Из мифа в реальность: от отравленных плащей к токсичной косметике
Яд – одна из самых давних, но наименее изученных угроз, исходящих от одежды. В течение многих веков в производстве ткани и косметики применяли токсичные химические вещества, которые по-прежнему продолжают использовать в модной индустрии. В прошлом страх перед ядовитой тканью был так силен, что миф об отравленных одеждах существовал во многих культурах и был актуален на протяжении многих исторических периодов[39]. Когда мы проглатываем или вдыхаем яд, его действие наступает очень быстро. Отравленная одежда – более коварное орудие убийства. Поскольку ткань соприкасается с кожей, поры поглощают токсины медленно, однако смерть все равно неминуема. К тому же как древние, так и современные культуры не отличали химические отравления от эпидемических заболеваний, передаваемых через зараженную одежду. До появления в XIX веке научной токсикологии и криминологии было трудно отличить подлинные истории об отравлениях от вымышленных. В эпоху Возрождения считалось, что болезнь – это миазмы. Иными словами, она передается через дурной воздух и запахи, и, например, густо надушенные перчатки могут защитить своего владельца от эпидемии. Однако перчатки можно пропитать не только духами, но и ядом: королеву Екатерину Медичи (1519-1589) обвинили в использовании отравленных перчаток в качестве орудия убийства[40]. В христианской Византии, южной и центральной Азии, в Африке южнее Сахары существовали церемониальные традиции с участием khil’at – халата, почетного одеяния, что делало его потенциальным орудием политического убийства[41]. Получатель такого роскошного дара обязан был тут же его надеть, что ставило его перед нелегким выбором: он мог «отказаться от, вероятно, отравленного одеяния и тем самым проявить непокорность или… надеть мантию и, вполне вероятно, умереть»[42].
Среди мифов, в которых фигурирует отравленная одежда, самым знаменитым можно назвать созданный древними греками миф об отравленном плаще Несса (ил. 3). Жену героя Геракла Деяниру похитил кентавр Несс. Вместо того чтобы сразиться с кентавром по-мужски в открытом бою, Геракл пускает в спину скрывающегося бегством врага стрелы, отравленные змеиным ядом. Умирающий кентавр убеждает Деяниру собрать его отравленную кровь, пообещав, что она имеет свойства любовного зелья[43]. Когда Геракл охладел к Деянире, она втайне пропитала ядом прекрасный новый плащ. Слуга Лихас отнес его Гераклу, и тот надел плащ, чтобы принести жертву богам. Жар жертвенного костра активировал действие яда, сжигая героя заживо. В трагедии Софокла «Трахинянки» сын Геракла описывает действие, оказанное «смертоносным одеянием» на его отца:
Геракл не может снять плащ, разъедающий его кожу подобно кислоте[45]. Хотя, строго говоря, Геракла отравила жена, в действительности путь яда к жертве оказался весьма запутанным. Несколько глав этой книги посвящены тому, как миф об отравленной одежде во всей его сложности был вновь разыгран в современном мире. Викторианцы страдали от совсем иных ядов, чем древний герой, однако многие едкие вещества, входившие в состав одежды, тоже начинали действовать при нагревании или контакте с потом человека. Они причиняли вред изобретавшим их химикам, производившим их красильщикам, швеям, которые шили из ядовитых тканей одежду, и, наконец, конечным потребителям, что подтвердил бы Геракл, будь он нашим современником. Миф о Нессе откликнулся эхом в последующих поколениях. Редакция медицинского журнала The Lancet с удивлением обнаружила, что люди не верили заметкам об отравлениях, причиной которых были носки и нижнее белье: «Возможно, они считали, что описанные случаи имели те же основания, что и классическая история об отравленной тунике, подаренной Гераклу Деянирой». А один из французских врачей писал, что миф о яде стал наукой о ядах, «будто плащ Несса из мифа стал реальностью»[46].
3. Ханс Зебальд Бехам. Лихас приносит плащ Несса Гераклу. 1542-1548. Изображение любезно предоставлено Рейксмузеумом, Амстердам
4. Слева: реклама крема «Цветение юности» косметической компании Лэйрда, 1863. Изображение любезно предоставлено Библиотекой Конгресса США. Справа: девятнадцатилетняя девушка с параличом лучевого нерва, вызванным кремом «Цветение юности» косметической компании Лэйрда, 1869. Из статьи: Sayre L. Three Cases of Lead Palsy from the Use of A Cosmetic Called: «Laird’s Bloom of Youth» // Transactions of the American Medical Association. 1869. Vol. 20. P. 568. Иллюстрация любезно предоставлена архивом Американской медицинской ассоциации © Американская медицинская ассоциация
Мы до сих пор используем яды, чтобы сделать себя более красивыми. Ботокс, производный от ботулического токсина, сильнейшего органического яда из известных науке, растворяют и вводят в кожу лица, чтобы убить нервные окончания и разгладить морщины, – это общепринятая косметологическая практика, часть индустрии красоты. Можно было бы подумать, что свинец в косметике елизаветинских времен остался в далеком прошлом, но, несмотря на постоянно сменяющиеся тренды в макияже, он по сей день является частым ингредиентом наших губных помад.
В эпоху Возрождения королева Елизавета I отбеливала лицо с помощью плотной свинцовой пасты, известной как «венецианские белила». Свинец веками использовали в изготовлении косметики, потому что он делал цвета ровными и матовыми и помогал достичь желаемой белизны лица, означавшей одновременно свободу от тяжелого физического труда и расовую чистоту. Когда в Викторианскую эпоху медицинская наука, наконец, стала идти в ногу с косметическими процедурами, ее свидетельства изобличили одного нью-йоркского производителя новой «фирменной» косметики. В 1869 году один из основателей Американской медицинской ассоциации, доктор Льюис Сейр, лечил трех молодых пациенток, пользовавшихся кремом «Цветение юности» косметической компании Лэйрда (Laird’s Bloom of Youth), от разновидности истощения, которое он назвал свинцовым параличом (ил. 4). Рекламные объявления гласили, что крем смягчал грубую кожу, очищал ее от загара и веснушек и улучшал цвет лица. В действительности он искалечил трех женщин, использовавших примерно по баночке в месяц в течение двух или трех лет. У всех трех женщин парализовало руки, а у одной из них, еще слишком молодой, чтобы нуждаться в «Цветении юности» (ей исполнился всего 21 год), руки «были истощены до скелета»[47]. Фотография рекламной листовки и иллюстрация из медицинского журнала демонстрируют разительный контраст между активностью молодой женщины, стремящейся усовершенствовать красоту, и обездвиженностью, вызванной параличом. Женщина на рекламной картинке осторожно держит в руках флакон с этикеткой «Жидкий жемчуг» (Liquid Pearl) и наносит крем на кожу, в то время как безликая пациентка изображена с искривленными, бессильными руками. Эта патология, ныне известная как «свисающая кисть», или паралич лучевого нерва, может быть вызвана отравлением свинцом. Девятнадцатилетняя девушка, изображенная на иллюстрации из медицинского журнала, не могла «самостоятельно принимать пищу, расчесывать волосы, взять булавку, застегнуть себе платье и вообще совершать какие-либо движения кистями рук»[48]. После нескольких месяцев химической и электротерапии, использования протезных устройств для рук все три женщины, к счастью, излечились. Компания Лэйрда продолжала торговать этим кремом еще несколько десятилетий и, судя по рекламным объявлениям 1880-х годов, убеждала покупателей в том, что средство прошло проверку Департамента здравоохранения США и «объявлено полностью свободным от материалов, вредящих здоровью и коже».
Другая крайне популярная марка американской пудры для лица, «Лебяжий пух» фирмы Тетлоу (Tetlow’s Swan Down), появилась в 1875 году и продавалась с надписью на упаковке «безвредно» (ил. 5 во вклейке). Британский иммигрант Генри Тетлоу основал в Филадельфии очень успешную парфюмерно-косметическую компанию. Успех его торговой марки основывался на том, что Тетлоу якобы открыл дешевый отбеливающий порошок оксида цинка. Ингредиент, который сегодня входит в состав солнцезащитных средств, должен был заменить токсичные вещества, использовавшиеся в прежних косметических средствах. Теперь даже женщины с весьма скромным бюджетом могли позволить себе румяна и пудру, и на них Тетлоу нажил свое состояние[49]. Внутри коробочки с пудрой на вкладке из тонкой папиросной бумаги изображен лебедь, скользящий по водной глади, и написан несколько зловещий рекламный слоган: «Другие пудры для лица приходят и уходят, / Но „Лебяжий пух“ останется с Вами навечно». Я приобрела эту непочатую коробочку в антикварном магазине и отнесла в лабораторию при университете Райерсона для анализа. Результаты были неутешительными: пудра действительно содержала цинк, но также в ее составе оказалось значительное количество свинца[50]. Рекламная кампания Тетлоу была обманчивой: «Лебяжий пух» сулил мягкую белую кожу, но нанесение пудры влекло за собой попадание свинцовой пыли в легкие вместе с дыханием. Затем пыль проникала в кровоток, накапливалась в организме и оставалась «навечно» не только на лице, но и в костях и зубах своего искусственно выбеленного покупателя.
Это были примеры токсичной косметики, взятые из истории. Однако содержание свинца в пигментах до сих пор остается проблемой в косметологии. Поскольку с юридической точки зрения он считается загрязняющим веществом, а не ингредиентом, содержание свинца никогда не указывают на этикетках губных помад[51]. Мы случайно съедаем частички помады с губ, кроме того, кожа на губах очень тонкая, что позволяет токсинам быстро проникать в наш организм[52]. Не существует допустимой нормы для свинца, поскольку любой уровень его содержания токсичен. Тем не менее Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA), регулирующее безопасность косметических средств в Соединенных Штатах, признало, что для опасений нет оснований, если губная помада наносится местно, «по прямому назначению»[53]. Проведенное FDA в 2011 году исследование показало, что свинец содержат все 400 наименований протестированных помад. В июне 2013 года я отправилась в магазины Торонто на поиски помад с самым высоким содержанием свинца из списка FDA и нашла две из первой семерки: L’Oreal’s Colour Riche Volcanic No. 410 и Tickled Pink No. 165. Я прочла отчет FDA и поэтому никогда не стала бы наносить эти помады на свои губы, тем не менее могу понять их привлекательность. Помада Volcanic продается в блестящем золотистом тюбике, имеет сладкий аромат и, возможно, дает насыщенный, ровный, яркий оттенок оранжевого, который был в моде и даже в ее авангарде на показах Prada, Marni и Marc by Marc Jacobs осенью 2010 года[54]. Я вновь протестировала эти две губные помады и выяснила, что в новом выпуске оттенка Volcanic количество свинца снижено с 7 до всего 1 частицы на миллион, но Tickled Pink содержит то же количество свинца, что и три года назад[55]. До сих пор остается не ясным, какое именно количество губной помады попадает в наш организм и какой вред ее компоненты могут или не могут нам нанести, но я все же осуждаю отсутствие нормативов, из-за чего свинец не указывают в составе косметики. Мы по неосведомленности продолжаем пользоваться такими оттенками помад, как Volcanic и Tickled Pink, ведь они так благоухают, так манят своей гламурностью и лидируют на рынке благодаря хорошей рекламе. Я хочу обратить внимание читателей на то, что в действительности косметическая индустрия не так далеко ушла от «Лебяжьего пуха» Тетлоу и «Цветения юности» Лэйрда, как нам бы того хотелось. Необходимо учитывать, что эти угрозы здоровью гендерно обусловлены. Во многих странах национальное законодательство в сферах здравоохранения и безопасности труда, как правило, различает менее строго регулируемые продукты «для красоты» (в основном женской) и продукты, предназначенные для «личной гигиены». К первым относится декоративная косметика и краска для волос, а ко вторым – шампуни и дезодоранты. Однако многие женщины вынуждены наносить макияж для работы – таковы предъявляемые им социальные и профессиональные требования. Безусловно, в индустрии моды произошли грандиозные исторические изменения, однако необходимо более тщательно исследовать с социальной и научной точек зрения опасности, которые несет мода для ее создателей и потребителей в современную эпоху.
