ПРЕДИСЛОВИЕ
В настоящее время, когда в значительной степени возрос интерес к лечению душевнобольных, а правительство нашей страны с недавних пор сделало эту тему предметом законодательства, осмелюсь предположить, что любое описание существующих учреждений, способное пролить свет на методы лечения этой прискорбной категории ближних наших, не покажется нежелательным для широкой публики.
Заведение, описываемое на последующих страницах, пусть и в малом масштабе, до сих пор встречало одобрение многих здравомыслящих лиц, имевших возможность скрупулезно и тщательно изучить то, как ведется его внутреннее хозяйство и как оно управляется, что и побудило меня к попытке создать таковое изображение, в надежде, что оно окажется полезным для тех, кто занят в подобных заведениях.
Рассматривая потерю разума, как болезнь, занимающую главенствующее место в перечне человеческих недугов, и полагая, что опыт Ретрита проливает некоторый свет на средства, способствующие ослаблению этого недуга, а также то, что этот опыт продемонстрировал, вопреки всевозможным расхождениям во взглядах, превосходную эффективность мягкой системы обращения с пациентами во всех проявлениях душевной болезни, как в отношении лечения, так и в отношении обеспечения их безопасности, я полагаю, причем в течение уже достаточно долгого времени, что рассказ об этом опыте надлежит представить широкой публике.
И, конечно же, когда я говорю, что искренне желал бы, чтобы за данную работу взялся кто-то более компетентный, способный воздать ей должное, располагающий профессиональными познаниями, большим досугом, или же отменными талантами — это не просто слова. Однако, насколько я могу судить, нынешнее время представляется весьма важным моментом для публикации такого рода, предназначенной как для целого ряда заведений, образованных совсем недавно, так и для тех, создание которых в настоящее время рассматривается. Посему я посчитал, что урон от промедления вполне вероятно превысит изъяны, проистекающие из многих несовершенств, каковые — как я прекрасно осведомлен — неизбежно будут сопутствовать моей деятельности. Если сочтут, что оная публикация предоставит достаточно доказательств в пользу более мягкой системы лечения, нежели считалось ранее, если деятельность моя также докажет — а я льщу себя надеждой, что именно так и случится — практичность внедрения такой системы в учреждения для умалишенных бедняков, чье положение в целом было столь плачевно, что нет слов, дабы описать его, я почту себя беспримерно счастливым оттого, что опубликовал свою работу. И помимо того, никоим образом не притязая на литературные достоинства, я намереваюсь заведомо заручиться непредвзятым отношением читателя к погрешностям неидеальной композиции или неизящного слога.
Вполне вероятно, что некоторые читатели не преминут посчитать отчет о порядках в Ретрите слишком подробным, нежели это необходимо; однако запросы, полученные нами от людей умных и заинтересованных в подобных же предприятиях, можно привести тому в оправдание.
Тем не менее обычному читателю все же причитаются извинения за продолжительность первых двух глав, каковые значительно превысили первоначальный вариант. Это было обусловлено пожеланиями многих жертвователей нашему заведению, которые не могли получать регулярные отчеты и ознакомиться с конкретными деталями его возникновения и развития.
К огромному сожалению, мы располагаем весьма малочисленными описаниями способов лечения и результатов работы заведений, занимающихся оказанием помощи умалишенным. Недостаток фактов, относящихся к этой теме, и наша склонность к поспешным обобщениям привели к умозаключениям, равно недружественным ни к совершенствованию научных знаний, ни к комфорту пациентов.
Совместные интересы гуманности и науки призывают нас свободно сообщать об открытиях, сделанных нами, или о неудачах, случившихся с нами в процессе исканий, столь тесно связанных со счастьем рода человеческого. Если лица, участвующие в призрении умалишенных, чаще публиковали бы результаты своих наблюдений, мы имели бы основания надеяться, что причины этого неясного и негативно воздействующего расстройства получат некоторые наглядные свидетельства. По крайней мере, мы могли бы с большей точностью уверенно установить его общие законы; а сравнивая методы работы и успехи различных учреждений, мы могли бы судить о наиболее вероятных способах спасения или облегчения участи несчастных жертв этого заболевания.
Замечено было, что «врачи, оказывающие помощь заболевшим обычными болезнями, не проявляют скрытности, делясь с публикой сообщениями о размерах трудов своих и об успехах; но, если дело касается душевного расстройства, то именно те, кто посвятили все свое внимание его лечению, либо пренебрегают предоставлением информации о нем, либо осторожничают»[15]. Разумеется, как замечает мудрый Пинель после подобной жалобы: «Тот, кто занимается наукой медицинской, как отраслью естественной истории, придерживается более откровенной и открытой системы поведения и не стремится скрыть те препятствия, с которыми встречается на своем пути. И ежели он доискивается до чего-то, то не испытывает нерасположения к тому, чтобы найденное продемонстрировать; а трудности, с которыми не может совладать, оставляет с отпечатком на них своей руки в пользу тех, кто последует за ним тем же путем»[16].
Воздавая должное и самой работе, и тем персонам, кои ею занимаются, приличествующе утверждать, что, если информация, содержащаяся в данной публикации, хоть сколько-нибудь представляет интерес для общественности, то этим она обязана моему достойному другу Джорджу Джепсону, управляющему и аптекарю в Ретрите. Занимая эти должности почти с самого начала, способный, благодаря своим талантам и человечности, воплощать в жизнь милосердные пожелания изначальных учредителей этого заведения, превосходя при этом их самые оптимистические ожидания, он был единственным человеком, который смог предоставить мне документы, оказавшиеся необходимыми согласно моему плану: и, если бы я не был уверен в его сердечном содействии, я бы и не пытался приняться за эту работу. Непростая природа обязанностей, которые он с такой пользой исполняет, могла бы предоставить достаточное оправдание тому, если бы Джордж Джепсон, вместо предоставления материалов, попросту не стал бы эти обязанности выполнять, и мысль о том, что, невзирая на всю неопределенность человеческой жизни, по крайней мере, часть его знаний сим сообщается, доставляет мне определенное удовлетворение.
Я также признателен моему другу д-ру Белкомбу, настоящему искусному врачу в нашем заведении, за несколько ценных советов, высказанных по прочтении рукописи; а также вдове покойного д-ра Фаулера, за ту готовность, с которой она поделилась со мной несколькими чрезвычайно полезными заметками и документами, которые д-р Фаулер сделал или собрал во время своей работы в Ретрите.
Надеюсь, что моя пристрастность к заведению, которое я попытался описать, и мое желание открыть публике его цели и установленные правила, никоим образом не побудили меня уклониться от той непредвзятости и серьезности представления, которых читатель вправе ожидать. Мною таковые отклонения не замечены; однако мне прекрасно известно, что сильная привязанность, если ее не сдерживать тщательным образом, склонна представлять угрозу нашему здравомыслию.
И то, что в нашем случае этого, однако, не произошло, вселяет в меня надежду довериться в высшей степени положительным и хвалебным рекомендациям, данным нашему учреждению несколькими хорошо информированными и беспристрастным лицами, посетившими и детально обследовавшими его[17].
Вероятно, подобает также заявить, что несколько лиц, намеревающихся возглавить подобные учреждения, временно избрали Йорк местом жительства и получили от Комитета Ретрита разрешение вести ежедневное наблюдение за хозяйством дома и моделями организации пациентов.
Для подкрепления утверждений, приведенных в нашем сочинении о методах лечения в Ретрите, в Приложении приведены несколько заслуживающих уважения свидетельств в его пользу. Я, однако, далек от мысли, что наш Приют может служить идеальной моделью для других, как в отношении постройки, так и в организации руководства им. И если удалось успешно внести некоторые улучшения, то вполне вероятно, что многие другие такие возможности так и остались неиспробованными. Я надеюсь, что руководители не позволят похвалам, уже полученным ими, склонить их к ослаблению будущих усилий в деле объединения в еще большей степени комфорта душевнобольных с их же безопасностью. Скорее наоборот, одобрение будет поощрять их к дальнейшим стараниями, и поступать, в определенной степени, они будут согласно следующей максиме: «Ничего еще не сделано, пока остается хоть что-нибудь еще не сделанное!»
