Ворота Расёмон. Как работает наша память
То, как мы храним воспоминания в своем мозге, и то, как мы воспроизводим их время от времени, является еще одним фактором, определяющим, как повлияют на нас детские несчастья.
Четверо братьев и сестер из одной семьи могут иметь четыре абсолютно разных представления о том, что произошло двадцать лет назад, когда мать с отцом развелись, перекраивая по-своему причины, по которым они чувствовали именно то, что чувствовали. Это как в фильме «Расёмон» Акиры Куросавы, где каждый герой по-разному видит одно и то же событие и, соответственно, делает разные выводы.
Джорджия говорит, что, когда они с сестрами обсуждают свое детство, они не могут прийти к единому мнению о том, каким на самом деле было их взросление. Джорджия считает, что ее сестры многое упускают, а им кажется, что Джорджия слишком преувеличивает негативные аспекты.
Разница в воспроизведении воспоминаний частично является генетической, частично объясняется разным опытом, который каждый ребенок получает в семье, и частично связана с тем, как мозг хранит долгосрочные воспоминания и как интерпретирует их.
Для выживания нашего вида способность мозга помнить страх была очень важна. В ходе эволюции нашим предкам пришлось запоминать, например, что определенные растения ядовиты. Скажем, волчья ягода – каждый раз при виде этой ягоды мозг до сих пор предостерегает: «Не ешь, иначе умрешь».
Когда мы переживаем острый непредсказуемый стресс, простое воспоминание о болезненном для нас событии может запустить повторное переживание боли, снова вызвать в нас приводящую в смятение реакцию. Мы не хотим вновь и вновь переживать этот стресс и в то же время никак не можем избавиться от воспоминаний.
Почему эти воспоминания так сильны?
Когда мы испытываем страх, любовь или ярость, специфичные гормоны кардинально меняют синапсы развивающегося мозга. Гормон норадреналин, предшественник адреналина, меняет пути формирования памяти. Запускается сложный биохимический процесс, в ходе которого мозг захватывает, кодирует и хранит травмирующие воспоминания, – нейроученые именуют его «консолидацией». Вот почему самые стойкие человеческие воспоминания – яркие автобиографичные кадры нашего детства – ассоциируются с эмоционально насыщенными событиями, во время которых мы испытывали сильный страх, тревогу, любовь, унижение или ярость.
Когда мы переживаем острый непредсказуемый стресс, простое воспоминание о болезненном для нас событии может запустить повторное переживание боли, снова вызвать в нас приводящую в смятение реакцию.
Большинство людей считают, что яркие воспоминания подобны клипам, которые можно проиграть заново, и принимают воспоминания за истинное и неизменное изображение прошлого. Однако на самом деле записанные мозгом воспоминания корректируются всю жизнь. Даже после того, как воспоминание закреплено – закодировано и сохранено в миндалевидном теле и гиппокампе, – оно не остаетсянеизменным. Через какое-то время мозг переписывает воспоминания на основании новой информации и опыта. Каждый раз, когда мы вспоминаем неприятный случай из детства, это конкретное воспоминание перезаписыватеся для дальнейшего хранения, и перезаписывается оно немного измененным.
Нейроученые называют этот процесс «реконсолидацией памяти», потому что наш мозг непрерывно обновляет и корректирует существующие воспоминания.
Мы переписываем некоторые детали на основании новых данных, стирая часть прежней информации. Но чувства, которые мы испытывали, когда впервые получили негативный опыт (не важно, в каком возрасте), мы прекрасно помним. Например, каждый раз, когда Гарриет вспоминает, как дед силой запихивал ее в ванну, она переживает те же чувства, что и в четыре года: уязвимость, беспомощность, гнев и стыд.
Когда мы ментально возвращаемся к травмирующему событию, мы всегда оказываемся в том возрасте, в каком переживали его. Не осознавая этого, мы принимаем множество жизненно важных решений на основании ключевых воспоминаний. Травмирующие события становятся семейной историей, мораль передается из поколения в поколение, оказывая влияние на динамику семейных отношений. Семьи могут даже распасться из-за расхождения во взглядах на то, что произошло десятилетия назад и кто виноват. Вы избегаете определенных ситуаций, потому что с вашими предками сто лет назад произошло что-то подобное и это оказало влияние на траекторию вашей общей жизни. Но ведь вы не были участником этих событий, и в какой-то степени воспоминания являются для всех нас мистификацией. Вы абсолютно уверены, что в тот судьбоносный день, когда мать сказала вам, что уходит от вашего отца, на ней были черные шпильки, – но на самом деле она была в босоножках на танкетке. Вы просто добавили эту деталь годы спустя на основании более поздней информации: когда она злилась и орала на вас, на ней действительно были черные шпильки. Вы просто переписали более раннее воспоминание, добавив к нему «черные шпильки»: еще один пласт к исходной памяти.
Наш мозг создает мир, который никто другой не может увидеть, потрогать или услышать. То есть, как иногда говорят последователи буддизма, «дороги к правде нет». Расширять границы воспоминаний не обязательно плохо. Но вы не тот, кем были вчера, поскольку вчерашние события изменили вас. И заодно изменили восприятие того, что произошло сорок лет назад.
Мы храним два вида воспоминаний: эксплицитные или имплицитные.
Эксплицитные воспоминания – это воспоминания специфических событий, подробностей, концепций и идей. Чем сильнее ощущение опасности или боли, тем больше нервных клеток возбуждается и связывается друг с другом, внося пережитый опыт в эксплицитную память.
Имплицитные воспоминания – эмоциональные ощущения, то, что мы чувствовали во время определенных событий; это наша инстинктивная реакция на что-то.
До определенного возраста дети слишком малы, чтобы запомнить эксплицитные детали случившегося, поэтому они обращаются к имплицитным воспоминаниям. Гарриет, например, недавно нашла свою детскую медицинскую карту, в которой указывалось, что она много раз попадала в больницу с обезвоживанием в первые два года своей жизни. Она не помнит этого, не помнит свое состояние, но теперь может объяснить, почему она жила с ощущением, что мать никогда заботилась о ее безопасности. Записанные на подкорку имплицитные воспоминания наслоились на эксплицитные воспоминаниями периода взросления.
В понимании негативного детского опыта точность в том, что на ком было надето или кто где стоял, гораздо менее важна, чем сам факт травмирующего события, запустившего острую стрессовую реакцию.
Кэт Херли было пять лет, когда она увидела свою мать лежащей на полу у отца в химчистке, и за свою жизнь она возвращалась к этой картинке тысячи раз. Даже если годы спустя она стала представлять на матери туфли другого цвета, она все равно знала, что случилось. Красные туфли или черные – от этого сцена не становилась менее правдивой.
Эмоционально интенсивные ранние воспоминания возбуждают нервные клетки и побуждают их к взаимодействию, и спустя какое-то время они начинают меняться. Воспоминания оказывают мощное влияние на нашу жизнь, и мы возвращаемся в прошлое, когда нам тридцать, сорок или даже шестьдесят пять.
Учитель буддизма Тич Нхат Ханн говорит: «Мы стремимся вернуться в прошлое. Сожаление и горе всегда тянут нас назад».
* * *
Есть ли выход? Вместо того чтобы застрять в калейдоскопе картин из прошлого, попробуйте проработать свой опыт таким образом, чтобы не подпитывать его свежими эмоциями. Негативные воспоминания заставляют нас быть начеку – мы всегда ожидаем: а вдруг произойдет нечто такое, что заставит нас ощутить себя так же, как в детстве? В этом есть определенная польза: сознательно и бессознательно мы ищем информацию для понимания того, почему такие ситуации представляют собой опасность. Однако это может оказаться настоящей проблемой, поскольку тревожный центр мозга, миндалевидное тело, работает гораздо быстрее, чем кора головного мозга. Миндалевидному телу необходимо двести миллисекунд, чтобы рассчитать на основании наших воспоминаний, нужно ли запускать систему «борьба или бегство», в то время как коре головного мозга требуется от трех до пяти секунд для принятия более взвешенных решений. Это значит, что наши воспоминания могут вызвать у нас рефлекторную реакцию раньше, чем мы успеем подумать. Если ваша начальница пользуется такой же парфюмерией, что и ваша самовлюбленная мать, откровенно пренебрегавшая вашим воспитанием, или если она носит высокие каблуки, цокающие по паркету, как каблуки вашей матери, или ее замечания напоминают вам пассивно-агрессивную критику вашей матери, ваш мозг почувствует опасность, включит систему «борьба или бегство», и у вас неизбежно возникнут проблемы на работе.
По большому счету, наш мозг озадачен сверх меры поиском подтверждения того, что мир – опасное место, так же как и люди, в нем проживающие. Мы начинаем слишком уж обобщать пугающие воспоминания, что приводит к хронической тревожности, а в результате – к разрушению установок на благополучие.
Когда прошлое затягивает вас вновь и вновь, а вы не предпринимаете мер, чтобы остановить это, избавиться от последствий детских травм будет трудно.
Решающим шагом к исцелению является изучение негативного опыта, его вербализация в целях лучшего понимания и проработки прошлого.
Решающим шагом к исцелению является изучение негативного опыта, его вербализация в целях лучшего понимания и проработки прошлого. Хорошей новостью является то, что исследователи используют реконсолидацию воспоминаний, чтобы избавить человека от их влияния. Самыми мудрыми в этом отношении оказались столетние старики из Гарварда: они оплакали свои потери и продолжили жить.
Между тем, как мы увидим в следующей главе, среди многих факторов, влияющих на то, как негативный детский опыт воздействует на тело и мозг, самым важным, пожалуй, является пол при рождении.
