Глава 2. Пять правил контакта
Если бы я только знал
Я, молодой офицер, приехал в отпуск из центра подготовки морской пехоты в Куантико. Тогда пытался отрабатывать вербовку — закадрить девчонку — и в местном торгово-развлекательном центре старался выглядеть крутым и просоленным морским волком.
Появился объект: высокая, хорошо одетая, стройная, похоже, самая сексуальная девчонка в этом центре! Мой вербовочный радар сошел с ума.
Я был одинок. Мучительно. У меня не складывались отношения с женщинами. И вскоре я понял почему.
Моя задача в тот момент была проста и совпадала с девизом морпехов, в котором решительность ставится выше раздумий: видишь высоту — возьми ее!
Моя задача: найди женщину — заполучи женщину.
Мое главное правило установления контакта — свести все действия к примитивной демонстрации своего «я». Тогда я называл это обаянием.
Теперь я знаю, что и понимание задачи было неверным, и правило установления контакта — ошибочным. Задача — достичь конечную цель, найти женщину, которую я буду любить. А главное правило — сосредоточить все внимание на ее совершенствах, а не на моих.
Но я был уверен в своей задаче, как, вероятно, и вы в своей, которая, подозреваю, заключается в достижении успеха во всех аспектах жизни. Но если ваше понимание успеха совпадает с общепринятым и включает завоевание уважения и симпатии других, достижение власти, влияния и сопутствующего им достатка, вы еще не поставили конечной цели.
Материальные, внешние цели часто воспринимаются как конечные — особенно если это лишь несбыточные мечты, — но в какой-то момент оказывается, что это не так. Увы, мы часто не осознаём этого, пока не реализуем свои материальные цели и не поймем, что все еще стараемся добиться большего. К счастью, наша книга убережет вас от этого.
Конечные цели, достижение которых приносит удовлетворение, почти всегда включают приобретение неких внутренних качеств: например, непоколебимого оптимизма, полной уверенности в себе, величайшего душевного спокойствия, глубокого чувства защищенности, высокой самооценки и настоящей любви.
Если вы обладаете этими качествами, вам, по большому счету, ничего не нужно от людей. Наоборот, вы им нужны.
Достичь таких целей, безусловно, трудно, но, добившись их, вы можете быть уверены, что это навсегда.
Выполнение таких грандиозных задач требует соблюдения одного трудного правила установления контакта: последовательно идти к своей цели, помогая другим в достижении их целей. Это непросто, но для обретения полной самостоятельности и достойного места в жизни лучше ничего нет.
Если вы до сих пор преследуете неправильные цели и руководствуетесь ошибочными правилами, видимо, вам приходится ходить по ниточке между блестящим успехом и сокрушительным провалом и часто смирять свою гордыню.
Те, кто считает себя крутым, упав, часто начинают винить других, судьбу, призывать на помощь все свое упорство, хвататься за прежние стратегии и сосредоточиваются на том, чтобы продержаться хоть еще один день. На самом деле люди сами провоцируют неприятные ситуации и продолжают терпеть неудачи, пока не изменят себя.
В этом и крылась моя проблема, и, может, ваша тоже.
Именно в этом состояла моя ошибка в тот день, когда я болтался по торговому центру. Действуя напористо и энергично, я сконцентрировал все внимание на женщине и начал сближение. Дружелюбная улыбка? Есть, сэр! Спину прямо, вытянувшись по струнке? Вас понял! Эго в полной боеготовности? Так точно! План принят!
«Эй, морпех! — вскричал мой инструктор, мое альтер эго. — Это глупое самолюбование, а никакой не план! Это игра, и ты наверняка проиграешь!»
Я не позволил этим мыслям отвлечь себя, будучи полностью поглощен самым интересным предметом на свете — «правдивой историей о себе».
Женщина не отвечала взаимностью! Брови нахмурены! Губы сжаты! Руки скрещены! Я призвал на помощь дополнительные силы: я, я, Я-Я-Я!
Она будто впала в кому. Экстренная ситуация! Я ее потерял.
Бедное дитя! Она не выдержала испытания правдой.
Я торжественно отвел ее к ее последнему пристанищу — в ресторанный дворик — и решил произвести рекогносцировку на местности.
Впереди прямо по курсу моя одноклассница из средней школы!
Я заговорил с ней и выяснил, что сегодня у нее намечается вечеринка, где будут некоторые наши одноклассники. Причем в основном женского пола!
В тот вечер после кружки пива я приступил к наблюдениям. Обстановка сложная: слишком много гражданских, не привыкших к крайним мерам. Я проявил интерес к еще одной девушке, но и она зачахла под моим напором.
Я вернулся в режим наблюдения. Ким! Она потрясающая, нас влекла друг к другу с пятого класса сила, более мощная, чем наши чувства: алфавит, благодаря которому нас посадили за соседние парты.
Мы никогда не были парой, главным образом потому, что она — как ни прискорбно — умнее меня. Я пожертвовал учебой ради футбола и прыжков с шестом.
Но моя слава поблекла, когда я разодрал коленку во время соревнований по легкой атлетике. Успех в прыжках с шестом по большей части зависит от системы, а не силы, но я придерживался собственной тактики: атаковать планку на максимальной скорости, стиснуть зубы и… А дальше: вижу планку — беру планку! Обычно я бежал по дорожке, втыкал шест в ящик для упора, и очень часто он выскакивал из моих рук и летел над полем, как копье из ада. Когда тренер видел, что я разбегаюсь, он пригибался и закрывал голову руками.
Даже когда я брал высоту, я не понимал, как мне это удавалось.
Мы с Ким начали вспоминать школу и прыжки с шестом, и я как можно точнее придерживался «правдивой истории о себе», но в этот раз все было иначе. Она внимательно слушала.
Мои собеседники часто давали мне возможность поговорить, но, как только я делал паузу, они сразу начинали рассказывать свою историю, и я понимал, что они меня не слушали. Когда же я прерывал рассказ в обществе Ким, она задавала вопросы — о том, что я говорил.
У меня возникло ощущение, что мне не нужно особо напрягаться. Эта странность, однако, казалась естественной, будто я получил ответ на вопрос, который даже не задавал.
Я сменил тему: теперь мы говорили о ней. А потом это случилось: легкий поворот головы и улыбка!
Теперь, когда я постиг науку невербальных подсказок, я расшифровываю этот жест как безоценочное принятие. Но даже тогда я понимал, что происходит нечто замечательное.
Я знаю теперь, что тип личности Ким — согласно системе, о которой я расскажу позже, — делал ее идеальной парой для меня.
Итог: это был самый счастливый день в моей жизни. Я узнал простой секрет: чтобы понравиться, нужно не себя людям показывать, а их самих.
Через три месяца мы поженились.
Прекрасный брак, выросший из той встречи, заронил в мою душу сомнения в том, что источником достижений может быть только стремление вперед, подстегиваемое большими надеждами, честолюбием, бесстрашием и энергией.
Почти в любых обстоятельствах у этого подхода есть один недостаток: как правило, в итоге вы выдыхаетесь.
Сейчас я руководствуюсь кодом доверия и добиваюсь более высоких результатов с меньшими затратами сил. И это приближает меня к важнейшей цели: научить других, как заслужить доверие и внушить его людям.
Верьте мне: уроки, которые я вам преподам, не доставят мучений.
Несколько лет назад, когда я наконец усвоил значение тех знаний, которые сейчас предлагаю вам, я испытал ощутимое удовольствие, будто тяжесть свалилась с плеч, от одного только осознания, что мир не вращается вокруг меня. Мои глаза вдруг открылись, и я увидел радость, мудрость и возможности для лидерства в жизни, основанной на принципе главенства интересов других людей над собственными.
Тогда у меня возникло первое смутное представление о главной теме этой книги: чтобы внушить доверие, прежде думай о других. Если кто-то увидит, что вы читаете эту книгу, и спросит, в чем секрет доверия, просто скажите: «В первую очередь думать о других».
Нет ничего проще. Это правило лежит в основе кода доверия, а код доверия — основа системы четырех шагов к завоеванию доверия.
Это нерушимое правило взаимодействия, из которого следует все остальное: от признания значимости людей до отказа от их оценки. Сосредоточенность на мире другого — самое верное подтверждение его значимости и ценности, и тогда ваша оценка не имеет никакого значения.
Но вы уже предчувствовали это, правда? Вот почему вам наверняка понравится эта книга. Я буду рассказывать о том, что вы уже знаете, и вы поймете, как близко подошли к достижению прочного предсказуемого успеха путем систематических усилий по завоеванию доверия.
Ну по крайней мере вы освежили в памяти курс «Как закадрить девчонку». (Или не закадрить — один черт. Это мое мнение.) Хотите верьте, хотите нет, но книга такого типа, «Руководство по манипулированию женщинами для чайников», долгое время занимала первые позиции среди книг о том, как завоевать доверие в любовных отношениях. Я знаю. Я читал их.
До недавнего времени восхваление манипуляций было широко распространено и в деловой литературе, некоторые книги принадлежали перу самых популярных гуру менеджмента. Я читал и их тоже. Все они признавали важность доверия, но не учили людей, как его добиться. Считалось само собой разумеющимся, что практически все мы изначально достойны доверия, нужно только продемонстрировать это остальным.
Но времена изменились.
Отказ от восхищения умелыми манипуляторами достиг пика во время Великой рецессии.
Естественно, этому предшествовало цунами манипуляций. Банки выдавали на миллиарды долларов липовые кредиты; бухгалтерские фирмы действовали как преступники; компании грабили свою казну ради заоблачных бонусов топ-менеджменту; миллиарды наличных долларов пропали в Ираке прямо с палет. Появился 1 % толстосумов, которыми когда-то восхищались, а теперь нередко презирают.
По мнению социального сатирика Тома Вулфа, 1970-е были «эпохой “я”», но кажется, что эта эпоха никогда не закончится. Она переориентировалась с углубленности в себя, типичной для 1970-х, на одержимость деньгами в 1980-х. Помните выражение «жадность — это благо»? Затем последовал экономический подъем 1990-х и начала 2000-х, и эгоизм превратился в нарциссическое стремление к более высокому статусу в обществе. Новая элита считала маленькие особняки «стартовым домом», или первым жильем, а автомобили Hummer — практичным транспортным средством.
Миллионы людей пили газировку Kool-Aid и думали: к черту будущее и всех, кто до него доживет[7]. Еще больше людей сопротивлялись этому абсурду, но он оказался таким заразным, что принял характер эпидемии и едва не привел Америку к параличу.
Самовозвеличивание за счет грубой силы — основа бизнеса и сопутствующая жизненная философия — потерпело крах в этой экономической войне, и нам повезло, что в стране, экономике и людях осталось достаточно сил, чтобы начать сначала и выбрать более удачный путь.
Мы в начале новой эры, хотя важность этого поворотного момента часто недооценивают из-за затянувшейся неопределенности, или «тумана войны». Мы входим в многообещающий, но трудный век, в котором люди уже не верят в силу манипулирования рынками, людьми, государствами и идеалами. Эту веру заменил страх, и недоверие стало нормой.
Вполне естественно, впрочем, что в эпоху всеобщей настороженности все ярче проблески уважения к искреннему доверию, которое издавна делало Америку сильной, процветающей и гордой, пока оно не ускользнуло практически незаметно, когда все рухнуло.
Вот как все изменилось, судя по последним опросам.
• С начала Великой рецессии уровень доверия к фундаментальным институтам США — бизнесу, правительству и СМИ — упал в целом примерно на 60 %.
• Сейчас лишь 20 % американцев доверяют правительству, а ведь относительно недавно таковых было 80 %.
• Только 19 % американцев испытывают доверие к крупному бизнесу.
• Только 33 % доверяют крупнейшим банкам страны.
• Только у 57 % из нас есть друг, которому мы безоговорочно доверяем, хотя 20 лет назад он был у 80 %.
• Доверие к религии снизилось с 60 % в 2001 году до 40 % в 2015-м.
• Только 33 % населения доверяют работникам магазинов, которые берут их кредитные карточки.
• К 2016 году 45 % американских семей настолько не доверяли интернету, что перестали пользоваться даже базовыми сервисами, включая социальные сети или совершение покупок онлайн.
• Лишь 18 % миллениалов, которые еще учатся в средней школе, доверяют большинству людей. Это наименее доверчивое поколение в истории США.
Мы не можем допустить, чтобы так продолжалось дальше. Иначе мы навсегда лишимся былого величия — не только как государство или экономика, но и как уникальная культура.
Доверие — это особое свойство человека, без которого он не может нормально существовать, основа, нечто первозданное. Доверие — это чувство, которое ты испытываешь от прикосновения руки матери и теплой улыбки отца. Это чувство мы стремимся внушить нашим детям и друзьям. Это вечное чувство — как мост, связывающий тебя со множеством островов.
У каждого из нас есть страхи. Всем нам нужно быть любимыми. С самого детства мы знаем, что есть только одно чувство, которое может помочь преодолеть холод и часто мучающие нас страхи и снова вызвать к жизни безопасное ощущение любви и здравого смысла, — доверие.
Искусство шпионажа
— Запиши меня в свои помощники, Робин! — сказал мне по телефону человек, который собирался помочь мне поймать шпиона. — Подробно растолкуй, как я могу тебе помочь.
Его слова прозвучали как музыка. Ни один источник информации на свете не может устоять перед моим обаянием!
Источником информации может быть тайный агент, агент контрразведки, специалист в той или иной сфере или непосредственный свидетель. Возможно, вы помните, что этот источник больше всего ценится теми из нас, кто занимается шпионским ремеслом. Отчасти это объясняется большой наблюдательностью источников информации, а также тем, что их крайне мало: это не та сфера, которая сильно привлекает людей.
Источник, о котором идет речь, привлек наше внимание тем, что был знаком с Теренсом Бонни, восточноевропейским шпионом (о нем я рассказывал в предыдущей главе).
После разоблачения — моими усилиями — Бонни был отозван на родину. Ходили слухи, что его уличили в сокрытии доходов и теперь он трудится в каких-то холодных и мрачных краях.
На том этапе моей карьеры я испытывал некоторое удовольствие от его краха. Позже, когда я уже создал свой код доверия — и благодаря ему новый взгляд на мир, — меня уже не радовали страдания других. Они тоже достойны сочувствия, ведь — нужно признать — все мы порой терпим неудачи.
Тот самый источник, знакомый с Бонни, как часто бывает в тесном мире международной разведки, был также замечен в компании военного агента, работающего на одну из бывших советских республик, которая уже не желала быть республикой. Она хотела стать самостоятельным государством. Не буду раскрывать всех деталей, ведь это может затронуть интересы текущей внешней политики. Но могу сказать, что все это происходило в конце прошлого века, поэтому вы можете с полным основанием предположить, что речь шла о Чечне, Дагестане, Абхазии или Таджикистане.
Если хотите, можете называть эту страну Едгин — это одно из любимых ФБР кодовых названий для обозначения неизвестной страны, ведь это перевернутое «нигде». Другое любимое название — Сентрейлия (страна-призрак): уютно звучит, по-домашнему. Выбор за вами.
Конкретная страна для нас сейчас не важна, но, безусловно, много значила для людей, которые жили там в то время. Падали бомбы, дети погибали в своих кроватках во время взрывов, и солдат (борцов за свободу или бандитов — вам решать) подвергали издевательствам и жестоко убивали солдаты противоборствующей стороны, снимая свои зверства на видео и размещая их на YouTube.
Российский президент Борис Ельцин — то ли борец за свободу, то ли диктатор — балансировал на краю между хаосом и грубой силой, а президент Клинтон следовал его примеру. Владимир Путин ждал своего часа за кулисами, так же как и нарождающаяся русская мафия и другая пока не известная группа самопровозглашенных борцов за свободу — «Аль-Каида», которая только начинала манипулировать протестными настроениями в России.
Агент, о котором идет речь, работал на… название выберите сами. Это была либо одна из бывших республик, которую он якобы представлял, либо бывшие советские руководители в российском КГБ, либо Путин, который уже стал реальной властью в России, либо преступный консорциум, либо, возможно, одна из более темных, отколовшихся и отдельно действующих сил.
Мир, который был, казалось, близок к утопии после окончания холодной войны, балансировал на грани антиутопии.
В общем, в такое время никак нельзя было облажаться. Поэтому я так радовался, когда мой источник пообещал мне помочь во время первого разговора по телефону.
Расскажу, что произошло с моим источником, «лучшим другом», и дам вам еще одно упражнение. Попробуйте самостоятельно угадать, была ли моя миссия обречена на успех или провал.
Не ошибитесь: наша судьба — не то, что должно быть или что нам навязано. Это лишь ниточка в ткани божественного предначертания, которая окутывает всех нас и определяется — если определяется — только случаем, направляемым системами и проверенными временем кодами. В данном случае подходящей рабочей системой был код доверия.
Вы уже немного знаете о нем, и сейчас мы подходим к последнему этапу его усвоения, прежде чем идти дальше, разбираться в его биохимии и учиться применять вместе с системой четырех шагов.
Вот последний обзор пяти правил кода доверия, прежде чем вы изучите «русскую историю» и начнете действовать. Итак, он требует, чтобы вы: первое — усмиряли свое эго, второе — не судили, третье — признавали и ценили значимость других, четвертое — уважали здравый смысл и пятое — были великодушны.
Иными словами, чтобы внушать доверие, первое — относитесь к людям сдержанно, без гордыни, второе — принимайте их без осуждения, третье — признавайте их достоинства, четвертое — руководствуйтесь здравым смыслом и пятое — будьте великодушны.
Возможно, для вас в новинку эти нестандартные правила общения и взаимодействия, поэтому я разъясню их подробно в следующей главе, а в конце ее расскажу, как закончилась «русская история».
Когда вы усвоите все тонкости, вы поймете, как я решил свою судьбу.
Шпион против шпиона
Место действия. Ресторан из комедийного телесериала «Сайнфелд» — заведение Тома, которое там фигурирует под простой вывеской «Ресторан». Он находился рядом с территорией кампуса Колумбийского университета в Нью-Йорке, где учился мой источник. Я решил, что такой выбор будет не только удобен для него, но и интересен: что-то вроде участия в шоу. Помните: всё в интересах других, не ваших. При выполнении любой задачи вы должны позаботиться об источниках и что-то им предложить, прежде чем просить о чем-то.
Источник конфиденциальной информации. Соискатель ученой степени по математике, специализируется на криптографии, возраст — в районе 25 лет. В соответствии с созданной мною системой коммуникации — вопросником для определения стиля общения — мой источник принадлежал к людям, ориентированным на решение задачи, думающим, прежде чем действовать, соблюдающим установленные правила и процедуры.
Я надеялся, что смогу ему соответствовать: в Военно-морской академии моя степень по политологии была подкреплена обязательным курсом по технологии, который включал изучение термодинамики, системотехники, кораблестроения и компьютерных методов в системной динамике.
Но он был технарь-профессионал, узкий специалист, разбирающийся в каждой детали, а я имел только общее представление о теме.
Кроме того, он был скорее из миллениалов, чем из поколения Х, и поэтому несколько чужой для меня. Нельзя было исключить личностный конфликт, а я еще не поднаторел в мгновенном изменении курса по ходу дела, хоть и усвоил этический принцип морпехов «всегда готов к переменам». Этого принципа придерживался и отдел ФБР, занимающийся вопросами шпионажа и действующий в таких резко меняющихся, неустойчивых условиях, что даже «туман войны» кажется более предсказуемым и управляемым.
Объект. Вот тут начинается самое интересное. Мы знали имя объекта и его предполагаемого нанимателя — мятежную республику, но оставалась высокая вероятность его двуличия. Поскольку раньше он работал на КГБ, возможно, он до сих пор поддерживал старые контакты и шпионил против республики.
Также мы не исключали, что он работал на Путина, которому только через много месяцев предстояло стать одним из самых могущественных людей в мире.
Или, может, объект действовал на свой страх и риск: работал на частную компанию, террористическую группу или… кто знает? Я надеялся, что мой источник поможет разобраться в этом.
Агент. Это я, и я работаю в одиночку, ведь у меня сложилась репутация человека, способного разговорить других. Я наконец начинал понимать, что все зиждется на принципе «интересы других превыше всего». У меня была крепкая база источников конфиденциальной информации благодаря глубокому интуитивному осознанию пяти правил доверия, хотя я пока не мог сформулировать их как систему.
Задача. Определить нанимателя объекта. Если, как я подозревал, объект на самом деле работал на Россию, это помогло бы прояснить не только направление развития России, но и отчасти будущее в целом. Тогда казалось, что в России возрождается стремление распоряжаться судьбами мира. Отчасти поэтому Клинтон хотел помочь республике и думал, будто может это сделать, учитывая недавний успех — югославские войны. Но когда он надавил на Россию в вопросе об этой республике, Ельцин сделал грозное предупреждение: «У России есть полный арсенал ядерного оружия».
Что это — пустые угрозы? Трудно сказать. Может, объект чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы пойти против бывших хозяев и работать на республику. Он знал этих людей лучше нас.
Мое мнение? Он был слишком умен, чтобы пойти против России.
Россия все еще представляла большую угрозу и, казалось, намеревалась стать еще опаснее.
— Привет, я Робин, — сказал я, когда вошел мой объект. Он тепло пожал мне руку, но его взгляд, казалось, пронзил меня насквозь. — Я заказал столик, где обычно сидели герои сериала.
— Круто.
Представьте себе небрежно одетого, взъерошенного технаря вроде персонажа романтической комедии, который никогда не бывает лидером, только странноватым лучшим другом. Но в данном случае это был «лучший друг» с IQ, близким к 160: мягкий и податливый, в одежде цвета хаки, но с проницательными глазами, взгляд которых, казалось, проникает в самую душу.
— Итак, что вам нужно? — спросил он. — У меня 75 минут между занятиями.
Именно это я и хотел услышать, но это несколько расходилось с моими планами, поскольку произошло слишком быстро, в самом начале беседы.
— Тогда давайте сделаем заказ. Тут что-нибудь хорошо готовят?
— Не особо.
Я рассмеялся. Он был человек с юмором. Мне он понравился.
— Обычно в таких обстоятельствах легче начинать с общих разговоров, — сказал я, — но мы можем сделать как вам удобно. В основном меня интересует вопрос, что может узнать от вас военный советник, работающий на одну из бывших советских республик. Если мы сможем это выяснить, нам будет легче разобраться в том, что там происходит.
— Он может многое узнать от меня. — Я ждал продолжения. Но он молчал. Я забеспокоился, не почувствовал ли он себя уязвленным.
— Ладно, — сказал я. — Уверен, что он мог выяснить у вас все, что ему нужно. — Возможно, я несколько перегнул палку, так высоко оценив его. А может, и нет. Не нужно бояться переусердствовать, признавая значительность человека. — Я хотел спросить, что, по-вашему, его интересовало больше всего?
— Отправление закодированных сообщений. И их расшифровка. Этим я и занимаюсь.
— Потрясающе интересно. Расскажите об этом. — Я хотел как можно быстрее показать ему свою заинтересованность и заверить в том, что уважаю его интеллект.
— Я занимаюсь RSA-кодированием. Говорит о чем-нибудь?
— Нет, но мне бы очень хотелось узнать.
— Это авторы системы: Ривест, Шамир и Эйдельман. Для расшифровки закодированного сообщения нужен ключ, но в системе RSA есть нечто вроде приложения crazymath c квадратичными вычетами, — сказал он (кажется, так). Его взгляд был способен пробить бронежилет, но теперь нацелился на официантку в мини-юбке.
По мне было видно, что я растерялся. Он сбавил обороты.
— Это как если бы вы при возведении в квадрат в поле находили особые виды чисел, редко встречающихся, но существующих в бесконечном количестве. — Он снова оседлал любимого конька. Отлично! Пока он с удовольствием рассказывал о любимом занятии, не имело значения, понимаю ли я его. Моя работа заключалась в том, чтобы ему было комфортно в моей компании, а не в том, чтобы изучать квадратичные остатки.
— В Великобритании система RSA появилась года два назад, — сказал он.
Ага! Тут я уже мог ответить!
— Великобритания, — заметил я, — стала нашим главным союзником в помощи бывшим советским республикам.
— Да. В прошлом году они рассекретили RSA, но все равно люди не могут разобраться в этой системе. — Принесли его заказ, тем самым нарушив беседу. — Что именно вас интересует? — спросил он. Хороший знак. Контакт налаживался.
— Это время года — время бейсбола и Yankees. Повезло вам, стадион так близко к кампусу.
— Я больше увлекаюсь хоккеем.
— Болеете за «Рейнджеров»? — Он кивнул. Я знал про нью-йоркскую команду только одно: в ней играл Уэйн Грецки.
— Грецки — потрясающий игрок, — сказал я. — Он войдет в историю как легенда хоккея.
— Буду скучать по нему, — сказал он. Я промолчал. Он поднял глаза от сэндвича, который разрезал, будто выискивая что-то съедобное. — Он уходит.
Уф! Плохой ход — притвориться, будто я все знаю о Грецки. Такой умник, как он, мог бы раскусить меня, но он не придал этому значения и вернулся к криптографии и значению RSA как инструмента для дешифровки сообщений.
Уследить за его рассказом было трудно, но для расследования пришлось погрузиться в тему. А затем… все вдруг встало на свои места.
Запомните! Все в сфере национальной безопасности делается для того, чтобы защитить невинных, а не для того, чтобы достать виновных, но я понял это так: шпиону, работающему на Россию, может, и не нужно было добывать информацию о RSA, потому что у России она уже, вероятно, была.
Однако вряд ли шпион работал на кого-то на самом левом поле, например «Аль-Каиду» или преступный консорциум, поскольку они, скорее всего, не знали бы, что с этим делать. Я начал думать, что объект действовал честно: настоящий патриот своей республики, который хотел взломать российские коды.
Однако я не мог исключить и линию Путина.
Чтобы это выяснить, нужно время. Но у меня оно было.
Пока что, как мне казалось, я вел себя правильно с собеседником. Я не судил его, признавал его значимость и удерживал беседу в разумных рамках.
Я сделал все в соответствии с разрабатываемым мною списком правил завоевания доверия, но не предложил ничего взамен — какое-нибудь поощрение или, по крайней мере, мотиватор. Судя по сложившемуся у меня мнению о моем собеседнике, играть на эмоциях вроде помощи нуждающимся или подвига ради Америки было бесполезно.
Я остановился на классическом мотиваторе.
— Я не хочу, чтобы вы опаздывали на занятия, — сказал я, — поэтому мы можем закончить разговор позже. Но я все-таки хочу сказать, что у нас есть средства для оплаты конфиденциальных источников, а вы уже достаточно нам помогли, чтобы получить компенсацию.
— Круто.
Я улыбнулся ему, и он улыбнулся в ответ. Конечно, это было круто: парню нужно закончить обучение.
Он взглянул на часы и сказал:
— Ого! Как быстро прошло время!
— Как обед? — спросил я.
Он ответил, что все хорошо, но не очень уверенно. К тому моменту я уже знал, что сидеть в декорациях сериала и участвовать в нем — совсем не одно и то же.
— Будем на связи, — сказал я.
— В любое время! — он широко улыбнулся. — Было интересно!
Он ушел.
Я был доволен. Не идеально, конечно. Я лопухнулся с Грецки и, может быть, с выбором ресторана. Но прикладная социология — это наука о людях, и здесь достичь совершенства невозможно. Даже нежелательно. Люди могут догадаться, что вы их идеально использовали, и это приведет к недоверию. Парадоксально, конечно, но в искусстве шпионажа все не так, как кажется.
Ну как, по-вашему, я справился?
Последний краткий инструктаж
Прежде чем дать оценку, прочтите следующую главу. Ответ — в коде доверия.
Некоторые участники моих семинаров сомневаются, не слишком ли формален такой подход: сводить столь изменчивое, многогранное понятие, как доверие, к коду из пяти пунктов. Я напоминаю им, что, будучи летчиком, веду самолет, имея на руках комплект инструкций, которые регламентируют такие вопросы, как предполетный осмотр членов экипажа, предполетный техосмотр самолета, длительность прогрева, тест двигателя, взлет, набор высоты, крейсерский полет и снижение. Они все время при мне. Мой инструктор долго вбивал в мою голову: это не список неотложных дел, дожидающихся, пока ты не возьмешься за них.
Я могу быть хорошим летчиком, могу им не быть. Надеюсь, я этого так и не узнаю: обо мне позаботятся четко прописанные правила подготовки и осуществления полета.
Мой сын часто летает со мной. Это достаточно веский довод, чтобы уважать инструкции, как по-вашему?
Неужели доверие к семье, коллегам и друзьям менее важно?
