Некоторые общие характеристики выборки
1. ТЕРРИТОРИЯ ОБСЛЕДОВАНИЯ. МЕТОДИКА ВЫБОРКИ
Обследование проводилось на территории Ленинского и Гагаринского районов Москвы, образующих в совокупности радиальный сектор на плане города — от его центра до окраины. В выборку вошли все жильцы одного подъезда дома А (170 человек) и подвыборки в 5 пунктах, в свою очередь случайно выбранных на специальной карте для массовых обследований. Эта карта с нанесенными на ней точками, отражающими своей густотой плотность населения, была заимствована из выборочного исследования, проводившегося одним из московских институтов, к медицине отношения не имеющих. Список лиц, подлежащих освидетельствованию, формировался следующим образом. На местности отыскивалась ближайшая к точке на карте жилищно-эксплуатационная контора, обслуживающая данный микрорайон, — далее составлялась единая нумерация квартир ближайших домов и в нем выбиралась каждая сороковая или пятидесятая квартира. Отбирались, таким образом, не отдельные лица и не семьи, а квартиры. По отдельным точкам обследованные квартиры, семьи и их члены распределились следующим образом:
Точка
Число квартир
Число семей
Число лиц
А
32
63
170
Б
10
18
44
В
7
16
59
Г
11
15
40
д
13
14
50
Е
14
14
52
Всего
87
130
415
Очевидна сравнительная обеспеченность отдельными квартирами в двух последних точках: они располагались в новых, отдаленных районах столицы. Для обследования в городских условиях этот фактор, повторяем, существен, так как в коммунальных квартирах существуют дополнительные возможности получения объективных данных.
Довольно большую часть материала (42 % обследованных) составили жильцы подъезда А. Он заселялся в 1955–1956 гг. райисполкомом. Состав его жильцов самый пестрый: за прошедшее после заселения время он обновился примерно на треть. Расположен он вблизи стадиона в Лужниках; дом блочный, квартиры в нем преимущественно коммунальные. Подъезд был взят целиком (в начальной стадии обследования) в целях «перекрестного» сбора сведений от дальних и ближних соседей. В последующем выяснилось, что в сборе данных можно и нужно ограничиваться ближайшими информантами, что наведение справок «на стороне» не дает дополнительных сведений, но может вызвать (равно как и чересчур долгое пребывание психиатра на местности) нежелательные реакции и комментарии населения.
Изначальный принцип выборки грешит методологически: должны отбираться не семьи и не квартиры, а отдельные лица — отбор семьями, например, вносит в материал дополнительные искажения вследствие внутрисемейных корреляций. В нашей выборке, кроме того, заведомо отсутствуют лица, не имеющие прописки и определенного места жительства (что в то время было, может быть, не так существенно, чем ныне). Возможны и другие замечания такого же рода, но ригоризм в отношении выборки, сам по себе похвальный, в психиатрии должен проводиться в жизнь с учетом того, что возмущения, связанные с поиском, регистрацией и классификацией выявленной патологии, дают разночтения, несоизмеримые с теми, что могут быть вызваны погрешностями выборки. Не нужно, конечно, к ошибкам, имманентно присущим психиатрии и трудно исправляемым, добавлять иные, сторонние для нее и предупреждаемые формальными приемами, но и требования к стерильной чистоте выборки должны учитывать реальности психиатрической науки и практики.
2. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛА
а) Распределение по полу и возрасту
Обследованные 415 человек распределяются в этом отношении следующим образом.
Таблица 2. Распределение выборки по полу и возрасту
0—10
11—20
21—30
31—40
41—50
51—60
61—70
70— 71— >
Вс
0—17
Муж
23
28
24
28
29
19
16
6
173
44
Жен.
19
36
32
30
45
39
33
8
242
45
Всего
42
44
56
58
74
58
49
14
415
89
Для сравнения с Москвой: население обоих районов в 1970 г. составляло 397,9 тыс. чел., из них 74,9 — детского и подросткового возраста, что хорошо согласуется с пропорциями нашей выборки. Нами был обследован, следовательно, примерно каждый тысячный житель двух районов. Распределение по полу и возрасту также существенно не отличалось от такового в населении, засвидетельствованного в ходе переписи 1970 г. Преобладание женщин в выборке (начиная с определенных возрастных групп — прежде всего как результат недавней войны) соответствовало реальному положению в московском населении того времени.
б) Распределение по социальному положению
По этому признаку обследованные распределялись следующим образом.
Таблица 3. Распределение обследованных по социальному статусу
0—17
18—40
41—60
61— >
Всего
М
Ж
М
Ж
М
Ж
М
Ж
%
Не работают и не учатся
10
12
3
1
1
17
15
38
97
23,4
Учатся
32
29
5
17
1
—
—
—
84
20,4
Неквалифицир. рабочие
2
4
8
3
5
23
1
3
49
11,8
Квалифициров. рабочие
—
—
20
11
19
9
2
—
61
14,7
Служащие I
—
—
12
26
8
24
3
—
73
17,6
Служащие II
—
—
11
14
14
11
1
—
51
12,2
Всего
44
45
59
72
48
84
22
41
415
100
Под неквалифицированными рабочими здесь и далее подразумевались разнорабочие и ученики рабочих. Служащие I, в отличие от служащих II, не имели высшего образования и не занимали должности, его требующие.
в) Брачный статус обследованных
Эти данные приведены в табл.4. В этой таблице «фактический брак» означает совместное проживание и ведение общего хозяйства с половым партнером (с юридическим оформлением брака или без оного); «брак распался» предполагает раздельное ведение хозяйства даже при проживании под одной крышей (хотя такое разделение, как и всякое другое в этой щекотливой области, может быть оспорено). Одиночки — лица, не имеющие каких-либо сожителей. Лица, вступившие во второй брак, вдовыми не считались.
Таблица 4. Брачный статус обследованных
18—40
41—60
61— >
Всего
Ж
Ж
М
Ж
М
Ж
В браке
41
43
38
46
21
12
100
77,5
101
50,8
Брак распался
3
7
7
19
1
6
II
8,5
32
16,2
Вдовые
—
—
2
15
—
21
2
1,5
36
18,3
Холостые
15
22
1
4
—
2
16
12,4
28
14,2
Всего
59
72
48
84
22
41
129
99,9
197
99,5
Из них одиночек
2
1
3
8
—
9
5
3,9
18
9,1
Мужчины, особенно в пожилой группе, были, очевидно, лучше устроены в брачном отношении, но их и было меньше: в пожилой группе — почти вдвое. Среди лиц старше 17 в фактическом браке жили 77,5 % всех мужчин и 51,3 % женщин; старше 60–90 % мужчин и около 30 % женщин. Соответственно среди женщин больше одиночек: 9,1 % среди лиц старше 17 против 3,9 среди мужчин. Все эти данные также хорошо согласуются с переписью того времени.
3. МЕТОДИКА ОБСЛЕДОВАНИЯ
Перед началом обследования ставилась задача собрать о каждом обследуемом сведения:
1) с его слов, в ходе личной беседы,
2) со слов живущих с ним родственников,
3) со слов соседей по квартире,
4) из документов психиатрических учреждений,
5) из материалов товарищеских судов.
В ходе работы выяснилось, что документация товарищеских судов, во-первых, охраняется законом, во-вторых, практически ничего не добавляет к сведениям, полученным от соседей, поскольку черпается из того же источника. Документация психиатрических больниц и диспансеров была ценна, но имелась лишь о небольшом числе обследованных. При этом выяснилось, что не только практически все так называемые «пограничные» случаи, но и очень большая часть лиц, которые по всем существовавшим в ту пору критериям относились к категории душевнобольных или «подозрительных» в этом отношении, никогда прежде психиатрами не обследовались (или больные отрицали такую возможность, а в диспансерах не было данных об их обращениях).
Основная масса сведений получена путем личного опроса обследуемых, их родственников и соседей. Лично осмотрено 393 чел., или 95 % выборки. Сведения из всех трех источников получены о 197 чел. (около 47 %); со слов самих обследуемых и их родственников — относительно 171 лица (41,5 %); обследуемых и их соседей — 24 чел. (5,8 %), только обследуемой — 1 чел.; со слов соседей и родственников (без личной беседы) — о 18 (4,3 %), только родственников — о 3 лицах, наконец, только соседей — об 1 обследуемой.
Из 22 лиц, не обследованных лично, трое лежали в больницах; об одном было известно, что он находился в заключении; пятеро жили большую часть времени у родственников по иному адресу или были в длительной командировке; трое оказались недоступны вследствие отказа их от встречи с врачом или запрета на нее, наложенного их родственниками, наконец, девятерых оказалось невозможным застать дома — в этой группе имелись, по-видимому, замаскированные отказы от сотрудничества.
4. ДОСТУПНОСТЬ ОБСЛЕДОВАННЫХ ПРИ ЛИЧНОЙ ВСТРЕЧЕ
Эти вариации представлены в табл.5. Здесь 0 означает лично не обследован, 1 — доступен, 2 — формален, уклончив, 3 — более или менее быстрый отказ от продолжения встречи. Сведения даны относительно лиц старше 17.
Женщины оказались более доступны психиатрическому обследованию молодым мужчиной: 86 % против 61,2 % мужчин. Всего к первой группе отнесено 76 % обследованных: в трех четвертях случаев мы встречали благожелательное отношение к визиту врача, к его целям и методам обследования. Характерно, что это сотрудничество, как правило, не преследовало каких-либо «корыстных» целей: люди не добивались лечения или обследования в институте, хотя оно предлагалось вначале в качестве своего рода «отступного» за причиняемое беспокойство. Напротив, насколько охотно описывали некоторые лица имеющиеся у них расстройства, настолько же не расположены они были затем обследоваться в клиниках: кажется, им более всего нужно было «выговориться». Это в особенности верно для неврозоподобной симптоматики — у части «невротиков» имелся, впрочем, опыт безуспешного обращения к врачам по поводу своих жалоб.
Таблица 5. Доступность обследованных при личной встрече
18—40
41—60
61— >
Всего М
Всего Ж
Ж
Ж
М
Ж
%
1
33
60
29
71
17
38
79
61,2
169
85,8
2
14
7
14
9
3
3
31
24,0
19
9,6
3
1
1
2
2
1
—
4
3,1
3
1,5
0
11
4
3
2
1
—
15
11,6
6
3,0
Всего
59
72
48
84
22
41
129
99,9
197
99,9
Психологически рассказ о своих психических особенностях и нервности был, как ни странно, лестным для обследуемых: как проявление интереса к их личности, часто — как следствие желания «поделиться», рассказать о своем внутреннем мире: эта потребность редко удовлетворяется в нашем житейском обиходе. Обследуемые отмечали, что никогда прежде не участвовали в таких собеседованиях — эта новизна часто помогала расспросу, но она же и создавала иногда специальные трудности: необходимо было доступным и успокоительным образом объяснить цели и задачи исследования.
5. ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ПРИНЯТОГО «ПОДВОРНОГО» ПРИНЦИПА ВЫБОРКИ
Из достоинств данного подхода следует назвать прежде всего то, что каждый член выборки обследовался в своей естественной нише и среде обитания, где легче всего выявлялись его индивидуальные особенности. Это вряд ли возможно в организованных коллективах, где преобладают групповые, социальные стереотипы поведения. Пребывание в семье позволяло врачу непосредственно, in situ, наблюдать такие важные личностные характеристики, как семейная субординация, взаимоотношения родственников, повседневное поведение человека в его естественном окружении. Многое можно было почерпнуть из квартирной обстановки, которая являлась как бы продолжением психического склада ее обитателей, распространением их индивидуальных черт на мир вещей вокруг: казарменная бедность и оголенность жилья или, напротив, «завалы» старого тряпья и хлама у больных с вялотекущей шизофренией; демонстративная экзотика, необычные броские предметы на стенах в квартирах у так называемых истериков; парадная чистота квартир «педантов порядка», «аккуратистов» и пр… Этот отпечаток личности на обстановке жилья известен врачам психиатрических диспансеров, психиатры стационаров знают его меньше — видимо, поэтому его нет в учебниках, которые обычно пишутся больничными специалистами.
Недостатком принятого метода является прежде всего неполнота профессиональных, учебных, служебных и пр. сведений об обследуемых: все они были получены с их собственных слов или со слов их родственников и, следовательно, могли быть и были пристрастны и малоинформативны. Это особенно существенно для лиц молодого возраста, у которых жизнь вне дома преобладает, так сказать, над жизнью семейной. Но мы даже не пытались запрашивать в связи с этим и в какой бы то ни было форме места учебы или работы наших подопечных: единственное, что представлялось нам совершенно невозможным и недопустимым — это та или иная форма сверки домашних данных с учебными или производственными. Насколько обследуемые были доступны в беседе и готовы отвечать на все вопросы, настолько же верно замыкались они в себе, «запирались» при малейшем упоминании о возможности наведения справок по месту работы или учебы кого-либо из членов семейства. Следует еще раз заметить, что наибольшая доверительность наблюдалась при первой встрече с врачом — при втором и последующих визитах люди часто «спохватывались» и делались осторожнее в высказываниях: боялись «вынести сор из избы», сообщить сведения, могущие их скомпрометировать. Даже чересчур долгое пребывание психиатра в доме начинало «действовать на нервы» его обитателям — поэтому мы отказались от осмотра целых подъездов: слишком примелькалась одинокая и, наверно, одиозная фигура обследователя во дворе первого дома.
В целом надо признать, что доступность членов выборки и их сотрудничество с врачом были вполне удовлетворительны и позволили закончить это обследование.
Клинический материал изложен, как мы говорили, в виде психиатрических историй болезни, жизнеописаний и более кратких, «эскизных», портретов и зарисовок; во всех случаях единицей наблюдения является индивидуум. Некоторые виды патологии целесообразней описывать гнездами: семьями в случае наследственной патологии (что мы отчасти и делали) и иными сообществами — при преимущественно социогенной патологии (что не входило в первоочередные задачи нашего исследования). Возможна и более мелкая единица счета, а именно — отдельные болезни и патологические состояния, которых у одного и того же лица может быть (и было) не одно, а несколько, но такое описание вне связи с личностью и биографией пациента в психиатрии вряд ли возможно: приходилось бы всякий раз обращаться заново к предыстории больного или психического «аномала». Поэтому мы неуклонно следовали биографическому принципу в представлении данных: описывали все перенесенные в течение жизни расстройства и, не повторяясь в последующем, при необходимости отсылали читателя к предыдущим разделам книги.
Жизнеописания сделаны как бы в двух вариантах — относительно полном и более кратком: читатель легко разберется в этом, знакомясь с текстом. С одной стороны, это связано с большим или меньшим объемом полученных в том или ином случае сведений, с другой — позволило разнообразить подачу материала и облегчить участь читателя, который вряд ли бы выдержал слишком большой объем всякий раз обстоятельной и подробной информации относительно большого числа лиц выборки. На болезнь полезно бывает смотреть как на микробиологический объект: меняя линзы и увеличения микроскопа, то приближаясь к ней, то от нее удаляясь (хотя мы допускаем, что иногда, в особенно лаконичных «набросках», недалеко ушли от беглых характеристик книги A. Leighton.)
6. СТАТИСТИЧЕСКАЯ ОБРАБОТКА МАТЕРИАЛА
Обработка эта, в силу малого объема выборки, была элементарной. В расчет частоты тех или иных расстройств шли текущие случаи, то есть констатируемые на момент обследования, плюс анамнестические, имевшие место в прошлом. Если состояние того или иного лица ухудшалось после обследования, то такие изменения отражались в жизнеописании, но в расчет частоты не шли. Счет был достаточно условен и ориентировочен — своего рода «прикидка» для будущих исследований. Распространение данных выборки на население производилось с помощью известной формулы:
где m — средняя ошибка показателя,
р — показатель (частота в выборке),
N — число наблюдений.
Бралась удвоенная ошибка — соответствующая 95 % вероятности того, что цифра распространенности того или иного состояния в населении лежит в пределах двойной ошибки показателя. Данные выборки распространялись на все население (N = 415), отдельно — на взрослую, старше 17 лет, его часть (N = 326) и на несовершеннолетних (N = 89).
Существенность различий между отдельными группами, в тех немногих случаях, когда она определялась, производилась по таблицам Боярского (р = 95,5 %).
