного расстройства у животных почти невозможно. Задача физиолога — подготовка похожей, соответствующей модели, с помощью которой можно глубоко исследовать полученные клиникой факты. Так, например, совершенно ясно, что анализы крови, мочи, снятие энцефалограммы или электрокардиограммы, контроль за нарушениями сна не представляют затруднений и проводятся в клинике. Выяснить же роль различных отделов мозга, изменений в подкорковых образованиях при развитии невроза, зафиксировать перерождение сосудов мозга, моторные и вегетативные нарушения возможно, разумеется, только на животных или при создании экспериментальных моделей.
Сопоставляя расстройства, характерные для человека, с похожими явлениями у обезьян, кроликов, крыс, собак, исследователи получили весьма ценные сведения, осмысление которых позволило прежде всего разработать четкие рекомендации диагностики и лечения, а кроме того, пополнить знания об особенностях нервной системы и поведения «братьев наших меньших».
Например, большинство описывавшихся ранее в литературе экспериментов создавало впечатление, что для животного с моделированным неврозом характерны глубокая дефектность поведения, резко ограниченные возможности приспособления к новым условиям окружающей среды. Однако такие выводы не соответствуют истинному положению вещей. Видимо, чаще всего приводились наиболее тяжелые случаи, при которых животные действительно выглядели крайне беспомощными. На самом же деле обычные невротические нарушения у больных животных выявляются лишь в специальных пробах, а ранее выработанные рефлексы протекают нормально.
На основе большого экспериментального материала ученые пришли к выводу, что при моделировании неврозов диапазон нарушений высшей нервной деятельности может быть самым широким: от незначительных, еле уловимых, до полного отключения условных рефлексов с явлениями так называемого негативизма — отказа от еды, полной инертности. Особый интерес представляют, понятно, те формы, которые не сразу обнаруживаются, остаются незамеченными в обычном стереотипе поведения и выявляются лишь в усложненном эксперименте.
Любопытно, что картина нарушения высшей нервной деятельности у животных очень неодинакова. У одних наблюдается агрессивность, злобность. Они рычат, лают, скулят, пытаются спрыгнуть со станка, срывают наклеенную капсулу. Другие, наоборот, проявляют пассивнооборонительную форму поведения: неохотно идут в экспериментальную камеру, на протяжении всего опыта дремлют, под действием условных сигналов к кормушке не встают, хотя у них обильно выделяется слюна. Поэтому и диагноз основывают в таких случаях не на одном, а на множестве различных нарушений, совокупность которых приобретает уже определенную специфичность для невроза. Так, наиболее характерным признаком служит взрывчатость раздражительного процесса. Даже незначительное раздражение из-за ослабления тормозной реакции проявляется бурно, стремительно, но столь же стремительно истощается, угасает.
Важно и другое. У всех без исключения собак наблюдались вегетативные изменения: учащение и нерегулярность дыхания, одышка, усиливающаяся при действии условных раздражителей, изменение частоты сердечных сокращений, артериального кровяного давления. Это безусловное свидетельство того, что постоянным и обязательным спутником невротических нарушений являются также и сдвиги вегетативных показателей. Ведь важнейшая функция вегетативной нервной системы — обеспечение приспособляемости организма к меняющимся условиям окружающей среды — при неврозе оказывается ослаблена или вовсе нарушена.
Значит, вегетативные отклонения служат и наиболее ранним признаком развития невроза, то есть их можно обнаружить задолго до того, как появляются нарушения условнорефлекторной деятельности, общего поведения. А это чрезвычайно важно для клинициста.
Вегетативные, особенно сердечно-сосудистые, изменения привлекают в настоящее время пристальное внимание клиницистов в связи с резким увеличением количества заболеваний сердца и сосудов психогенного происхождения. Академик Е. Чазов, например, прямо указывает на то, что при возникновении ишемической болезни сердца, инфаркта миокарда большую роль играют нервно-психические перенапряжения, эмоциональный стресс. Об этом свидетельствуют статистика клиники, обширный экспериментальный материал. Артериальную гипертонию, коронарную недостаточность, инфаркт миокарда, развивающиеся самопроизвольно у обезьян, живущих в неволе, многие ученые считают следствием неврозов, возникающих от неизбежных в таких условиях конфликтных ситуаций. Так, у семи молодых обезьян, погибших от инфаркта миокарда, патоморфологическое исследование не обнаружило ни атеросклероза, ни тромбоза, что свидетельствует только о нервно-психической причине заболевания.
Яркой иллюстрацией могут служить эксперименты, в которых животные подвергались пятиминутной погоне, а затем привязывались. После шести погонь у обезьян возникало устойчивое повышение артериального давления, увеличивалась частота сердечных сокращений и появлялись признаки ишемии — кислородного голодания сердца. После повторных опытов (через 10 месяцев) у подопытных развивалась тяжелая артериальная гипертония (270 на 140 мм рт. ст.) и сердечно-сосудистые изменения, указывающие на предынфарктное состояние.
Такая картина сохранялась в течение пяти лет после эксперимента без всякой тенденции к улучшению. При этом заметно снижалась общая двигательная активность, появлялась одышка при незначительных физических нагрузках, ожирение. Рентгенографически была установлена гипертрофия левой половины сердца и нарушение сократительной функции миокарда.
Другие животные аналогично реагируют на стресс. У кошек, например, после троекратной встреч: и с собакой развивается повышенное кровяное давление, сохраняющееся 30–40 минут и после завершения эксперимента, а у некоторых особей даже через сутки при помещении в ту же, но пустую экспериментальную камеру поднималось давление на 40–50 миллиметров.
Конечно, при эмоциональных стрессах и невротических нарушениях вегетативные расстройства проявляются не только со стороны сердечно-сосудистой системы. При моделировании отклонений высшей нервной деятельности отмечались изменения функций желудка, поджелудочной железы, печени, желчного пузыря, аппарата дыхания.
Трудно переоценить значимость моделей и при решении вопроса, является ли невроз чисто функциональным процессом или он имеет органическую основу — негрубо выраженную недостаточность мозга, локализованную в его глубинных структурах. Именно в экспериментах на животных, длительных и трудоемких, удалось обнаружить во многих случаях органические нарушения в мозге, микроразрушения определенных участков.
Столь же необходимо было определить причинно-следственные связи невроза с нарушениями сна. С одной стороны, расстройства сна могут быть проявлением невроза, с другой — у людей с неполноценным сном болезнь развивается значительно чаще и быстрее, чем у лиц, нормальный сон которых выполняет свою, предусмотренную природой защитную функцию.
Разумеется, полученные советскими исследователями результаты лишь дополняют и объясняют клинические данные. Окончательное решение проблемы возможно только в клинике. А она давно пришла к выводу: помимо стресса, в развитии невроза весьма существенна как генетическая, так и связанная с жизненными ситуациями предрасположенность. Обрушившиеся на человека в наши дни информационные перегрузки, рост скоростей, ускорение темпа жизни, загрязнение воздушного бассейна, отрыв жителя крупных городов от живой природы, пагубное влияние на него шумов и прочих «атрибутов» цивилизации служат предрасполагающими условиями для возникновения столь «популярного» заболевания.
Огромный опыт изучения неврозов, в том числе и в нашем институте, дает основание выявить так называемую двухэтапную психическую травматизацию. У подавляющего числа обследованных больных зафиксированы «детские психогении», причины которых весьма разнообразны. Здесь и неполадки в семье, и конфликтные отношения родителей, и потеря значимых для них объектов, и наблюдение драматических событий, и, наконец, нарушение эмоционального контакта с одним или обоими родителями.
У одних больных на этом фоне возникают характерные для детей формы невротического реагирования, выраженные в виде расстройства мочеиспускания, затруднения речи или заикания, тиков, вегетативных нарушений. У других видимые невротические признаки отсутствуют. Однако позже, уже в зрелом возрасте, возникают ситуации, носящие характер «второго удара». Как правило, это преимущественно интимно-личные конфликты, тяжелые заболевания или утрата близких, служебные трудности… И… тотчас возник невроз. По крайней мере клинические данные убедительно свидетельствуют о роли психотравмирующих ситуаций, служащих своеобразным спусковым крючком в развитии неврозов.
Людей, не переживших за свою жизнь того или иного психотравмирующего «шока», к сожалению, не существует. Но у одних в ответ на этот «удар судьбы» возникает развернутая форма невроза, а у других — лишь преходящие невротические реакции, третьи и вовсе сохраняют нормальный статус-кво.
Какой же вывод невольно напрашивается из столь неадекватных реакций на однотипное раздражение? Единственный: у каждого индивида имеются какие-то особые факторы, определяющие свой собственный опыт на, казалось бы, одинаковые воздействия внешней среды и личностные конфликты. Основным из них, помимо генетической предрасположенности, на мой взгляд, является общая реактивность организма человека.
Вот почему при индивидуальной оценке значимости той или иной информации на первый план выступают особенности структуры личности, определяющие отношение человека к окружающему и к самому себе, его поведение. Не последнюю роль играют и тип нервной системы (по И. Павлову), пол, возраст, условия воспитания, характер трудовой деятельности. Другими словами, деятельное и всестороннее изучение личности позволяет предсказать реакцию на психическую травму, увидеть, как формируется ключевое звено развития невроза — невротический конфликт.
Дальнейшее развитие или же разрешение конфликта зависит непосредственно от состояния защитных механизмов личности. Наличие подвижной, быстро приспосабливающейся к меняющимся условиям психики, то есть устойчивость условных рефлексов (теория системы установок разработана советским ученым Д. Узнадзе), служит фактором, противодействующим возникновению неврозов, способствует успешному разрешению невротического конфликта. И наоборот — вегетативные, вялые реакции, возникающие из-за расстройства защитных систем организма, усугубляют конфликт, приводят к заболеванию.
Что же касается психологической защиты, которой природа наделила наш организм, то новые представления о ней привнесла стремительно развивающаяся психофизиологическая наука. Эксперименты последних лет полностью подтверждают гипотезу о снятии посредством сновидений стрессовой перегрузки мозга, о действии уникальных механизмов во время сна.
Наряду с интересными данными о процессах, протекающих в сфере бессознательного, нельзя не отметить положительной роли управляемых эмоций любви и дружбы, самодисциплины, спортивной тренировки и таких факторов, как широкий круг интересов, умение увлекаться, глубоко воспринимать искусство. Все это способствует возникновению положительных эмоций, что помогает укреплению или восстановлению защитных механизмов организма, делает его более гибким, приспособляемым к меняющимся условиям внешней среды.
Главное сегодня в анализе причин возникновения и механизма развития неврозов принадлежит детальному осмыслению нейрофизиологических, нейрохимических, психофизиологических аспектов.
К сожалению, неопровержимых доказательств взаимодействия коры больших полушарий и активности биохимических комплексов (о которой судят по содержанию биологически активных веществ в венозной крови и моче) с психотравмирующими ситуациями и особенностями структуры личности пока не существует. Скорее всего эти показатели отражают лишь наличие стресса, характер и интенсивность эмоционального напряжения, а также индивидуальную реакцию человека. Поэтому, вероятно, правильнее говорить о наличии при неврозе особых психофизиологических и психогуморальных соотношений — соотношений между высшей нервной деятельностью и приспособительно-защитными механизмами.
Другое дело — попытаться определить смысл возникновения симптомов заболевания. Ведь нарушение сна, вегетативно-эндокринные расстройства, некоторые эмоциональные проявления имеют совершенно определенные физиологические и клинические характеристики. Так, при неврозе, и я неоднократно наблюдал это в своей практике, развиваются различного рода изменения в сердце, в желчевыводящей системе, кишечнике, эндокринных железах, ответственных за адаптацию организма к условиям внешней среды. Жизнь в разгадке сложнейшей тайны невроза как бы поставила все с ног на голову. И явления, давно известные клиницистам, находят лишь сегодня убедительное подтверждение в эксперименте.
Исследованиями структуры коры головного мозга животных, страдающих этим недугом, обнаружены сосудистые и другие нарушения, свидетельствующие о развитии в центральной нервной системе, особенно в ее нейронах, явлений гипоксии — кислородного голодания и отклонений обменного характера. Это представляет существенный интерес для понимания морфологической и функциональной основ заболевания. Кроме того, экспериментально доказано, что головной мозг практически лишен запаса питательных веществ и не переносит дефицита кислорода. Реаниматоры знают этот феномен и говорят, что мозг находится в полной зависимости от транспортной функции кровообращения. Но так уж повелось: клинические наблюдения обогащают теорию и эксперимент, а результаты экспериментальных исследований позволяют глубже понять множество клинических проявлений невроза. Для нас, специалистов, особо ценны критерии, определяющие органическую основу недостаточности мозга, дающие возможность выявить причины происхождения наблюдаемых нарушений, а также точные признаки, по которым их можно установить.
Советские ученые — морфологи, физиологи и клиницисты-неврологи в последние годы пришли к выводу: регуляторные возможности мозга, недостаточная активность его обобщающего и анализирующего (интеграционного) аппарата зависят от функционального состояния коры головного мозга. Это значит, что патофизиологические механизмы развития невроза связаны с подавлением аналитических способностей мозга, неправильной «дозировкой» эмоций, что и формирует эмоциональный стресс, негативные последствия которого исчезают при лечении больных с помощью психотерапевтических, психофармакологических и поведенческих методов. В том числе и физических, а также природных и преобразованных факторов.
Невроз — заболевание функциональное, складывающееся, формирующееся под воздействием тех неблагоприятных факторов внешней среды, которые без конца «обстреливают» организм современного человека. И чтобы победить его, одних усилий невропатологов, кардиологов и терапевтов мало. Здесь без курортологии и физиотерапии, равно как лечебной физкультуры, не обойтись. У нас совет единственный: заимствуйте у природы то, чем вы однажды уже были ею награждены и что в суете, заботе и перегрузках умудрились растерять.
Движение, воздух, общение с природой все еще способны вернуть вашей системе адаптации утраченную эластичность, а вместе с ней — жизнь без неврозов. И тогда печальная присказка наших дней: ох, уж эти нервы — навсегда исчезнет из вашего лексикона.
