Смертельная опасность в ваших волосах
Публика с энтузиазмом приветствовала появление этого чудесного нового материала, однако к 1890-м годам врачи и пресса начали выносить грозные предупреждения о «смертельной опасности в ваших волосах»[546]. В журнале The Lancet был описан чудовищный несчастный случай, произошедший по вине «варварского обычая» носить гребни для волос: женщина упала с лестницы и «насадила» свою голову на зубцы гребня, «которые проникли и сломались внутри ее черепной коробки»[547]. Все же более распространенной причиной для беспокойства оказывались пожары, как и в случае с горючей байкой. В 1888 году Леон Фоше, главный французский разработчик порошков и селитры, применявшихся во взрывчатке, фейерверках и изготовлении пороха, изучил случай молодой француженки, «мадемуазель Т.», гребень которой воспламенился после того, как она провела час, склонившись над горящими углями нагревателя для утюга ее матери[548]. Девушка выжила, но на коже головы у нее навсегда остался обширный белый шрам. Фоше хотел предупредить публику об опасности этих «парижских штучек», но пришел к выводу, что целлулоид был не столь опасен, как это преподносили газеты. В 1892 году в лаборатории журнала The Lancet (Великобритания) провели систематические испытания целлулоида. Испытатели заключили, что коробочка для игральных костей из материала, имитирующего слоновую кость, заколка для волос из материала, имитирующего черепаший панцирь, а также игрушечный прыгучий мячик были «крайне огнеопасными»[549]. Целлулоид становился мягким и податливым при температуре 80-90 °C, это свойство позволяло мастерам легко придавать ему любую форму. Однако при температуре кипения (100 °C) заколка, находившаяся в 15 см от источника огня, «быстро сгорела дотла» всего за четыре минуты. Авторы эксперимента предупреждали, что «общее использование целлулоида не вполне безопасно». В 1898 году даже популярная газета The Girl’s Own Paper, ориентированная на подростков, предлагала девочкам самостоятельно провести научные опыты в домашних условиях: поместить гребень в камин и поджечь. Автор статьи с сожалением восклицал: «Как жаль, что они и вправду настолько красивы, что нельзя устоять перед искушением их купить»[550].
По мере того как целлулоид набирал популярность, рынок наводнили более дешевые и менее химически устойчивые соединения, что привело к большему количеству пожаров. В 1902 году вышла статья Александра Огстона, королевского профессора хирургии Абердинского университета, в которой он заявил, что «ожоги, вызванные целлулоидом, никак нельзя назвать редким явлением»[551]. Для возгорания не требовалось искры или открытого огня: достаточно было просто склониться над раскаленными докрасна углями, чтобы загорелись гребни и волосы. Огстон собрал «вещественные» доказательства у врача, который лечил шотландскую женщину, получившую тяжелые ожоги третьей степени. Потребовалось несколько месяцев, чтобы их залечить, и она навсегда потеряла четверть своих волос. Огстон отправил образцы ее гребня и сходного с ним гребня своей родственницы в химическую лабораторию для анализа. Один из фрагментов воспламенился при 128 °C (264° по шкале Фаренгейта): до такой температуры предметы могут нагреться, находясь в паре метров от камина. Огстон предположил, что дешевые разновидности целлулоида могли воспламеняться и при более низких температурах, и продолжил эксперимент. Когда фрагмент гребня, принадлежавшего пострадавшей, соприкоснулся со стальной шляпной булавкой (что, собственно, и произошло с пострадавшей женщиной), металл накопил тепло, и целлулоид загорелся уже при 93 °C. Когда же ученый обернул другой фрагмент в пучок темных волос, тем самым воспроизводя реальные условия ношения гребня, он загорелся всего лишь при 82 °C (180° по шкале Фаренгейта), а пучок светлых детских волос снизил температуру возгорания до 75 °C (167° по шкале Фаренгейта). При таких же температурах высококачественный целлулоид становился мягким, но не загорался. Профессор заключил, что «целлулоидные изделия неизвестного состава, обладающие опасным свойством самовозгораться, продаются повсеместно и находят постоянное применение». Он полагал, что целлулоид следует маркировать словом «горючий», причем так, чтобы потребителю маркировка бросалась в глаза, и выражал надежду, что вскоре будут разработаны и запатентованы огнестойкие виды этого материала[552]. Впрочем, несмотря на то что через несколько месяцев после публикации статьи Огстона этот вопрос обсуждался в палате лордов, один из членов кабинета министров не хотел вводить законы, которые ограничивали бы продажу целлулоида. Благотворительная организация Армия спасения печатала в своей газете, The War Cry, объявления, предупреждавшие общественность об опасности: на одном из них изображено, как в руках женщины гребень загорается от пламени свечи (ил. 2).
2. Гребень загорается от пламени свечи. Иллюстрация из газеты The War Cry. 1912. Центр международного наследия Армии спасения, Лондон
Производство целлулоида никак не регулировалось вплоть до начала 1920-х годов, и даже тогда единственным ограничением был запрет на складирование больших запасов материала[553]. Чтобы успокоить страхи покупателей, изготовители гребней из рогов все чаще помечали свой товар штампом «сделано из рога», чтобы отличить их от целлулоида, и, как в случае с байкой, вскоре в продаже появился «негорючий целлулоид»[554]. Со временем опыты показали, что эти маленькие симпатичные предметы вовсе не были безобидными. В 1920-е годы ученые доказали, что при горении 5 граммов целлулоида – примерное количество материала, содержащееся в гребне средней величины, – токсичные газы образуются в количестве, летальном для взрослого человека[555].
Хотя случаи ожогов и бытовых пожаров были многочисленны, пожары в магазинах, целлулоидных «мастерских» или на фабриках, где складировали килограммы необработанного сырья или готовых целлулоидных изделий, уносили гораздо больше жизней[556]. Рабочие фабрик по производству целлулоида и ксилонита в Европе и Северной Америке гибли сотнями, однако, несмотря на растущее число жертв, британское правительство не спешило официально вносить эти вещества в разряд взрывчатых[557]. На некоторых фабриках вводились индивидуальные меры безопасности. Гарри Гринсток, работавший на компанию British Xylonite, вспоминал, что курение на рабочем месте «расценивалось как преступление. Оно означало немедленное увольнение для каждого, кто имел при себе трубку или спичку. Досмотры проводились регулярно, обыскивали все карманы. Прощупывали даже подкладку»[558]. Это могло казаться чрезвычайной мерой, но многие смертельные случаи, в том числе взрыв на фабрике Моррисона по производству гребней, были вызваны неосторожным обращением с сигаретами и спичками.
Парикмахерские, цирюльни и ювелирные магазины тоже представляли собой зону риска. В их новых широких стеклянных витринах, часть которых украшали зеркала, фокусировавшие солнечные лучи, были разложены гребни и расчески, и в летний зной они сами собой воспламенялись[559]. Пожары на предприятиях слишком многочисленны, чтобы перечислять их все, но за трагедией на фабрике Моррисона в Америке всего через месяц последовал крупнейший пожар в универмаге в Великобритании. Во время предрождественской гонки за покупками в Лондоне загорелся торговый дом Arding & Hobbs, предприятие, насчитывавшее пятьдесят отделов и шестьсот сотрудников (ил. 3). Продававшиеся в нем бесчисленные целлулоидные изделия испепелили его дотла, а также разрушили еще сорок магазинов и жилых домов по соседству. Возгорание произошло, когда продавец попытался достать гребень с украшенной к Рождеству витрины, заполненной целлулоидными изделиям и «снегом» из хлопковой ваты, и опрокинул зонтик на электрическую лампу. Лампа разбилась, произошло короткое замыкание, и витрина загорелась. Универмаг Arding & Hobbs «погрузился во тьму», женщины с детьми с криками выбегали из здания, и «через десять минут магазины раскалились как печь»[560]. Работники торговых залов героически выводили покупателей из горящего здания, и не всем сотрудникам удалось выжить. Девять человек погибли, как описывали очевидцы, в гигантском, «похожем на водопад Ниагара пламени». В их числе был повар, который, спасая жизни своих коллег-женщин, «потонул в огненном вихре». Несколько человек в панике выпрыгнули из окон мимо сеток, расставленных пожарными. Пламя бушевало настолько неистово, что чудовищно обгоревшее тело одного из сотрудников универмага опознали «лишь по обрывку рубашки и характерной запонке для воротника»[561].
3. Руины универмага Arding & Hobbs в Лондоне после пожара, причиной которого стал целлулоидный гребень, загоревшийся от разбившейся электрической лампы. Декабрь 1909. Газета Illustrated London News
