Примите благосклонно попытку…
Четыре века назад во времена, прямо скажем, не лучшие для развития науки и утверждения истины, жил на свете человек, чье настоящее имя, Теофраст Гогенгейм, мало кому сегодня известно. Зато второе его имя Парацельс (Житель высот) славится среди медиков и поныне, и особенно среди курортологов. Дело в том, что этот довольно ершистый или, как бы мы сказали теперь, конфликтный человек, начисто отвергший всесильную алхимию, провозгласил своим принципом положение, в котором сконцентрирована вся суть и наших методов.
Вот он, девиз Парацельса: «Весь мир — аптека и Всевышний — верховный фармацевт». Разумеется, во второй части этого положения за четыреста лет произошло решительное изменение и слово «Всевышний» трансформировалось в «природу». Суть Парацельсова учения: человек — лаборатория, в которой происходят самые загадочные превращения и которая является лишь крохотной частицей гигантской лаборатории природы. Не правда ли, как созвучна она тем мыслям и положениям, которые исповедует и современная курортология, природными факторами восстанавливающая гармонию в человеческом организме?
Правда, и различий между нами и Парацельсом достаточно. Он пытался занавесом мистики прикрыть сущность превращений, происходящих в больном под воздействием солей металлов, полученных им в лаборатории. Мы же всеми доступными методами стремимся к обратному — рассекретить эти превращения, познать их и воссоздать первоначальные химические связи, установленные природой и нарушенные болезнью.
Главный союзник человека — природа. Вот смысл всех исканий и методов современной курортологии. Это я и пытался показать в своей книге… Когда-то Парацельс, публично отрекаясь от всего, что было сделано медициной до него, предложил своим ученикам и последователям новый взгляд на традиционные положения медицины. Он говорил: примите благосклонно сию попытку нашу обновить медицину…
Вовсе не отрекаясь от того, что сделано, накоплено человечеством в совершенствовании врачебного искусства за тысячелетия, современная отечественная курортология все же по-своему пытается увидеть многие проблемы и решить их. Надеюсь, мне удалось убедить читателя и в этом. Во всех достижениях, успехах и планах науки, которой я служу, есть достижения и успехи других направлений медицины. Они — ее база и опора.
Еще много лет назад, когда я, мальчишка, работал на фарфоровом заводе близ родного городка Полонное Каменец-Подольской области, мечты мои покорила медицина. Будучи весьма решительным в свои 16 лет, я вскоре перечитал все, что имелось в окрестных библиотеках о медицине и знаменитых докторах, в том числе о Николае Ниловиче Бурденко. Он сразу же привлек мое внимание, правда, не столько своими заслугами в науке, понятными мне тогда довольно смутно, сколько очевидным мужеством, благородством, широким размахом интересов и дел, ну и тем, наконец, что был единственным действующим лицом изо всех великих хирургов, известных мне в ту пору.
Поступив на рабфак медицинского института, как требовало того мое незаконченное школьное образование, я еще глубже окунулся в поток всяких медицинских книг, порой без надобности забегая вперед. Соответственно расширялась моя осведомленность об удивительном докторе Бурденко, который нравился мне тем больше, чем обстоятельнее я вникал в главное дело всей его жизни — хирургическое лечение. Хотя знакомство с ним долго оставалось для меня заочным, это отнюдь не мешало мне время от времени живо представлять себе, как выдающийся медик является в наш институт и, чуть скептически прищурившись, наблюдает за мной в аудиториях, в анатомичке, на занятиях в операционной, на экзаменах по хирургии, иногда снисходительно похваливая, чаще выражая недовольство. И я прекрасно знал, по каким конкретным поводам возникало это недовольство.
Прошли годы… Самое тяжелое время испытаний — война, оказалось для меня и счастливым: я встретился со своим кумиром, видел его операции, наблюдал их, учился на них. Не только искусству хирургии, но и человеческому мужеству. Ведь великий хирург, переживший к тому времени инсульт, уже не говорил. Он мог только писать.
Конечно же, я не раз читал и слышал еще до того, очного знакомства, что Бурденко обладает уникальной проницательностью и по немногим признакам, порой уловимым только им самим, способен глубоко проникать в суть болезни, что он всегда точно формулирует диагноз и принципы лечения больных при первой же встрече. Так произошло в нашем госпитале.
…Заходим в палату, где среди ряда больных лежал тяжелораненый тридцати лет, принявший какую-то необычную позу. Бурденко сразу же направился к нему. Осмотрев этого раненого в считанные минуты, он написал в своем блокноте, передав его затем мне: «Здесь абсцесс мозга в левой теменной области, побеседуйте с раненым и подайте его в операционную».
…Раненый под наркозом. Хирург четко, сильно и в то же время мягко направляет дрель в сегмент черепа, где находится гнойный очаг. Он именно там, где ожидал врач. На наших глазах мозг раненого освобождается от губительного гноя. Быстро следуя друг за другом, проходят разные этапы операции. Наконец наложена повязка. Спустя полчаса раненый приходит в себя. Бурденко под вечер заглянул к нему, проверил пульс, погладил руку, от души желая добра этому парню с Волги…
Вот с той самой поры во мне и живет убеждение, что истинный врач прежде всего ненавидит боль, смерть, войну. Фронтовой хирург, видевший смерть и мучения, я больше всего на свете хочу видеть мир прекрасным, счастливым, а людей здоровыми и красивыми.
Жизнь и замечательные специалисты учили меня медицине… Сегодня я сам наставник и учитель молодежи. Сорок моих учеников уже стали докторами и кандидатами наук, в двадцати четырех монографиях обобщен многолетний научный и практический опыт, а в недавно увидевшей свет книге «Записки военного врача» я попытался поделиться с молодежью всем, что пришлось пережить в годы Великой Отечественной войны, что удалось сделать.
Врач и солдат, я ненавижу войну и своим трудом, умением, опытом служу миру, здоровью, прекрасному союзу человека и природы.
Не так давно академик Е. Чазов (СССР) и профессор Б. Лаун (США), сопредседатели международного движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», были удостоены за свою благородную и гуманную деятельность Нобелевской премии, а в их лице и все медики, борющиеся против угрозы этого ужасающего бедствия для природы и человечества.
Переоценить значение такого признания трудно, ибо оно свидетельствует о том, что люди поняли, осознали: урон, нанесенный природе в случае развязывания ядерной войны, будет адекватен гибели человечества.
«Люди мира, — говорит заместитель председателя советского комитета этого движения академик АМН СССР Николай Павлович Бочков, — должны знать правду о том, что их ждет, если ядерный конфликт все-таки возникнет. На чем основываются те строго научные прогнозы, о которых врачи многих стран мира считают сегодня необходимым рассказать всем людям на земле?
Во-первых, на изучении последствий атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки.
Во-вторых, на тревожных фактах трансформации биосферы в результате загрязнения окружающей среды химическими и токсическими веществами.
И, в-третьих, на особенностях тех медико-биологических проблем, решением которых все больше приходится заниматься медицинской науке наших дней. А проблем этих — великое множество».
Взять хотя бы сердечно-сосудистые заболевания. Да, они были и прежде. Да, от них умирали во все времена. Но не в таких же масштабах! Половина всех смертей в развитых странах приходится сегодня на гипертонию, ишемическую болезнь сердца, инсульт (кровоизлияние в мозг) и инфаркт (омертвение участка сердечной мышцы). Не многовато ли? Больше того, все они удивительно «помолодели». Я бы сказал так: заболевания эти стали злее. И опять та же аномалия, то же загадочное отклонение от «нормы»: даже самыми современными средствами вылечить гипертонию у некоторых людей невозможно. Между тем речь идет не о запущенных, тяжелых формах болезни, а о начале ее. Опять тайна?
Вне всяких сомнений. Но только ли медицинская? Не просматриваются ли за ней проблемы общечеловеческой значимости? Такие, как гонка вооружений, бешеные темпы, стрессы, перегрузки (прежде всего психические), внедрение в производство технологий, соответствующих уровню научно-технического прогресса, отрыв от природы, урбанизация, технизация и т. д. и т. п.
Наука еще не ответила на эти и многие другие вопросы, хотя делается и уже сделано немало. Особенно в области исследований на биохимическом и молекулярно-генетическом уровнях. Так, некоторые формы рака уже удалось раскрыть, понять, а значит, и обезопасить. В основном это те формы, которые вызываются биологическими, в том числе наследственными факторами. Здесь-то и сталкивается одна глобальная проблема с другой — проблема охраны здоровья матери и ребенка и генетическая проблема, сводящаяся в итоге к репродуктивной функции женщины. Без нее, как это совершенно очевидно, невозможно продолжение человечества как биологического вида.
Сегодня в мире немало новорожденных детей появляется на свет с генетическими отклонениями. А ген, как известно, хранитель наследственной информации. Значит, в нем уже обозначено, записано языком химических реакций нечто вроде строгого предупреждения, что потомство окажется неполноценным. Разумеется, родителей здесь тоже винить трудно. Они просто не знают, что у них родится больной ребенок.
Есть ли из создавшегося положения выход?
Есть, но при единственном условии: мир на планете. И разумеется, желание пойти навстречу друг другу при решении проблем общечеловеческой значимости. В этом стремлении каждый делает свои шаги.
Свой путь, свое видение волнующих меня проблем я и попытался изложить. Но если кому-то из моих соратников и учеников откроется то, что мне не удалось разглядеть, я буду счастлив… Значит, жизнь прожита не зря…
А пока искренне поделился всем, что знаю.
Что ж, как говорил Парацельс, примите благосклонно, читатель, мою попытку рассказать о времени и о себе…
* * *
