Генетические сообщества и генетика сообщества Авиада Раца
Мы уже цитировали Авиада Раца, израильского социолога и антрополога, углубленно изучавшего процессы, связанные с генетическим скринингом наследственных заболеваний. Его интерес был сосредоточен на социальных, культурных, исторических и религиозных элементах, которые обусловливают принятие или непринятие генетических исследований на уровне населения, взаимосвязь между влиянием государства или сообщества и индивидуальным выбором, преобразование понятия евгеники от дистопии первой половины XX века до эпохи геномики. Ученый посвятил множество статей понятию «генетического сообщества». Он проводил полевые исследования бедуинов в Израиле, изучал наследственные заболевания евреев-ашкеназов и программу «Дор Йешарим», сравнивал отношение к генетическим исследованиям в Израиле и в Германии и осуществлял антропологический анализ распространения врожденной глухоты в общинах бедуинов в Израиле.
Под «генетическим сообществом» Рац{91} понимает «глобальное явление, где сочетаются некий общий генетический фонд, этнические границы и политические обстоятельства», как это происходит у афроамериканцев, у амишей, у евреев-ашкеназов, у франкоканадцев или у бедуинов, но примеры могут повторяться. Условия географической, этнической и культурной изоляции способствовали высокой встречаемости специфических рецессивных генетических заболеваний, примеры которых мы уже детально описывали. С научной точки зрения, генетические исследования позволили идентифицировать у этих народов гены, провоцирующие заболевания. «Генетические сообщества» интересны по многим причинам. Прежде всего, знаниями, которые они имеют о самих себе и о рисках, которыми чревата эндогамия. У этих народов генетика и ДНК являются элементами коллективной идентичности, на которых во многом зиждется понятие «биосоциальности». В отношении их генетического «разнообразия» они занимают позицию, сильно обусловленную собственной системой ценностей, что послужило почвой для исследований и социальной практики с последующим применением программ по генетической профилактике. Благодаря таким генетическим сообществам был разработан ряд тестов на выявление носителя, как те, о которых мы уже говорили. Они представляют интерес также и с точки зрения развития диагностических тестов, поскольку являются потенциальным «рынком» для распространения генетических исследований. Конечно, генетический элемент – это один из факторов идентификации группы, но мы видим, что в наших обществах в некоторых случаях он бывает доминирующим. Если, с одной стороны, действительно генетические сообщества имеют этническую основу, то с другой – происходит образование новых объединений, появление ассоциаций, групп поддержки, взаимодействий между индивидуумами, основанных на опыте болезни. Сегодня этому благоприятствует также и общение в различных сетях через интернет. В достаточно богатых и технологически развитых странах эта новая «идентичность» стала источником распространения знаний, ориентирования научных исследований, политического давления, привлечения внимания общественности к отдельным заболеваниям вплоть до создания «групп давления», имеющих общественную значимость. Среди таковых можно выделить Genetic Alliance в США, фонд муковисцидоза North American Cystic Fibrosis Foundation, фонд спинальной мышечной атрофии Claire Heine Foundation или Ассоциацию талассемии.
Таким образом, генетическое заболевание спровоцировало процессы самоопределения, которые могут помочь определить возможные стратегии по его устранению. Некоторые болезни кажутся неразрывно связанными с этнической или географической принадлежностью, как талассемия, серповидноклеточная анемия или болезнь Гентингтона в Венесуэле. В этих случаях исторически надежда на выздоровление, молекулярная идентификация болезни и стратегии по профилактике были принесены извне, либо следовали модели вмешательства top-down, то есть «спущены сверху», будучи обусловленными научно-гуманитарными соображениями и/или политическим выбором. Необходимо было убедить население принять участие в стратегиях профилактической медицины{92}. Как говорит Авиад Рац, в этих случаях образование генетического сообщества следовало медицинской или экспертной точке зрения (выражаясь терминологией Фуко, это результат медицинского взгляда), которой присущ предписывающий характер. Тот, кто содействует проведению кампании по генетической профилактике, всегда стремится к будущему, которое он считает лучшим. Оставим пока без определения значение, присваиваемое слову «лучший», поскольку это требует понимания системы ценностей сообщества и мнения эксперта.
Новый процесс «биосоциализации» наблюдается в промышленных обществах, причем его становление происходило в обратном порядке. В зоне его интереса лежат заболевания, у которых наименее очевидной является этническая основа. Идентификация «сообществ» происходила в основном снизу, путем спонтанного объединения пациентов или семей, которые затем образовали организованные группы. Обращаясь к довольно молодому направлению социологии здоровья, Рац ставит перед собой вопросы: какое определение дать старым и новым «генетическим сообществам»? как на них ссылаться? какова их роль в перспективе генетического скрининга? каковы системы ценностей, с которыми приходится сталкиваться при предложении генетики сообщества или геномики в применении к общественному здравоохранению?
Но сначала, утверждает Рац, необходимо определить сферу генетики сообщества. Это почва для генетика, социолога, антрополога или эпидемиолога? Это точка совпадения взглядов для создания некой дисциплины, которая еще находится у истоков процесса собственного основания? Какие отношения связывают клиническую генетику и генетику сообщества? Мое мнение по этому поводу таково, что, если отвлечься от желания дать определение этим дисциплинам (что часто зависит лишь от необходимости специалистов в установлении границ собственного эксклюзивного права трактовать некоторые вопросы с неизбежными академическими отступлениями), то главная проблема – понять, кто вправе представлять «биосоциальные» интересы. Можно было бы утверждать, что клиническая генетика – это дисциплина, обращенная к индивидууму или к паре и соответствующая, наконец, либеральной генетике, где имеет значение индивидуальное решение. И напротив, генетика сообщества или генетика (сегодня геномика) общественного здравоохранения могла бы представлять социальные интересы. Задачей клинической генетики является консультация, лишенная обязательности, которая всегда присутствует в общественном здравоохранении. В сущности, с одной стороны, должна устанавливаться связь между индивидом или парой и специалистом, которая основывалась бы исключительно на передаче информации в атмосфере этического нейтралитета; с другой стороны, всегда присутствует интерес, который ставится выше индивида или пары. Это разделение схематично, поскольку концепция генетической ответственности – это все же всегда социальное устройство; и даже индивид, который считает себя свободным от условностей и думает, что делает абсолютно свободный выбор, руководствуется социальными правилами и ценностями. Таким образом, вопрос можно переформулировать другими словами: кто является носителем генетической ответственности? Индивид, сообщество (этническое или ассоциация), государство? Этот вопрос права является ядром всей этической проблемы, связанной с устранением генетического заболевания{93}. Рац поднимает важные вопросы. Приобретает ли сообщество, которое себя идентифицирует как таковое, например, больные мышечной дистрофией, право влиять на выбор политики общего здравоохранения? Нужно ли консультироваться с этим сообществом при разработке стратегий общественного здравоохранения? По определению тест на выявление носителя направлен на здоровых людей в таком случае; имеет ли право больной вторгаться в поле деятельности превентивного здравоохранения, или же его роль состоит лишь в том, чтобы выражать собственное видение болезни, взяв на себя бремя убеждения? Наделен ли больной человек этическим превосходством ввиду своего состояния? Имеет ли право генетическое сообщество вмешиваться в выбор индивида или пары? Когда есть социальный интерес, не возрастает ли риск клеймения больного, носителя или даже человека, не желающего проходить генетическое тестирование?
Рац задается вопросом: добавляет ли социоантропологический взгляд на генетику сообщества что-нибудь медицинскому подходу? Ответ строится на основе видения тен Кате, генетика и первого редактора журнала «Community Genetics», название которого потом было изменено на «Public Health Genomics»{94}. Социо-антропологический взгляд дает инструменты для измерения этнической, лингвистической, религиозной, политической и идеологической величин сообщества. До сих пор множество исследований было посвящено модели генетической консультации, направленной на индивида или пару. Оцениваемыми параметрами были вынужденное принятие или отказ от консультации, стресс, который она вызывает у индивида или пары, реальное повышение способности выбора или принятия решения. Но Рац утверждает, что теперь настало время перенести этот анализ на уровень сообщества, где имеют силу такие нормы, как патриархат, единокровные союзы или запрет аборта. Социо-антропологический подход требует смены парадигмы. Прежде всего, возникает необходимость в изучении социального устройства генетической консультации, без сужения проблемы до индивидуальных отношений. Поэтому исследования Раца были обращены к сообществам ортодоксальных евреев или бедуинов, которым был предложен скрининг. Ученый проанализировал их с антропологической точки зрения, поместив предложение и принятие теста в культурный контекст группы, на которую было обращено исследование. Вопросы, сформулированные Рацем, имеют целью создание новой морали по отношению к генетическому тесту, с признанием того, что технология еще слишком молода. Мы видим ее результаты, которые постоянно смешивают проблемы технологии и этики, поскольку они имеют общие черты с воспроизводством человеческого рода. Достаточно упомянуть то, что происходит в наше время в Италии, где законотворческие неточности позволяют сосуществовать законам, которые разрешают аборт, но отвергают возможность предымплантационной диагностики, и где прошлый опыт борьбы с талассемией, кажется, не оставил следов, когда это необходимо в связи с перспективой профилактики муковисцидоза.
Надо констатировать тот факт, что развитие технологии постоянно бросает вызов этике, и что этика не одна, а нам необходимо смириться с сосуществованием различных идеологических направлений. К этому наблюдению подводят анализ Раца и его оценка стремления к генетической профилактике в разных культурах, будь они мусульманскими, еврейскими или христианскими, или в системах, где исторически понятие генетической профилактики обрело противоположные семантические значения. Он анализирует факторы, не позволяющие генетической профилактике превалировать в США или в Германии, но при этом делающие ее приемлемой в мусульманских странах или в еврейских сообществах. В Германии очевидно наследие нацистской евгеники, из-за чего становится недопустимой идея заинтересованности государства в проведении политики публичной геномики. В США сформировано абсолютно либеральное и слишком раздробленное видение, вытекающее из системы здравоохранения, где социальный интерес принудительно ограничен страховой системой, а также, как уже говорилось ранее, памятью о провале профилактики серповидноклеточной анемии. В других странах, таких, как Израиль, Англия или многие исламские государства, социализация медицины и коллективный интерес к здоровью будущих поколений были приняты и внедрены в систему здравоохранения. Система генетической профилактики вписывается в видение роли государства, даже если это видение сильно эволюционировало в либеральном направлении и совпадает с самыми разными религиозными культурами, например, протестантской или католической этикой, либо точкой зрения на продолжение рода в религиях, которые до сих пор ограниченно присутствовали в западных странах.
