Глава 15. Мне становится хуже – как поступить?

Я познакомилась с Джеком, когда ему, старику за семьдесят, диагностировали злокачественную опухоль поджелудочной железы. Рак нашли случайно, когда он обратился в больницу из-за травмы бедра, вызванной сильным остеопорозом. Ему успешно заменили тазобедренный сустав, однако рак оказался неоперабельным. Джека отправили ко мне, чтобы я посоветовала ему подходящий курс химиотерапии. Джек был в хорошей форме и регулярно играл в крикет со своими сверстниками – они познакомились еще тогда, когда Джек впервые стал отцом, и с тех пор дружили всей командой. Джеку не терпелось как можно скорее приступить к лечению, чтобы он мог вернуться к игре в крикет и другим любимым занятиям. Вместе со своей женой Салли, он жил на небольшой ферме на краю города, куда почти каждые выходные к ним в гости приезжали внуки. Вся семья с нетерпением ждала этих визитов.

Джек рассказал, что с момента выставления диагноза его начал беспокоить небольшой дискомфорт в области живота, а также был плохой аппетит. Салли показалось, что он похудел на пару килограммов, однако в остальном с Джеком было все в порядке. Он приступил к химии, и она дала потрясающие результаты – между прочим, нечто невероятное для рака поджелудочной железы. Опухоль уменьшилась в размерах, а неприятные симптомы практически исчезли. Начался новый сезон крикета, так что мы с Джеком приняли совместное решение остановить лечение. Девять месяцев все было хорошо, однако затем Джека начали мучить сильные боли, а снимки показали увеличение опухоли в размерах. Он тут же вернулся к химиотерапии, однако на этот раз ему пришлось несколько месяцев терпеть побочные эффекты, прежде чем она дала какой-то положительный результат. Когда эффект от лечения достиг своего порогового значения, было принято решение его приостановить. Джек уже слишком устал от него и не испытывал такого воодушевления, как в первый раз. Я поддержала его в желании отдохнуть от лечения, чтобы он мог заниматься своей фермой.

Однако я переживала, что понадобится еще один курс химиотерапии, и мои беспокойства оправдались, когда Джек вновь объявился всего два месяца спустя с жалобами на еще большую боль и усталость. Снимки показали, что рак снова заявил о себе, в этот раз добравшись до ближайшего лимфоузла и печени. Мы поговорили о том, что, несмотря на отличный результат в первые полтора года, теперь все выглядело намного серьезнее. Джек был разочарован таким поворотом событий, однако был настроен решительно и приступил к третьему циклу лечения. Как он сам признался, первый раз дался ему проще всего, на повторном курсе пришлось уже поднапрячься, учитывая такую реакцию организма, третья волна лечения могла бы стать для него фатальной, но тем не менее Джек горел энтузиазмом попробовать. Когда пациент проходит несколько курсов химиотерапии, разделенные временным промежутком, то меня как онколога в первую очередь беспокоит соответствие его ожидания текущим на данный конкретный момент времени обстоятельствам. Джек заверил меня, что понимает тот факт, что у каждого следующего курса химиотерапии шансов на успех меньше, чем у предыдущего. В конечном счете мы все-таки приступили к химиотерапии, однако отрицательная реакция началась почти сразу. На тот момент Джеку уже стукнуло восемьдесят и он страдал от сильной тошноты и усталости. Уровень болезненных ощущений постоянно прыгал – одну неделю все было терпимо, однако другую, без каких-либо на то видимых причин, боль становилась невыносимой. Еда стала для него неприятной рутиной, которую он выполнял скорее из чувства долга перед своей женой, чем ради собственного удовольствия.

Джеку приходилось проводить в дороге битых два часа, чтобы приехать ко мне на прием, – настолько ему были дороги наши отношения, однако я видела, что у моего когда-то жизнелюбивого и веселого пациента как будто пропал энтузиазм. Я видела, что он все больше и больше полагался на Салли, когда нужно было запомнить детальную информацию по поводу симптомов и лекарств, однако подобная потеря контроля невероятно раздражала его самого. Если я обращалась с вопросом к Салли, он резко меня обрывал: «Я могу говорить за себя сам!» – однако на деле у него далеко не всегда это получалось – он постоянно путал дни, дозировку и другие важные детали. Салли снисходительно выручала его, делая вид, что сверяется с их записной книжкой, хотя в действительности и так прекрасно знала ответы на мои вопросы.

Подозревая, что виновником всему стал прогрессировавший рак, я заказала Джеку компьютерную томографию. К моему большому удивлению, снимок не выявил серьезных изменений в размерах и расположении опухоли.

«Опухоль большая, Джек, но я бы не сказала, что она выглядит хуже, чем два месяца назад». Услышав это, Джек попросил поторопиться с лечением. Я оказалась в замешательстве, так как уже решила, что от химии ему становится только хуже. Тем не менее его решительный настрой заставил меня усомниться в своем решении, и я взялась за его симптомы более агрессивными мерами.

К сожалению, смена болеутоляющего препарата и некоторых других таблеток мало повлияла на его общее самочувствие. Неделю-другую он был в порядке, однако потом мог три недели кряду чувствовать сильную слабость, испытывать раздражение и недомогание. Сеансы химиотерапии приходилось постоянно откладывать, и медсестры уже удивлялись, зачем он вообще на них приходит. Потом Джек подхватил воспаление легких и провел в больнице две недели, после чего совсем ослаб. Он уже мало на что рассчитывал, но тем не менее снова встал на ноги и какое-то время выглядел довольно здоровым на вид, только не таким упитанным. В этот раз он снова настоял на возобновлении химиотерапии, которую я назначила с гораздо более низкой дозировки, параллельно предложив ему подумать над своим решением недельку. «Я хочу продолжить сражаться» – таков был его типичный ответ.

Однако не прошло и двух недель, как Джек снова оказался на пороге моего кабинета. «Я не понимаю, – сказал он с раздражением, – если опухоль стабильна, то почему каждый раз я чувствую себя все хуже и хуже?»

Очередной анализ его общего состояния здоровья и списка принимаемых лекарств не выявил какой-то неучтенной проблемы.

«Джек, – сказала я наконец, – я не могу найти какой-либо конкретной причины твоего плохого самочувствия. Опухоль довольно сильно прогрессировала, чтобы вызывать усталость и недомогание, но мне хотелось бы, чтобы ты хорошенько подумал над тем, не усугубляет ли химиотерапия твое плохое состояние. Я подозреваю, что именно так все и есть, однако ты сам должен это подтвердить, основываясь на своем самочувствии».

«Но что будет, если он прекратит лечение? – спросила Салли. – Ему же станет хуже, не так ли?»

Я прекрасно понимала замешательство Салли по поводу прекращения лечения, от которого лучше ее мужу не становилось. Тем не менее я, как человек со стороны, видела, что Джек похудел, ослаб и частично утратил свой интерес к жизни. Вполне понятно, что в данной ситуации химиотерапия не смогла бы продлить ему жизнь, а мне по-настоящему хотелось бы, чтобы он хоть какое-то время насладился нормальной жизнью, пока болезнь не ударит снова.

«Вид вашей опухоли на снимках – это только часть общей картины, Джек, – начала я ему объяснять. – Вы выглядите и чувствуете себя отвратительно, а сегодня вообще с трудом концентрируете свое внимание на нашей с вами непродолжительной консультации. Мне на самом деле хотелось бы, чтобы вы подумали о своем будущем».

Салли кивнула головой. «Теперь мне начинает казаться, что стоит закончить с химией. Я могу с уверенностью сказать, что от нее ему намного хуже». Джек уставился в пол в угрюмо-молчаливом согласии.

Когда три недели спустя Джек с Салли вновь пришли ко мне на прием, мне было приятно видеть, что он выглядит значительно лучше, чем во время нескольких предыдущих визитов. Джек был настроен решительно. «Доктор, я пришел, чтобы сказать вам, что с меня хватит. Мне становится только хуже, и я все больше слабею, но мне не хочется провести остаток своих дней в надежде получить хороший снимок опухоли».

Я согласилась, что, с учетом его плохой реакции на химиотерапию, действительно пришло время ее остановить и сосредоточиться на улучшении качества оставшейся жизни. Следующие два месяца Джеку не нужно было ездить в клинику, на анализы и томографию. Какое-то непродолжительное время он был в достаточно хорошей форме, чтобы прийти на поле поболеть за свою команду по крикету – их поддержка всегда поднимала ему дух.

Постепенно состояние Джека ухудшалось, его положили в больницу, где он и умер без мучений несколько дней спустя. Во время моего телефонного разговора с его женой Салли она казалась настолько довольной, что я, с вашего позволения, процитирую ее положительный настрой. «Я знаю, что он прожил счастливую жизнь и принял правильное решение, – сказала она. – Я не переживаю, что он слишком рано закончил химиотерапию, так как эти два месяца стали идеальным концом. Он провел их за своими любимыми занятиями».

Каждый пациент чувствует, когда ему становится хуже.

Больные замечают ухудшение своего состояния раньше и гораздо точнее, чем лечащие их врачи, однако боятся что-то сказать из-за возможных последствий.

Одним не терпится продолжать химиотерапию, в то время как другие не хотят разочаровывать своих близких. Редко попадаются пациенты, которые берут все в свои руки и принимают решение отказаться от лечения.

Важно понимать, что прекращение химиотерапии не означает полный отказ от лечения.

На самом деле все наоборот. Такой подход означает, что человек принимает решение улучшить качество своей жизни, так как химиотерапия не может достичь поставленных перед ней задач.

Пациенты полагают, что если химиотерапия окажется неэффективной, то врач обязательно им об этом скажет. Это может обернуться сменой лекарств или другими вспомогательными мерами, которые ранее не были испробованы, а возможно, даже и участием в клинических исследованиях нового лекарства. Ни один онколог не захочет, чтобы его пациент проходил бессмысленную для него химиотерапию. Проблема в том, что таким словам, как «бесполезность» и «эффективность», в данном контексте сложно дать точное определение, так как у каждого пациента свои взгляды на жизнь. Так, например, если Джек принял решение против химиотерапии, то другой пациент мог интерпретировать результаты анализов и томографии как положительную реакцию на лечение, означающую, что нужно его продолжать, пока это возможно. Такой пациент мог смириться с плохим качеством жизни как неизбежным следствием химиотерапии, каждый раз заставлять себя вставать с кровати и ехать на очередной сеанс с надеждой, что в конечном счете ему станет лучше.

Джеку было не настолько плохо, чтобы с уверенностью утверждать о необходимости прекращения химии, так что в отсутствие прямой просьбы об этом врач мог бы продолжить лечение. Однако, скорее всего, это привело бы к появлению какой-либо настолько серьезной проблемы, что мне бы самой пришлось остановить химиотерапию.

Пациент вправе сам решать, готов ли он ждать серьезного происшествия или же будет лучше заранее признать, что с него хватит.

Не думайте, что я отношусь к этому несерьезно – я прекрасно понимаю, что это одно из самых сложных решений, которые нужно принимать больному. Согласно моему опыту, пациент запросто может почувствовать, что врач его подвел, если последний принимает решение прекратить химиотерапию самостоятельно. Вместе с тем иногда лучше не ждать, пока пациент поймет, что от химиотерапии ему только хуже, так как за это время его здоровью может быть причинен серьезнейший вред.

Некоторым пациентам, подобно Джеку, из-за того, что их самочувствие постоянно меняется, сложно оценить, действительно ли их состояние ухудшается. Недели хорошего самочувствия заставляют их забыть о том, как было плохо еще совсем недавно, и только какой-то резко возникший серьезный симптом в состоянии кардинально изменить ситуацию. В то же время многие пациенты опасаются, что открытое признание ухудшения своего состояния обречет их на печальный результат, а отказом от химиотерапии они подведут себя и окружающих. Согласно моему опыту, это самая распространенная причина того, почему люди готовы мириться с самыми ужасными и болезненными симптомами.

Не нужно себя обманывать в вопросе целесообразности лечения, связанного с сильным токсичным воздействием на организм, для себя или для окружающих. Именно вам придется столкнуться со всеми неудобствами и болезненными симптомами, и никто лучше вас не в состоянии судить о вашем здоровье. Возможно, вам будет непросто понять, как вы себя чувствуете, особенно если учесть, как сильно могут отличаться мнения медиков по этому поводу, однако в глубине души вы всегда будете знать, если что-то пойдет не так. Нужно лишь вовремя прислушаться к себе и сделать правильный выбор в пользу своего благополучия. Я предлагаю вам выписать на листке свои наблюдения и рассказать о них своему онкологу или медсестре, которая знакома с вашей ситуацией. Порой на консультацию отводится слишком мало времени, и вам может показаться, будто эту важную тему просто некогда обсуждать. Старайтесь планировать все заранее и ясно выражать свои мысли. Приведите с собой кого-нибудь, кому вы доверяете, кто всегда поддерживает вас. Помните, что если вы чувствуете себя все хуже и хуже, то, скорее всего, действительно пора остановить лечение. Предоставьте себе возможность почувствовать облегчение.

Ключевые идеи

• Если вам кажется, что ваше самочувствие ухудшилось, то, скорее всего, так и есть. Поговорите об этом со своим онкологом, не ждите, что кто-то поднимет этот вопрос вместо вас.

• Выпишите на листочке симптомы, которые доставляют вам наибольшее беспокойство, чтобы не забыть про них во время консультации. Приведите с собой кого-нибудь, кто знает не понаслышке о вашем самочувствии и может добавить полезную информацию или вовремя сделать существенные уточнения.

• Не продолжайте токсичное лечение ради окружающих – вместо этого постарайтесь сохранить нормальное качество жизни.


— AD —

Похожие книги из библиотеки