РАЗДЕЛ IV. О СПОСОБАХ СОДЕЙСТВИЯ РАЗВИТИЮ ОБЩЕГО КОМФОРТА УМАЛИШЕННЫХ
Важность поддержания комфорта, как средства к исцелению — Разнообразные способы поддержания комфорта в Ретрите — Польза разумного общества для выздоравливающих пациентов — Различные виды занимательных работ, адаптированных к различным группам пациентов — О знакомстве умалишенных с книгами — Важность привлечения их внимания — История болезни — Трудность в измышлении подходящих занятий
Рассматривая наш первый раздел этой темы, а именно: способы, с помощью которых можно побуждать к самоконтролю, мы предвосхитили многие из средств, благоприятствующих комфорту этой злополучной категории наших ближних. И более того, мы могли бы, не погрешив против истины, включить все эти средства в предыдущий раздел; поскольку все, что стремится содействовать счастью пациента, оказывается, увеличивает его потребность обуздывать себя, возбуждая желание не лишиться своих удовольствий и уменьшает раздражение ума, которое слишком часто сопровождает душевное расстройство.
Таким образом, комфорт пациентов с лечебной точки зрения считается делом наивысшей важности. Обучение управляющих содействовать этому со всем усердием родительского, но разумного внимания, во многих случаях вознаграждался почти сыновней привязанностью. В своих беседах с пациентами управляющие приспосабливаются к их особым склонностям, но в то же время пытаются незаметно отвлечь их от того горя или заблуждения, которые служат признаком их болезни.
Женщина-управляющая, обладающая незаурядной долей доброжелательной энергии, наша главная смотрительница за пациентами-женщинами и хозяйственными делами всего Заведения, иногда приглашает всех пациентов на званый чай. И все приглашенные надевают самую нарядную одежду, состязаясь друг с другом в вежливости и благопристойности. На стол ставится все самое лучшее, а с гостями обращаются со всем вниманием, оказываемым незнакомцам. Вечер, как правило, проходит с величайшим согласием и удовольствием. Какое-либо неприятное обстоятельство случается редко; пациенты великолепно контролируют свои различные склонности; и общая картина одновременно любопытна и впечатляюще отрадна.
Некоторые пациенты время от времени посещают друзей в городе. Каждый месяц комитет назначает женщин-инспекторов, которые посещают больных своего пола с тем, чтобы пообщаться с ними и предложить управляющим или комитету любые улучшения, которые могут прийти к ним в голову. Иногда посетители пьют чай вместе с пациентами, которым внимание друзей доставляет много удовольствия, при этом ведут они себя в основном прилично.
Здесь необходимо будет упомянуть, что посещения бывших близких друзей часто сопровождаются для пациентов вредом — кроме тех случаев, когда выздоровление уже продвинулось вперед настолько, что обещает перспективу скорого возвращения в лоно общества, как только начинает восстанавливаться рассудок. Однако можно с уверенностью утверждать, что беседы со здравомыслящими, беспристрастными людьми считаются практически необходимыми для выздоровления многих пациентов. Посему выздоравливающим из всех категорий больных часто разрешается находиться в обществе душевно здоровых членов семьи. Им также разрешается засиживаться допоздна, пока для семьи не наступает время отправляться отдыхать, и вообще им предоставляют столько свободы, сколько допускает состояние их рассудка[45].
Те, кто имел возможность наблюдать восстановление рассудка, заметит, что, как правило, он не обретает свою утраченную империю одним махом. Возвращение рассудка напоминает скорее постепенное наступление прилива; кажется, что он изо всех сил пытается двигаться вперед, но снова и снова вынужден отступать. И пока длится это состязание, здравомыслящий служитель может оказаться бесценным союзником разума и оказать ему крайне важную помощь в возвращении законного престола.
В некоторых случаях, однако, облако, окутывающее разум, рассеивается внезапно, и кажется, что пациент пробуждается внезапно, как после сна. У других выздоровление идет постепенно и равномерно:
Поскольку у праздности имеется естественная тенденция ослаблять рассудок, вызывать апатию и недовольство, поощряется любой вид разумной и безгрешной занятости. Тем, кто не занят каким-либо полезным занятием, разрешается читать, писать, рисовать, играть в мяч, в шахматы, шашки и т. п[46].
Служитель скоро поймет, какое занятие или развлечение лучше всего подходит пациенту, находящемуся под его опекой. Он подметит, что наиболее активные и захватывающие занятия лучше всего подходят для меланхоликов в тех случаях, когда их можно убедить поучаствовать в этих занятиях, и что малоподвижные занятия, как правило, предпочтительнее для маниакальной категории. Однако строгих правил здесь не существует. В общем и целом, склонностям пациента можно потакать, за исключением ситуаций, когда желаемое им занятие выказывает тенденцию способствовать его болезни. По этой причине иногда приходится отказывать пациенту в занятиях писательством, поскольку в результате получался бы непрерывный поток эссе о его своеобразных фантазиях, что послужило бы только к еще более глубокому закреплению ошибок в его сознании. Но, несмотря на это, некоторые пациенты подчас предавались этому удовольствию, поскольку оказалось, что сочинительство приносило им временное удовлетворение, и потом их было легче перенаправить к подходящим занятиям.
(Потакание увлечению писательством часто приводит к любопытным излияниям, как в прозе, так и в поэзии. Нижеследующий поэтический образец, возможно, заинтересует читателя. И он удивится, узнав, что во время сочинения пациент находился в стадии сильного обострения мании. Это не единственный случай, о котором нам напоминают строки поэта:
Высокий ум безумию сосед.
Границы твердой между ними нет.
ОБРАЩЕНИЕ К МЕЛАНХОЛИИ
Несомненно, выбор книг для использования душевнобольными требует немалой осмотрительности. По очевидным причинам, как правило, следует избегать работы воображения. И все книги, хоть в малой степени связанные с особыми склонностями пациента, решительно нежелательны. Различные отрасли математики и естественных наук обеспечивают наиболее полезный перечень тем, на которые можно направить ум душевнобольного, и их следует поощрять, насколько возможно, неуклонно преследовать одну цель. Любую отрасль знания, с которой пациент был знаком ранее, можно возобновить с большей легкостью, и намерение заниматься именно ею будет поддерживаться той компетентностью, которую он сможет проявить.
Несколько лет тому назад мне довелось столкнуться с поразительным примером, доказывающим преимущество, проистекающее из внимания к этому вопросу. О нем мне рассказал человек в высшей степени почтенный, который в этой истории сам и был пациентом. Он сообщил, что несколько лет тому назад, его рассудок погрузился в глубокую депрессию без какой-либо видимой причины. Самые мрачные мысли неотступно преследовали его разум, и ему было необычайно трудно сосредоточиваться на чем-то одном хотя бы и ненадолго. Он чувствовал полное безразличие к бизнесу и семье, и, конечно же, пренебрегал ими. Только с большим трудом его можно было уговорить съесть достаточно пищи для поддержания жизни. Он исхудал, а рассудок его все слабел и слабел.
В этом состоянии, когда однажды, размышляя над своей злосчастной судьбой, он осознал, благодаря слабому проблеску остатков разума, что окажется в еще худшем состоянии, если продолжит предаваться мрачным размышлениям и привычкам. Встревоженный такой перспективой на будущее, он решил употребить все свои умственные способности, которые еще оставались в его власти, чтобы взять под контроль свои горестные настроения и восстановить навык сосредоточения. С этой целью он принял решение немедленно заняться математикой, с которой был хорошо знаком в молодости, а также перейти на более вольный образ жизни.
Первая попытка пробиться через простейшую проблему стоила ему неописуемого труда и боли. Но он упорствовал в своей затее; трудность фиксации внимания постепенно уменьшалась; он преодолел свою склонность к воздержанию от пищи и очень скоро восстановил пользование своими умственными способностями и прежний характер рассудка.
Возможно, только немногие в ситуации, описанной мною, имели бы смелость сформировать такие решения, и еще меньше количество имели бы стойкость их исполнить. Однако этот случай, безусловно, указывает на то, что вполне возможно сделать, и насколько важно с лечебной точки зрения побуждать пациента к упорным умственным занятиям.
Управляющие нашего Заведения далеки от мысли, что они уже достигли совершенства в моральном лечении душевных болезней. И если они достаточно продвинулись по этому пути, их прогресс только убедил их, как много еще предстоит сделать, и наполнил сожалением о том, как мало изобретательности до сих пор было вложено в приумножение благоустроенности жизни душевнобольных. Не сомневаюсь, что, если бы для этого были использованы те же старания, так часто используемые для развлечения тщеславных, легкомысленных и праздных, гораздо больше лучей комфорта просияли бы над несчастным существованием безумцев, и доля излечений существенно бы выросла.
К каким же серьезным размышлениям о человеческой природе ведет нас то, что величайшее бедствие, какое только может с ней приключиться, столь часто усугублялось теми, в руках у которых власть, и долг которых состоял в использовании средств смягчения. Следовательно, мы можем почерпнуть весьма практический смысл из замечания мудрого Монтескье, о котором постоянно должен помнить каждый, кто интересуется учреждениями для душевнобольных: «Cest une experience ?ternelle, que tout hommequi a dupouvoir est port?, ? en abuser; il va jusqu’ ? ce qu’il trouve des limites. Qui le diroit! La vertu m?me a besoin des limites»[47].
