Уэйкфилд — Ханвелл — д-р У. С. Эллис
События в Йорке подвели Хиггинса к решению убедить своих коллег, магистратов Уэст-Райдинга, построить приют под собственным контролем. Они объявили щедрое вознаграждение за лучшие проекты и пригласили Сэмюэля Тьюка составить перечень основных требований, на котором базировались руководящие указания для конкурсантов. В дополнение к этим инструкциям Тьюк написал «Практические советы по строительству и экономике приютов для неимущих умалишенных», Йорк, 1815 г. Это была маленькая книжка в 55 страниц, «предназначенная для того, чтобы логически обосновать целесообразность инструкций… для архитекторов». «Новое и расширенное издание» появилось в крупноформатном сборнике победителей конкурса господ Уотсона и Притчетта «Планы, фасады, сечения и описание приюта для неимущих умалишенных, недавно возведенного в Уэйкфилде для Уэст-Райдинга в Йорке», Йорк, 1819 г.
Спустя тринадцать лет к Тьюку снова официально обратились за консультацией по новым приютам, на сей раз не только в Англии и Америке, но также и в Европе. В мае 1828 года он записал в своем дневнике: «Досуг мой значительно занят делами приюта, беседами с людьми, связанными со строительством в Миддлсексе, Женеве и Петербурге». Из Женевы его содействием заручились благодаря сыну д-ра де ла Рива, посетившего Ретрит в 1798 году и написавшему блестящий отчет о нем в «Британской библиотеке». Запрос из Санкт-Петербурга вне всякого сомнения пришел от российского императора через сэра Александера Кричтона, который в 1816 году вместе с великим князем Николаем посетил Ретрит, и тогда Тьюк преподнес им экземпляры обеих своих книг, тем самым надеясь, что это сделает визит «полезным для несчастных безумцев великой империи Российской».
Графство Миддлсекс вознамерилось построить приют «согласно закону Уинна» на основании «Доклада специального парламентского комитета о неимущих душевнобольных в графстве Миддлсекс и о приютах для умалишенных» 1828 года, и подобно Уэст-Райдингу объявило публичный конкурс. Уильям Алдерсон, архитектор Дома собраний Друзей в Стоук-Ньюингтоне, показал свои чертежи Сэмюэлю Тьюку, который привнес многочисленные предложения, что позволило архитектору подготовить «совершенно свежий проект», который и удостоился победы. Этот приют открылся в Ханвелле в 1831 году, главным врачом там стал Эллис (поручителем на сумму 1000 фунтов стал Хиггинс). Именно этот приют стал ареной великих реформ Конолли, начиная с 1839 года.
Вернемся к Уэйкфилдскому приюту. В своем предисловии к «Практическим советам» Тьюк обратил внимание на стимулирующий эффект, который оказывают на конструкцию зданий новые достижения в области медицины, и на то, как сами здания способствовали улучшению ухода за больными:
Общественность весьма обязана инспектирующим магистратам будущего Уэйкфилдского приюта за внимание, за привлечение к конкурсу широкого круга участников и за те щедрые награды, что были предложены за три проекта, которые получат наибольшее одобрение. Талант, выказанный в многочисленных проектах, кои воспоследовали от архитекторов из всевозможных частей королевства [было представлено сорок проектов], и практическая направленность на реальные потребности приютов, убедительно представленная в нескольких проектах, говорит о готовности лиц этой профессии поддерживать просвещенные взгляды нашего времени на лечение душевнобольных… В нескольких самых крупных заведениях отказались от цепей, по которым, думается, опознавали сумасшедшего и преступника; и буйно помешанные, которых в течение многих лет заковывали в кандалы, внезапно оказались в системе управления более мягкой и бдительной, которая является также щадящей и безопасной. Но несмотря на то, что многое уже сделано — многое еще предстоит совершить… В то время, когда строится так много приютов, кажется, что те, чье чувство долга или душевная склонность заставляют их заботиться о нуждах безумных людей и изучать недостатки старых построек, именно они должны привлечь к ним всеобщее внимание.
Заведение открылось в 1818 году с Эллисом во главе. Он был хорошо знаком с работой Тьюков и в соседнем городе Гулле в 1814 году основал по образцу Ретрита Убежище для душевнобольных, которым и руководил вместе с д-ром Джоном Алдерсоном. В своем Письме к Томасу Томпсону, эск., Гулль, 1815 г., проложившему путь к этому назначению, он особо подчеркивал необходимость общедоступных приютов (Хиггинс рассказал ему, что в Уэст-Райдинге было 600 неимущих помешанных, оставленных без всякой помощи), морального лечения и неусыпного контроля, обильно цитируя обе книги Тьюка. Позже Эллис прославился своей установкой на целевые занятия пациентов и в Уэйкфилде и в Ханвелле, и Тьюк щедро воздал ему должное — пусть даже и посмертно — во введении к английскому переводу Максимилиана Якоби[13] «О строительстве и управлении больницами для душевнобольных», 1841 г.
Обращаясь к теме труда в связи с ведением душевнобольных, с благодарностью вспоминая покойного сэра Уильяма Эллиса, нельзя забывать, что именно ему мы обязаны самым первым всесторонним и успешным экспериментом по систематическому внедрению труда в наши государственные приюты. Он провел этот эксперимент в Уэйкфилде с искусством, энергией и добросердечием по отношению к пациентам, которые точно так же самым похвальным образом откликнулись на его понимание и его искренность. Он впервые доказал, что, если дать лопату и серп в руки значительной части лиц с психическим расстройством, опасность будет меньше, нежели если мы запрем их всех вместе в безделье, пусть и под охраной пут, смирительных рубашек или цепей. Впоследствии он применил систему трудотерапии в Ханвелле… как средство, способствующее излечению и успокоению пациентов. Многое говорится в пользу развлекающих занятий для душевнобольных; и, конечно же, ими не стоит пренебрегать… однако, что касается их благоприятного воздействия на разум, они не идут ни в какое сравнение с теми занятиями, в которых человек трудится с конечной пользой.
Еще в 1850 году, когда здоровье Тьюка уже пошатнулось, он составил меморандум, содержащий предложения по усовершенствованию Ретрита, которые были необходимы, чтобы разбавить монотонность, каковая, по его мнению, замедляла выздоровление больных и подрывала моральный дух сотрудников:
С тех самых пор, как я занялся Ретритом… во мне все настоятельнее крепла уверенность в том, что монотонность, царящая в его стенах, являет собой одно из величайших препятствий на пути к радикальному лечению… Чего же мы хотим — мы хотим занять разум поиском некоей рациональной цели, к которой разум этот способен испытать заинтересованность… Даже поверхностное наблюдение за внешним видом и поведением безумца… убедит нас в том, что они в чрезвычайно значительной степени подвержены тем же влияниям, что и находящиеся в здравом уме. Подобные соображения лежат в основании морального лечения в Ретрите со дня его основания и до нынешнего времени… В течение долгого времени меня посещает мысль о том, что во многих случаях мы могли бы с успехом поддерживать истинное представление о нашем заведении, а именно о больнице для лечения расстройств сознания, еще усерднее, чем мы делаем это сейчас.
