Не попадайтесь
Условия труда на американских мясоперерабатывающих комбинатах становятся опаснее, производство ускоряется, нелегальные иммигранты заменили профессиональную рабочую силу. А федеральное правительство существенно ослабило законы, связанные со здоровьем и безопасностью рабочих. Национальные производители долго презирали Управление охраны труда, считали это ведомство источником назойливых рекомендаций и ненужной канцелярщины.
Когда Рональд Рейган был избран президентом в 1980 г., Управление охраны труда уже не получало достаточного финансирования, а его штат не был укомплектован: 1300 инспекторов отвечали за безопасность более 5 млн рабочих мест в стране{459}. Среднестатистический американский работник мог ожидать инспекцию Управления охраны труда примерно раз в 80 лет{460}. Но администрация Рейгана была решительно настроена ослабить влияние Управления еще больше в рамках новой политики дерегуляции. Количество инспекторов охраны труда в итоге сократили на 20 %{461}, и в 1981 г. агентство приняло новую концепцию «добровольного соблюдения»{462}. Вместо того чтобы, не предупреждая, приехать на фабрику с инспекцией, работники Управления были обязаны просмотреть записи компании о травмах на производстве, не заходя на комбинат. Если записи показывали, что по статистике уровень травм не превышает среднюю цифру по всем национальным производителям, инспектор должен был развернуться и немедленно уйти, не заходя на комбинат, не изучая оборудование, не поговорив с рабочими. А записи о травмах вели и хранили руководители компании.
Большую часть 1980-х отношения Управления охраны труда с индустрией переработки мяса были далеко не враждебными. Количество серьезных травм росло, а число инспекций управления сокращалось{463}. Смерть работника на фабрике наказывалась штрафом всего в пару сотен долларов. На собрании директоров мясных компаний в октябре 1987 г. директор по безопасности Управления охраны труда, Барри Уайт, пообещал изменить федеральные стандарты безопасности, которые «кажутся невероятно глупыми, или слишком обременительными, или просто бесполезными». Судя по стенограмме собрания, опубликованной позже в Chicago Tribune, директор по безопасности Управления охраны – федеральный чиновник, на котором лежит большая часть ответственности за жизни рабочих на комбинатах по переработке мяса, – признал, что у него нет достаточной квалификации для этой работы. «Я очень хорошо понимаю, что о безопасности и здоровье рабочих в мясной индустрии вы знаете больше, чем я, – сказал Уайт директорам. – О безопасности и здоровье в своей отрасли вы знаете больше, чем любой работник Управления»{464}.
Безусловно, концепция «добровольного соблюдения» способствовала уменьшению числа зафиксированных травм на мясокомбинатах. Однако пострадавших меньше не стало. По данным проведенного позже расследования Конгресса, эта система советовала компаниям «укрывать травмы, фальсифицировать записи и скрывать инциденты»{465}. Например, на комбинате IBP по переработке говядины в Дакота-Сити компания имела два набора документов: в одном фиксировались каждая травма и болезнь, а другой был предназначен для инспекторов Управления охраны труда и Бюро трудовой статистики. За 3 месяца 1985 г. в первой группе документов было зарегистрировано 1800 травм и болезней на комбинате{466}. Регистрационный журнал для Управления зафиксировал всего 160 травм – разница более чем в 1000 %{467}.
В 1987 г. на слушании о переработке мяса в Конгрессе Роберт Питерсон, генеральный директор IBP, под присягой отрицал{468}, что компания ведет два комплекта документов, и назвал статистику IBP «лучшей из лучших»{469}. Позже следователи Конгресса нашли оба комплекта и выяснили, что статистика травм на комбинате в Дакота-Сити превышает средние показатели по отрасли почти на 30 %{470}. Следователи также обнаружили, что данные изменяли и на мясокомбинате в Эмпории{471}. Другую ведущую мясоперерабатывающую компанию, John Morell, тоже уличили во лжи о травмах на комбинате в Сиу-Фоллс{472}. Расследование Конгресса установило, что эти компании не сообщали о «таких серьезных травмах, как переломы{473}, сотрясения, глубокие порезы, грыжи, для лечения которых иногда требовались госпитализация, операции и даже ампутации».
Конгрессмен Том Лантос, чье подразделение проводило расследование, назвал IBP «одной из самых безответственных и жестоких корпораций в Америке»{474}. Чиновник из Министерства труда назвал поведение компании «худшим примером сокрытия травм и болезней рабочих в 16-летней истории Управления охраны труда»{475}. Однако Роберта Питерсона так и не обвинили в лжесвидетельстве за его заведомо ложные показания перед Конгрессом. По уверениям следователей, им было бы сложно доказать, что Питерсон врал «умышленно»{476}. В 1987 г. IBP была оштрафована на 2,6 млн долл.{477} за сокрытие истинного количества травм, а потом еще раз на 3,1 млн долл.{478} за высокий уровень травм на фабрике в Дакота-Сити. После того как компания представила новую программу безопасности, штрафы были уменьшены до 975 тыс. долл.{479} По тем временам сумма немалая, но она составляла примерно 0,01 % ежегодной прибыли IBP{480}.
Через 3 года после того, как компанию IBP оштрафовали, рабочий по имени Кевин Уилсон травмировал спину на мясокомбинате в Каунсил-Блафс{481}. Уилсон пришел в кабинет к Диане Арндт, медсестре комбината, которая отправила его к врачу, выбранному компанией. Доктор заявил, что травма неопасна, и сказал, что рабочий может продолжать трудиться на комбинате. Но Уилсон решил выслушать еще одно мнение. Другой доктор сказал, что у него повреждение диска позвоночника и потребуется время, чтобы прийти в себя и вернуться на работу.
Когда Уилсон перестал ходить на дневные дежурства, служба безопасности корпорации начала вести наблюдение за его домом. Через 11 дней новый доктор Уилсона сообщил IBP, что Уилсону нужна операция. Тогда медсестра Диана Арндт позвонила ему и сообщила, что у компании есть видеозапись, как Уилсон делает тяжелые работы по дому. Доктор почувствовал себя обманутым, встретился с Уилсоном, обвинил его во лжи, отказался проводить лечение и велел ему вернуться на работу. Уверенный, что никакой видеозаписи нет и в IBP сфабриковали эту историю, Кевин Уилсон предъявил компании иск за клевету.
В итоге тяжба дошла до Верховного суда Айовы. Он практически не привлек внимание прессы и поддержал решение нижней инстанции о назначении Уилсону компенсации в размере 2 млн долл., а также отметил неэтичное поведение IBP. Суд решил, что серьезные травмы, возникающие на заводе IBP, должны регистрироваться каждый день, чтобы компания не могла сообщать Управлению охраны труда о «потерянных рабочих днях». Некоторые люди были вынуждены выходить на работу сразу после операции или на следующий день после ампутации. Как было отмечено в заявлении Верховного суда: «Руководство IBP прекрасно знало обо всем и поощряло такую практику». Медсестры компании регулярно вводили ложную информацию в компьютерную базу, квалифицируя травмы так, чтобы они не могли попасть в отчеты для Управления охраны труда. Несговорчивых рабочих, которые получали травмы, назначали на «переработку животного сырья, где они должны были дышать отвратительными испарениями, пока кипятили свиные обрезки и выпаривали кровь». По свидетельствам, представленным в суде, медсестра Диана Арндт плохо относилась к рабочим, которые нуждались в лечении. Многие медсестры IBP называли их «идиотами» и «ничтожествами»{482} и сообщали врачам, что «эти парни просто распускают нюни» и «они просто симулянты». Позже Диана призналась Уилсону, что ему действительно нужна была операция. Верховный суд Айовы признал, что нарушения со стороны медиков были отчасти продиктованы материальной заинтересованностью персонала, который получал премии и награды, когда количество пропущенных дежурств оставалось низким. Эта программа уклончиво называлась «наградой за безопасность».
Отношение IBP к безопасности рабочих трудно назвать уникальным для индустрии, если судить по показаниям Эдварда Мерфи в Конгрессе в 1992 г. Мерфи работал директором по безопасности на мясокомбинате Monfort в Гранд-Айленде. После того как в 1991 г. там были убиты двое рабочих, его уволили. Мерфи заявил, что он годами сражался с компанией за безопасность и та несправедливо сделала его «козлом отпущения» за собственную незаконную деятельность. Позже компания заплатила ему некоторую сумму, размер которой не разглашается{483}, чтобы урегулировать гражданский иск за необоснованное увольнение.
Выступая в Конгрессе, Мерфи сказал, что во время его работы на заводе в Гранд-Айленде компания вела две формы документации, постоянно врала Управлению по охране труда и уничтожала документы, запрошенные Управлением. Он хотел, чтобы в Конгрессе узнали о том, что заниженные стандарты безопасности на комбинате не были случайностью. Они стали следствием корпоративной философии Monfort, которую Мерфи описал так: «Предписание номер один – важно только производство{484}… Задача подчиненного – выполнять приказы. Точка. Как мне много раз говорили – «делай то, что я тебе говорю, даже если это нелегально… не попадайся».
Иск, поданный в мае 1998 г., свидетельствует о том, что с тех пор, как IBP поймали на двойной бухгалтерии, ничего не изменилось{485}. Майкл Феррелл, бывший вице-президент IBP, признал, что настоящая вина за высокую статистику травм в компании лежит не на рабочих, управляющих, медсестрах, директорах по безопасности или руководстве комбинатов, а на директорах корпорации. У Феррелла была прекрасная возможность наблюдать за процессом принятия решений. Помимо прочего, он отвечал за программу здоровья и безопасности работников IBP.
Когда в 1991 г. Феррелл принял этот пост после многих лет работы инженером в других компаниях, он был уверен, что в IBP действительно хотели улучшить систему безопасности рабочих. Если верить его судебному обращению, позже он обнаружил, что отчеты по безопасности IBP регулярно фальсифицировались, а в первую очередь компания заботилась о прибыли. В 1997 г. Феррелла уволили из IBP почти сразу после ряда проблем с безопасностью на мясокомбинате в техасском городе Палестина. Обстоятельства, связанные с увольнением, и составили суть его иска. 4 декабря 1996 г. инспекция Управления охраны труда нашла ряд серьезных нарушений на комбинате в Палестине и наложила на компанию штраф в 35 125 долл. Буквально через неделю рабочий по имени Кларенс Дюпри потерял руку в костемолке. Через два дня после этого другой рабочий, Уилли Моррис, погиб при взрыве аммиака. Тело Морриса несколько часов лежало на полу, всего в 10 м от двери, пока токсичный газ заполнял здание. Никто на всем комбинате не был обучен пользоваться респираторами или защитными костюмами, оборудование лежало в закрытой кладовке. После этих инцидентов Феррелл вылетел в Техас, чтобы разобраться в произошедшем. Он убедился, что предприятие в ужасном состоянии: система охлаждения не соответствовала стандартам, неисправная проводка угрожала убить током многих людей, механизмы безопасности были намеренно выведены из строя магнитами. Он хотел, чтобы комбинат был немедленно закрыт, и его закрыли. Два месяца спустя Феррелл потерял работу.
В своем иске он требовал компенсации за незаконное увольнение. Там же Феррелл заявил, будто его уволили за то, что он отдал указ закрыть комбинат в Палестине. Он заявляет, что раньше IBP никогда не закрывала мясокомбинаты только из-за проблем безопасности и Роберт Питерсон был в ярости из-за этого решения. В IBP не согласны с этой версией событий{486}: они заявляют, что Феррелл не сумел вписаться в корпоративную культуру IBP, взял на себя слишком много полномочий и на самом деле не он принял решение закрыть завод в Палестине. Если верить IBP, решение о закрытии было принято единогласно советом директоров.
В январе 1997 г. мясокомбинат IBP в Палестине открылся снова. Он был закрыт год спустя – на этот раз Министерством сельского хозяйства. Федеральная инспекция заклеймила комбинат за «жестокое обращение с животными»{487} и остановила производство на неделю. Это крайне редкое наказание за плохое отношение к коровам. В 1999 г. компания IBP закрыла комбинат. В 2001 г. он стоял пустой в ожидании покупателя.
