Нейробиология любви
Когда возникает связь «ребенок – родитель»? Понятно, что с рождения, но на самом деле она возникает, когда ребенок чувствует себя в безопасности.
Младенец хочет есть, ему некомфортно в грязном подгузнике, он чем-то испуган – как только он понимает, что рядом есть небезразличный человек, который поможет удовлетворить все потребности, – связь налажена. Эпизод за эпизодом она крепнет и становится устойчивой. Как следствие, младенец плачет все реже, а в итоге научается успокаиваться самостоятельно.
Участки мозга, дающие ребенку осознание себя и своей значимости, регулирующие его поведение, развиваются в ходе удовлетворения потребностей. Таким образом, тесная устойчивая связь «ребенок – родитель» абсолютно необходима для здоровых отношений.
Младенец улыбается – мама воркует, малыш гулит – мама улыбается. Этот миг тесной взаимосвязи – его видят, его понимают, ему рады – кодируется в мозге младенца, определяя его дальнейшую жизнь.
Если базовые потребности младенца в безопасности и защите не удовлетворяются, он вырастает, понятия не имея, что такое получить искреннее утешение или как самому успокоиться, когда придется столкнуться с неизбежными жизненными неурядицами.
Большинство психологов соглашаются, что ребенку жизненно необходимо выработать устойчивую связь как минимум с одним из родителей, чтобы эффективно регулировать свои эмоции и научиться устанавливать здоровые связи в будущем.
Те, кто недополучил от родителей своей порции любви, часто не могут понять, почему другие люди не так охотно сближаются с ними, как им хотелось бы. Уже знакомая вам Кэт Херли говорит:
– У меня никогда не было продолжительных отношений, ни в двадцать лет, ни в тридцать с небольшим, и я всегда думала, что проблема в другом человеке. Только теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что у меня была слишком обостренная реакция, и я просто отпугивала своих кавалеров.
Кэт признается, что она с нетерпением чего-то ждала, требовала подбадриваний и становилась саркастичной, если партнер не предоставлял ей «достаточно эмоциональных поглаживаний». В то же время Кэт не могла выдержать слишком близких отношений, она нуждалась в дистанции.
– Если кто-то приближался ко мне ментально, вся грусть, все страхи моих юных лет начинала вылезать наружу. И я, защищаясь, критиковала, обвиняла, контролировала, напористо приводила аргументы… То есть делала все для того, чтобы разорвать тонкие ниточки, связывавшие нас.
Как только партнеры Кэт «взрывались» в ответ, это укрепляло ее в мысли, что ее никто не любит – не может любить.
Что касается Джона, психологи тоже видят в его ситуации огромную потребность в близости, а также то, что он эту потребность саботирует. И происходит это из-за его неустойчивой связи с отцом в детстве.
* * *
Устойчивость или неустойчивость ваших связей с родителями также влияет на то, какими родителями будете вы сами.
В Институте детского развития при Университете штата Миннесота исследователи наблюдали семьдесят три ребенка с рождения до совершеннолетия. Подростки и молодые люди, лишенные в детстве родительской любви, вели себя совсем иначе в отношениях с противоположным полом, чем те, у которых были добросердечные, всегда готовые поддержать родители. У молодых людей, чья связь с родителями в детстве была некрепкой, было больше проблем в управлении негативными эмоциями, и они хуже восстанавливались после конфликта со своими партнерами. И наоборот, дети любящих, уравновешенных родителей гораздо лучше переносили конфликты. Они могли взять под контроль свой страх или злость, не допуская, чтобы эти чувства захлестнули их, и затем двигались дальше.
Неудивительно, что те, у кого была тесная связь с родителями, были гораздо счастливее.
В аналогичном долгосрочном исследовании ученые отследили три поколения семьи из Орегоны. Добросердечные родители, вовлеченные в занятия своих детей, положительно влияли не только на их успех в жизни, но и на то, насколько умелыми родителями те становились со временем. Положительные традиции воспитания и способность гасить острые реакции в семейной жизни передавались следующему поколению: детям и даже внукам.
В еще одном исследовании около тысячи мужчин и женщин в возрасте от двадцати пяти до семидесяти четырех лет заявили, что в детстве их отношения с матерями были лучше, чем с отцами, – и особенно это касалось мальчиков. Почему – неизвестно, вероятно, есть некая правда в том, что отцы жестче обращаются со своим сыновьями. Мужчины, у которых были хорошие отношения с отцами в детстве, не так эмоционально реагировали на повседневные стрессовые события, как мужчины, кому не так в этом отношении повезло.
В исследовании продолжительностью двадцать пять лет ученые наблюдали мальчиков (потом уже мужчин) с девяти до тридцати трех лет. К окончанию исследования у многих появились собственные семьи. Мужчины, чьи отцы равнодушно относились к воспитанию или же были жестоки к своим сыновьям, сами были предсказуемо плохими родителями. Если в детстве их отцы вели себя враждебно, угрожающе или, как я уже сказала, равнодушно, если они не принимали активного участия в жизни сыновей, то мальчики еще в детском возрасте испытывали серьезные проблемы в общении. У них были сложности в отношениях с учителями и сверстниками, они не шли на контакт. У них было меньше позитивных связей со всеми, и в результате они часто попадали в дурные компании таких же изгоев, как и они. Потом, когда у них появились собственные семьи, они не могли стать эффективными родителями, и их дети вели себя хуже других детей.
Дурное воспитание, или отсутствие воспитания, или неправильные акценты в воспитании ведут к нестабильным любовным отношениям во взрослой жизни, как это произошло с Джоном. Если ребенок находится вне позитивного влияния в лице родителей, он априори не может нормально взаимодействовать с людьми, не может быть счастливым, уравновешенным и успешным.
Истории, подобные истории Джона, понятны. Но абсолютно новым в нашем понимании того, как наследуется семейная дисфункция, является теория, что негативный детский опыт вызывает биологические изменения в мозге детей и именно эти изменения делают их менее способными стать нормальными партнерами и хорошими родителями во взрослой жизни.
Семейная дисфункция и семейные утраты становятся нейробиологическим наследием.
Это подобно цепной реакции: если наши родители остро на все реагировали, то и у нас больше шансов остро реагировать на, казалось бы, пустяшные проступки. Мы можем легко стать несправедливыми родителями по инерции, мы можем легко нанести психологический шрам своим детям, а они – своим.
Подтверждение этому можно найти в популярных фильмах, романах и пьесах. Например, многие произведения Ибсена и Чехова показывают, что травмирующие отношения в детстве ведут к травмирующим отношениям во взрослой жизни. Мы признаем тот факт, что хронический непредсказуемый стресс в детстве способен изменить нас, и это делает истории и судьбы вымышленных персонажей такими убедительными.
* * *
Когда мы вырастаем, не сформировав надежную связь, мы не будем иметь способность любить. Как пишет исследователь семейных связей Луи Козолино, выживают не самые приспособленные, выживают те, кто рос в абсолютной родительской любви: «Кого больше лелеяли, баловали в детстве, у того больше шансов выжить».
Взрослые люди с проблемными отношениями, меняя партнеров, продолжают допускать одни и те же ошибки. Их мотивация основана не только на эмоциях, но и на биологии.
Как правило, взрослые люди с проблемными отношениями, меняя партнеров, продолжают допускать одни и те же ошибки. Их мотивация основана не только на эмоциях, но и на биологии. Женщина, которая устраивает скандал по любому поводу и первому, и второму, и третьему мужу; мужчина, который не может прекратить контролировать свою жену, – их мозг просто не получил дозы любви, необходимой для обеспечения жизненно важных нервных соединений, обеспечивающих надежную любовную связь. Они вновь и вновь расшибают лбы о те же грабли (о тот же дефицит любви) на уровне нейробиологии.
Но к счастью, мы можем все исправить. Мы можем восстановить нейробиологические связи, прервавшиеся в далеком детстве, чтобы наконец насладиться гармоничными, несущими радость отношениями.
