На Большом Кавказе
Совершенно неожиданным было приглашение летом 1986 г. моего давнего знакомого, профессора из Педагогического института им. А. И. Герцена С. А. Дыренкова поехать с ним в Кавказский заповедник для изучения высокогорных болот. Нужна была оценка этих болот с точки зрения специалиста. Прервав экспедицию на Кольском полуострове, я с удовольствием отправилась в путь.
Не могу не отвлечься, чтобы не высказать своего уважения и самых теплых чувств к Станиславу Алексеевичу Дыренкову — замечательному человеку, трагически погибшему в 1988 г. Наше знакомство началось еще в 50-е гг., когда мы, молодые специалисты, работали в соседних комнатах только что организованного Института биологии в Петрозаводске. Станислав Алексеевич был человеком редкой души, отзывчивым и добрым, прекрасным ботаником и лесоведом. Охотник и путешественник, объездивший всю нашу страну, он всегда болел за сохранение нашей природы и вкладывал весь свой недюжинный ум и кипучую энергию в изучение и охрану растительности.
Наш путь в высокогорье Кавказского заповедника начался из Красной Поляны — красивейшего поселка, расположенного на высоте примерно 700 м, в долине р. Мзымта. Со всех сторон его окружают горы, хорошо видны хребты Агишхо и Аибга. Но нам-то нужно на кордон Пслух! А это около 30 км по плохой проселочной дороге, которая серпантином поднимается все выше и выше, а где-то внизу грохочет Мзымта.
В. Солоухин
И вот уже Пслух. Высота над уровнем моря 950 м. Несколько домиков кордона кажутся совсем игрушечными на фоне возвышающихся вершин. Коллектив кордона — всего несколько человек: егеря, лесники, рабочие. Здесь есть все, что необходимо для жизни и работы: кони, собаки, коровы, куры, пчелы. Егерь В. Салтыков, физик по профессии, живет теперь с семьей круглый год в горах, порвав с цивилизацией, в полном единении с природой. Обросший до глаз бородой, он искрится юмором: «Вам на всех остался только один конь — Малыш. Остальные ушли в горы. Пойдешь с научниками, Малыш, повезешь женщину, так что веди себя как следует».
Погода великолепная. Впереди на фоне неба виден «коготь» — острый останец, поднимающийся над плоской вершиной. Это наша ближайшая цель. При виде этой первозданной красоты трудно удержаться от восторженных возгласов.
Наконец Малыш оседлан, переметные сумы с грузом приторочены, можно отправляться в путь. И вот я, впервые в жизни сев на лошадь, вцепившись в поводья, дрожу, но молчу. С. А. Дыренков и В. Акатов с огромными рюкзаками шагают рядом. Довольно быстро приспосабливаемся с Малышом друг к другу. То пешком, то верхом поднимаемся по тропе все выше и выше. Уже позади лесной пояс. Буковые леса сменились пихтовыми. Деревья огромные: до 50 м.
Сильнейший ливень заставил искать укрытие. Пережидаем его в балагане под пихтой. И здесь же устраиваемся на ночлег. Предвечернее солнце, выглянувшее из-за туч, осветило буйное великолепие субальпийской растительности: группки пихт, разделенных многокрасочными крупнотравными лугами с кустами черники кавказской. Можно ли усидеть в лагере? Беру фотоаппарат и погружаюсь по пояс в мокрую траву, еле пробиваясь через ее разноцветные заросли. Как горящие свечи возвышаются соцветия мытника кроваво-красного, встречающегося и на горных болотах. Здесь нежные соцветия звездовок, малиновые — буквиц, синие — васильков, голубые — колокольчиков. Вокруг аквилегии, герани, валериана, девясил, чемерица и другие растения.
Утро опять чудесное. И рано-рано отправляемся дальше. Путь предстоит неблизкий и трудный: вверх — до 2000 м, потом чуть вниз, опять вверх. Всего около 15 км. Субальпийский пояс сменяется альпийским. Низкотравные луга пестрят множеством цветущих растений. Наверху еще сохранились снежники, к подтаявшему краю которых прилепились цветущие рододендроны, ветреницы и сон-трава. Ниже они давно уже отцвели. Так с высотой попадаем в раннее лето и даже в весну. Здесь заметно холоднее, туман волнами перекатывается через плоские вершины.
Идем по трогу, в центре которого течет р. Уруштен (Черная). Впереди блеснуло небольшое горное озеро — синее-синее, и в памяти всплыли стихи Ю. К. Ефремова — известного географа, много работавшего и на Кавказе:
Местами уже встречаются реликтовые торфяники, которые обнаруживают себя только в водопадиках на ручьях, пробивающих слой торфа. Субальпийские луга перемежаются с березовым и буковым криволесьем. Северные склоны гор, замыкающие трог, пестрят снежниками, из которых сочится вода, формируясь в ручьи, спадающие водопадами вниз. Впереди гора Северная Псеашхо, высота ее 3240 м. Под ней — кордон (одинокая избушка). Это цель нашего похода. От ледника Холодного, лежащего на склоне горы, стекает р. Холодная — бурный клокочущий поток, который мы одолеваем вброд. Уже в сумерках подходим к кордону. Разжигаем костер, готовим ужин и, вместо того чтобы ложиться спать, долго любуемся яркими звездами, рассыпанными по темному небу.
Утром опять седлаем Малыша, вьючим на него необходимый скарб, торфяные буры и отправляемся вниз по Уруштену. Примерно в 3 км от лагеря в него впадает небольшая речка Дзитаку. Она тоже протекает по троговой долине, замкнутой с двух сторон стенами гор. Множество ручьев сбегает со снежников, обильных еще на склонах, постепенно наполняя водой Дзитаку. Долина ее поросла рододендроном кавказским, разнообразными травами и вся пестрит цветами. Болото ли это? Проверим потом, когда пробурим и сделаем геоботанические описания.
А теперь — вперед, к оз. Большому, из которого вытекает Дзитаку. Течение в ней довольно заметное: на расстоянии около 1 км она падает на 80 м.
Наконец-то в долине этого ручья видим настоящее болото. Тут уж сомневаться не приходится: оно все поросло осокой вздутой — типичным растением бореальных болот. Причем плотные ее заросли на приподнятых грядах чередуются с озерками, почти лишенными растительности. Что это? Грядово-озерковый комплекс в миниатюре? Очень похож! Когда все измерили и описали, то получился своеобразный профиль горного типа (рис. 97). Вид с горы на это болото напоминает рисовые чеки, разделенные узкими дамбами. Поэтому и болото назвали «Чековое». А лесники заповедника прозвали это место Семиозерьем: оз. Большое — в минеральных берегах, а за ним, в цепочку, — еще шесть небольших озерков болота.
Делаем с С. А. Дыренковым геоботанические описания. В озерках, где глубина воды от 1.0 до 1.5 м, не растет почти ничего; лишь у берегов видны отдельные кустики осоки вздутой. Величина самого большого озера 10?20 м, а всего болота — 40?60 м. Озерки, отделенные друг от друга длинными узкими повышениями (натуральными грядами), чередуются с мочажинами, сплошь заросшими осокой вздутой. На грядах — та же осока, но необычайно высокая (70–80 см). Есть здесь и другие растения (осока дакийская, первоцвет ушковидный, тмин кавказский, мытник нормандский), типичные для Кавказа. Гряды почти сплошь из мезо- и евтрофных сфагнов.
Рис. 97. Поперечный профиль болота Чекового (на западе Кавказа). 1 — торф, 2 — болотные озерки, 3 — морена, 4 — скальный грунт.
Пробуем бурить. Но бур останавливается на глубине 30 см, ударяясь о камни. Как же так? Глубина воды в озерках доходит до 1.5 м, а под грядами нет торфа? Что-то здесь не так. Придется копать почвенные ямы. С трудом пробиваем лопатой переплетение корней осок и слой камешков на глубине 30 см, а дальше опять идет торф, причем до глубины свыше 1 м. Забравшись в центр самого большого озерка, С. А. Дыренков определил, что на дне его лежит сапропелевидный торф (20–40 см).
В середине дня надвигается густой туман, небо затягивается плотными тучами — и начинается ливень. Сырость внизу, дождь сверху, да и холод: не больше 12 °C. Совсем некомфортно. И так было все дни: утром солнце, часов в 12 собирались тучи и проливались сильным дождем, а к вечеру, примерно в 18 ч, опять выглядывало солнце. Нам оставалось только приспосабливаться: работали утром и вечером, а днем сидели под примитивным укрытием, выскакивая во время коротких просветов, чтобы делать беглые описания растительности. Наш абориген В. Акатов сказал, что такая погода типична для высокогорья этой части Кавказа: сумма осадков здесь около 3000 мм в год.
Первое наше впечатление — низинные болота с осокой вздутой разбросаны маленькими пятнами среди сообществ с осокой дакийской, где бур не пробивал грунт более чем на 20–30 см. Значит, это не болото? Но у нас уже появился опыт, и мы везде копаем серию почвенных ям. Оказывается, под слоем мелкого гравия, залегающего на 20–30 см, опять идет торф: до 0.5 м и даже до 1 м. Торф, как плащом, покрывает все неровности рельефа. А у подошвы гор, в зарослях рододендрона, там, где ручей (приток Дзитаку) пробил себе русло в торфе, глубина его еще больше: до 2 м.
Теперь мы по-новому смотрим на долину Дзитаку. Многое становится понятным: здесь чередуются живые растущие низинные осоковые болота с реликтовыми. На первых доминируют осока вздутая и дакийская, а также евтрофные сфагновые мхи (сфагнум гладкий, оттопыренный и однобокий), на вторых — рододендрон кавказский с пятнами сфагна однобокого. Когда-то вся долина реки была занята живыми болотами. Но река углубляла свое русло, неотектоника меняла рельеф, на болота периодически обрушивались лавины, оползни, селевые потоки, и в отдельных его частях уровень грунтовых вод опускался ниже, чем необходимо болотным растениям. Они вытеснялись рододендроном, еще более способствовавшим снижению уровня воды в грунте.
И сейчас на реликтовых болотах сочетаются болотные и неболотные растения. Местами заросли рододендрона так густы, что среди них нет других растений. Там же, где они редеют, внедряются осока дакийская, белоус, щучка дернистая, тмин кавказский, первоцвет ушковидный, ятрышник, горечавка, черника и даже сфагновые мхи.
Много специфических кавказских растений видели мы в долине Дзитаку. Здесь на торфе нашли себе пристанище сверция иберийская с длинными кистями белых цветков, хоботник слоновый с ярко-желтыми цветами, мытник кроваво-красный с длинными красными свечами соцветий, первоцвет ушкоидный с нежными розовыми цветочками и другие растения.
В камеральный период построены планы болота, профили, стратиграфические разрезы (рис. 98), определен абсолютный возраст отдельных слоев торфа. Анализы показали, что заболачивание долины началось примерно 6500 лет назад. Но природные катаклизмы часто прерывали торфонакопление. Первыми болотными сообществами были сочетания осок дакийской и вздутой. Но уже 5700 лет назад в результате каких-то природных изменений уровень грунтовых вод на болоте понизился настолько, что создались условия для жизни кустарников (вероятно, рододендронов, ив, берез). Около 1000 лет господствовали кустарниковые сообщества с осоками и травами. 4500 лет назад сильный камнепад перекрыл торф — и болото перестало существовать. Но воды поступало много, она накапливалась в низинах, и через 200–300 лет в них опять поселились осоки. И тогда болото вновь стало функционировать по своим законам. Осоковые сообщества господствовали более 3000 лет. А 1400 лет назад новый катаклизм изменил природную обстановку: болото покрылось слоем минеральных осадков с мелким гравием. Такое же событие было и 1000 лет назад. Позже вновь распространились осоки (в основном дакийская), и только 200–300 лет назад болото перестало расти, превратившись в реликтовое, где поселился рододендрон кавказский.
Рис. 98. Стратиграфический разрез отдельного участка болота Чекового. 1,2 — растения (1 — рододендрон кавказский, 2 — осока дакийская); 3–5 — торф (3 — осоковый с включением живых корней, 4 — осоковый с песком, 5 — древесный); 6 — прослойки песка и гальки в торфе; 7 — морена; 8 — скальный грунт. I и II — возраст торфа соответственно (1315±80) и (5740±80) лет назад.
Торфа по всему этому разрезу сильно разложены (до 40–50 % и более) и засорены песком, который в течение всей истории болота поступал с весенней верховодкой. Все это свидетельствует о совершенно специфических условиях существования болот в высокогорье. Вероятно, и в будущем смены будут повторяться. Жизнь болот будет прерываться на какое-то время, но они вновь будут возрождаться, так как для этого здесь есть все условия.
Болота высокогорий Кавказа изучались учеными этого региона, но сведений о них в литературе все же немного. Например, И. И. Тумаджанов описывает болото площадью около 10 га на высоте 1500 м, расположенное в долине р. Большой Зеленчук. Это травяное низинное болото с господством осок, вахты и зеленых мхов — видов, типичных для бореальной зоны. По мнению этого исследователя, такие болота — «угасающий тип растительности древнего оледенения».
Горные болота Армении изучал А. М. Барсегян. В Закавказье, с его аридным климатом, болот совсем мало. В Армении всего 75 болот, общая их площадь 3000 га. Они образуются на склонах, где выклиниваются ключевые воды, на месте ледниковых озер, по днищам глубоких ущелий. В каждом вертикальном поясе болота имеют свои характерные черты. Например, в альпийском поясе (2700–3400 м) это мелкотравно-моховые или моховые небольшие болотца почти без торфа. В субальпийском поясе (2200–2800 м) болота другие. У них очень богат флористический состав и уже есть торф (около 0.5 м). В растительном покрове встречаются бореальные (черника, брусника, голубика, вороника, некоторые осоки и злаки) и кавказские (рододендрон кавказский, калужница многолепестковая, валериана лицолистная, сверция иберийская, бузульник кавказский) виды. Много на этих болотах зеленых и сфагновых мхов. В степном поясе, который располагается на высоте 1000–2200 м, тоже есть болота. Чаще они травяные с доминированием тростника, видов рогоза, камышей. Торфа здесь бывает до 6 м.
Реликтовые торфяники со сплошным покровом из рододендрона кавказского описывал К. Р. Кимеридзе. Эти болота располагаются на склонах не менее 15–20° и занимают довольно значительные площади в Девдоракском ущелье на высоте 2400 м. А на горе Цей Лам, на высоте 2300 м, этот же автор изучал рододендроново-сфагновое живое болото.
Таким образом, мы видим, что высокогорные болота Кавказа очень различны, но в большинстве своем низинные и переходные. Флористический состав их зависит от климата (гумидный, аридный) и от приуроченности к какому-то вертикальному поясу.
