Как нельзя стоять в стороне
Производство замороженного картофеля фри стало высококонкурентным бизнесом. Компания Симплота обеспечивала почти весь картофель для McDonald’s в США{296}, но две другие компании, производящие картофель фри, теперь стали крупнее: Lamb Weston – лидер по производству картофеля фри в стране, и McCain – канадская компания, которая стала № 2 после покупки Ore-Ida[71] в 1997 г.
Сейчас компании Simplot, Lamb Weston и McCain контролируют 80 % американского рынка замороженного картофеля, убрав с дороги или поглотив большинство мелких конкурентов{297}. Гиганты борются за контракты на поставки в сети фастфуда. Замороженный картофель фри стал массовым продуктом, который производится в огромных количествах с низкой маржой прибыли. Разница в стоимости буквально в несколько центов за полкило может существенно повысить (или понизить) шансы на заключение контракта. Здесь в большем выигрыше оказываются сети фастфуда, снижая свои затраты и получая еще большие прибыли от продаж. В 1997 г. Burger King, оспаривая превосходство McDonald’s в продажах картофеля фри, главным образом из-за высоких торговых наценок, запустила рекламную кампанию за 70 млн долл.{298} Заведения фастфуда покупают замороженный картофель по 30 центов за 450 г, подогревают его в масле и продают уже за 6 долл.
В 1950-е Айдахо обгонял Мэн по производству картофеля благодаря индустрии картофеля фри и производительности фермеров Айдахо{299}. С 1980 г. тоннаж картофеля вырос в Айдахо почти вдвое{300}, а урожай в среднем на единицу площади – на 30 %. Однако сверхприбыли от продаж картофеля фри практически не доходили до фермеров. Пол Паттерсон, профессор экономики сельского хозяйства в Университете Айдахо, описывает современный рынок картофеля как «олигопсонию»: рыночную структуру с ограниченным числом покупателей и большим числом продавцов. Это дает покупателям возможность влиять на цену. Компании-гиганты стараются по возможности сбивать цену, которую платят фермерам. Высокая производительность фермеров Айдахо приводит к дополнительному снижению цен, что выгодно переработчикам и сетям фастфуда. Из каждых 1,5 долл., потраченных на картофель фри в ресторане фастфуда, возможно, только 2 цента идет фермеру, который выращивает картофель{301}.
Картофелеводы Айдахо сталкиваются с чудовищным давлением и вынуждены либо расширяться, либо уходить из бизнеса. Расширение посадочных площадей позволяет повысить выручку и увеличить капиталовложения, но риск тоже растет. Самая современная картофелеуборочная техника – красивые ярко-красные машины, которые производятся в Айдахо компанией Spudnik, – может обойтись фермеру в сотни тысяч долларов. В округе Бингем, чтобы вырастить картофель на половине гектара, нужно потратить около 1500 долл.{302} Здесь средний фермер, который засаживает картофелем около 160 га, прежде чем продать хоть один клубень, залезает в долги, которые доходят до полумиллиона долларов. А чтобы хотя бы покрыть расходы, ему нужно получить около 5 долл. за 50 кг картофеля. В сезон 1996–1997 гг. цены на картофель упали до 1,5 долл. за 50 кг{303}. Это стало катастрофой для фермеров Айдахо, возможно, худшей в истории. Рекордные урожаи в стране и поток дешевого импорта из Канады вызвали перенасыщение рынка. Многим фермерам было бы выгоднее оставить картофель гнить на полях, чем продавать его по такой низкой цене. Но это был плохой выход: гниющий картофель мог повредить почву. Позже цены поднялись, но все равно оставались очень низкими. Ежегодный доход картофелеводов Айдахо во многом зависит от погоды, мирового рынка и капризов крупных перерабатывающих компаний. Как сказал мне один фермер, «я могу контролировать только время подъема по утрам».
За прошедшие десятилетия штат Айдахо потерял почти половину картофелеводов{304}. А размеры земельных площадей под посадку картофеля выросли{305}. Семейные фермы уступили место корпоративным хозяйствам, которые растянулись на многие гектары. Эти необъятные угодья разделены на мелкие участки для удобства управления, и фермеры, которых вытеснили с их земель, часто нанимаются туда в качестве менеджеров. Модель землевладения на американском Западе стала походить на сельскую Англию. «Мы прошли полный цикл, – говорит Пол Паттерсон, – сначала приходят люди, которые создают и держат ферму, а потом – люди, которые присваивают ее». Штаб-квартира организации производителей картофеля Айдахо (Potato Growers of Idaho, PGI) располагается в длинном одноэтажном здании недалеку от Музея картофеля в Блэкфуте. Эта некоммерческая организация обеспечивает фермеров информацией и помогает им заключать контракты с перерабатывающими компаниями. Берт Моултон, давнишний штатный сотрудник PGI, высокий мужчина со стрижкой ежиком, похож на республиканца времен Голдуотера[72], но говорит как старомодный популист. Он задумал создать нечто вроде кооператива или ассоциации, чтобы координировать уровень рынка и производства. Возможно, это последняя надежда фермеров Айдахо. В 2000 г. большинство фермеров жили в регионах, где была только пара компаний, перерабатывающих картофель. Но, как ни странно, эти компании никогда не устраивали торгов. «По закону перерабатывающие компании не должны контактировать друг с другом, – говорит Моултон. – Но мы знаем, что они нарушают это предписание». В конце прошлого века главного изготовителя картофеля фри в Айдахо приобрели люди с прочными связями с местными жителями. Симплот пользуется большим уважением у большинства здешних фермеров. Он всегда готов оказать им помощь в трудные годы. По словам Моултона, теперь картофельными компаниями управляют в основном пришлые: «это высоколобые магистры из Гарварда, которые не знают, где растет картофель: на деревьях или в земле». Многонациональные пищевые компании владеют заводами по производству жареного картофеля в нескольких регионах, постоянно меняя продукты, чтобы платить минимальную цену. Экономическое положение отдельных фермеров или местного сообщества практически не имеет значения для их масштабной схемы.
В конце прошлого века PGI пыталась создать официальный союз с картофельными фермерами в Орегоне и Вашингтоне, который мог бы объединить производителей трех штатов, где выращивается большая часть картофеля в стране. Союз был разрушен одним из крупных производителей, который разорвал прибыльные сделки с ключевой группой картофелеводов. Моултон считает, что фермеры Айдахо отчасти сами виноваты в своих проблемах. Считаясь аристократами сельских районов Айдахо, они долго сохраняли независимость и не хотели объединяться. «Некоторых фермеров эта независимость по сути довела до нищеты», – говорит Моултон. Сегодня почти 1100 картофелеводов покинули Айдахо – это уже целая средняя школа{306}. Около половины из них входят в PGI, однако организации нужно как минимум 3/4 голосов, чтобы получить реальную силу на переговорах. «Совместные предприятия», куда переработчики зазывают фермеров, снабжают посадочным материалом и финансируют будущий урожай. Такое соглашение снимает все иллюзии об их независимости. «Если фермеры не смогут объединиться, – предупреждает Берт Моултон, – они превратятся в кропперов[73]».
Картофелеводы Айдахо вели себя совсем не так, как рекомендуется в большинстве университетских учебников по экономике. Есть «ошибочное построение», или логическое заблуждение: то, что хорошо одному человеку, будет хорошо и другим, занимающимся тем же делом. Например, если в зрительном зале встанет один человек, он будет лучше видеть сцену, чем остальные. Но если встанут все в зале, то сцену не увидит никто. После окончания Второй мировой войны фермеров в США убеждали осваивать новые технологии в надежде на то, что это повысит урожайность, снизит затраты и повысит конкурентоспособность. Такая индивидуальная модель ведения сельского хозяйства предполагает, что фермер сосредоточен только на одном уровне вложений и продукте, специализируется на выращивании только одной культуры и сильно зависит от химических удобрений, пестицидов, фунгицидов, гербицидов, высокотехнологичной уборочной и оросительной техники. Эта модель позволила американским фермерам стать самыми производительными в мире. Однако каждое повышение производительности заставляет фермеров бросать свою землю. Остаются те, кто привязан к поставщикам и переработчикам, покупающим их продукт. Уильям Хеффернэн, профессор социологии сельского хозяйства Университета Миссури, говорит, что нынешняя американская сельскохозяйственная экономика напоминает песочные часы{307}. Наверху находятся 2 млн фермеров, внизу – 275 млн потребителей, а посередине – маленькая прослойка: дюжина или около того многонациональных корпораций, получающих прибыль от каждой сделки.
