Очерк 19
Состояние здоровья детей из бедных семей
В.?Ю. Альбицкий, С.?Я. Волгина, Е.?А. Курмаева (Казань, КГМУ)
Бедность была и остается одной из наиболее актуальных проблем современной России. Бедные это люди, не имеющие средств на минимальный национальный стандарт потребления (в России это прожиточный минимум). Прожиточный минимум определяется по стоимости минимального набора продуктов питания, самых необходимых промышленных товаров и очень низкого потребления услуг. Его величина определяется законодательно.
В 1997 г. в докладе ООН был впервые введен в обращение индикатор человеческой бедности, в соответствии с которым под данную категорию подпадали люди, живущие на 1–2 доллара в день (к бедным относятся все, кто имеет доходы ниже 2,15 доллара в день при пересчете долларов в рубли по паритету покупательной способности). Правда сама по себе эта градация отражает далеко не все стороны бедности, которая измеряется, к сожалению, не только деньгами. Здесь учитывается и ограниченность самостоятельного жизненного выбора, и духовная скудность при недоступности школьного образования, и недостаток средств для поддержания здоровья и жизненной энергии. Наконец, бедность – это отсутствие условий для элементарного самоуважения и поддержания чувства человеческого достоинства.
В мировой практике семьи считаются крайне бедными и нищими, если соответственно 1/3 и 1/2 расходов уходит на питание. В середине 90?х гг. по результатам обследований среднестатистическая российская семья 80 % своих доходов тратила на питание и неотложные повседневные нужды. Для сравнения, в развитых странах доля расходов на питание составляет 10–15 %, в США – 9 %, в Канаде – 11 %.
По данным некоторых ученых, для вычисления показателя бедности требуется 3 компонента. Во?первых, необходимо выбрать соответствующую единицу измерения и индикатор благосостояния. К денежным параметрам благосостояния относят доход и потребление, к неденежным – здоровье, образование и активы. Во?вторых, необходимо определить черту бедности, т.?е. пороговое значение, за которым данное домохозяйство или отдельный человек будут классифицироваться как бедные. И, наконец, в?третьих, необходимо выбрать показатель бедности, который будет использоваться для составления отчета по всему населению или только его подгруппам. Для измерения бедности можно использовать субъективное восприятие.
Существует 2 метода построения черты бедности. Абсолютная черта бедности это минимальный уровень жизни, определяемый на основе физиологических потребностей человека в продуктах питания, одежде и жилье, т.?е. на основе стоимости корзины товаров, достаточных для удовлетворения основных потребностей человека. В определении относительной черты бедности для базы используют уровень доходов (расходов) домашнего хозяйства, сложившийся в среднем по стране, и определяют уровень, ниже которого люди находятся за чертой бедности. Так, в государствах ЕС черта бедности соответствует половине средних суммарных расходов домашних хозяйств по стране.
В СССР проблемы бедности официально признаны в 1970?е гг. со времени введения пособия на малообеспеченных людей. До этого низкооплачиваемые и малообеспеченные учитывались при повышениях минимальных размеров заработной платы и пенсий, установлении социальных льгот и выплат для населения. Бедными в основном считались люди по таким демографическим признакам, как возраст, здоровье, утрата кормильца, повышенная иждивенческая нагрузка на работающего. Некоторое значение имела низкая квалификация (хотя она не всегда сопровождалась низкими доходами), территориальные различия в уровне жизни вследствие неодинакового экономического развития регионов, в городе, на селе.
Особенности российской переходной экономики, связанной с многочисленными финансовыми потрясениями, дают возможность для сопоставлений. Так, «черный вторник», связанный с резким одномоментным падением курса рубля в октябре 1994 г., события августа 1998 г. в течение нескольких дней привели к резкому снижению уровня жизни миллионов людей. Итогом «черного вторника» стало увеличение доли населения с доходами ниже прожиточного минимума. В результате финансового кризиса 1998 г. число бедных россиян выросло с 47 до 56 %. По данным Л.?Н. Овчаровой (2001), после либерализации цен 1992 г. доходы 70 % российских граждан опустились ниже уровня прожиточного минимума советского периода.
В 1999 г. численность населения с доходами ниже прожиточного минимума равнялась 42 млн человек (28,7 % населения страны). За чертой прожиточного минимума в России проживали (по данным 1999 г., % к общей численности населения) дети в возрасте до 15 лет – 25,0 %, молодежь от 16 до 30 лет – 20,5 %, трудоспособные мужчины и женщины от 31 до 54–59 лет – 40,0 %, лица пенсионного возраста свыше 55–60 лет – 14,5 %.
В 2000 г. введение новой методики расчета величины прожиточного минимума привело к повышению черты бедности и, соответственно, росту показателя бедности: численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума составила в 2000 г. 44 млн человек или 30,2 % населения страны при пороговом значении этого показателя 7 %.
По данным вице-премьера российского правительства по вопросам социальной политики Г. Кареловой, в 2002 г. 472 тыс. 845 семей находились в состоянии «экстремальной бедности».
В настоящее время в России бедность превратилась в массовое явление – 1/3 населения (по разным оценкам, 20–40 % населения, данные официальной статистики: 2000 г.?– 29,0 %, 2001 г.?– 27,3 %, 2002 г.?– 24,2 %, 2003 г.?– 20,4 %, 2004 г.?– 17,8 %) проживает за границей прожиточного минимума (в 1990 г.?– 1,6 %), а примерно 2 % (1–5 %) наших сограждан живет в условиях прямого недопотребления и выживания. Результаты Национального обследования благосостояния и участия населения в социальных программах (НОБУСа) дают более пессимистичные оценки численности бедного населения в 2003 г.: к бедным относилось 32,2 % населения. Количество россиян, живущих за чертой бедности, в I полугодии 2011 г. выросло на 2 млн человек по сравнению с I полугодием 2010 г. и достигло 21,1 млн (по данным Росстата).
Следует отметить, что специфика малообеспеченных слоев в России заключается в том, что они имеют определенные, не учтенные статистикой, возможности поддержания своего потребления: подсобное хозяйство (сельское и ремесленное), торговля с рук, экономия на качестве питания, покупке промышленных товаров, затратах в области образования, культуры и т.?п. Этим можно объяснить отсутствие массового голода. В связи с этим в литературе выдвигается гипотеза о некотором преувеличении масштабов бедности в России.
Исследование Независимого института социальной политики (НИСП) охватило 44 тыс. семей в 79 субъектах РФ. Выяснилось, что 26 % из них живут за чертой бедности. Чуть более 1/3 бедных (33,9 %) живут в сельской местности и почти 1/5 часть (17,4 %) – в крупных городах с населением более 500 тыс. человек. По официальным данным, численность детей в малоимущих семьях в 2005 г. составляла 17,3 млн человек.
Установлено, что к самым богатым регионам, по классификации НИСП, относятся Москва, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округ, где проживают лишь 5,9 % всех бедных, к самым бедным – Ингушетия (88 % бедного населения), Агинский Бурятский (74 %) и Эвенкийский АО (68 %), Ивановская область (67 %), Калмыкия (57 %) и Читинская область (57 %), где необходимо проведение политики «выравнивания и поддержки территорий».
Следует отметить тот факт, что нужда стала устойчивой и воспроизводимой реальностью для миллионов россиян, не только оказавшихся в экстремальных условиях (безработные, беженцы, многодетные, одинокие малообеспеченные родители, инвалиды, недееспособные пенсионеры и др.), но и для трудоспособных работников кризисных отраслей и дефицитных сфер оборонной промышленности, машиностроения, легкой промышленности, сельского хозяйства, бюджетных учреждений. Появилась такая категория, как «новые бедные» (или «работающая беднота»), которые получают низкую заработную плату, не обеспечивающую большинству работающих даже минимальных средств для содержания семьи.
Основная масса бедных в России это семьи трудоспособных работающих людей и в этом – особенность российской действительности. Таким образом, на фоне социальной бедности усиливается экономическая бедность, когда работоспособные граждане не могут обеспечить себе социально приемлемый уровень благосостояния из-за низкой зарплаты или задержек с ее выплатой. В пределах социальной бедности сейчас живет 60 % россиян (это группа населения, балансирующая на верхней границе бедности, с которой начинается отсчет бюджета минимума материальной обеспеченности, по принятой методике, он в 2 раза выше прожиточного минимума).
По характеру потребления, размерам личных доходов и расходов могут быть выделены следующие контрастные группы населения.
– Практически живущие на грани нищеты, их доходы ниже стоимости минимального продуктового набора.
– Бедные, доходы которых ниже прожиточного минимума.
– Малообеспеченные, доходы которых составляют 1–2 прожиточных минимума, и обеспеченные с доходами в 2–5 прожиточных минимумов. В первой подгруппе – скромное питание и скромное (относительно) бытовое потребление, во второй – нормальное воспроизводство затрат труда, кроме того, возможны некоторые оперативные сбережения для приобретения домашних предметов длительного пользования, бытовой техники.
– Состоятельные (доходы в 5–20 прожиточных минимумов). Для них характерен европейский стандарт потребления: личный транспорт, техника и мебель зарубежного производства, квартиры и дачи в личной собственности. Появляются некоторые возможности расточительного потребления (коллекционирование драгоценностей и антиквариата и т.?п.). Сбережения, сделанные в первые годы реформ, позволили представителям этого слоя населения пережить последствия кризиса августа 1998 г., когда большинство населения потеряли свои доходы и сбережения.
– Богатые и сверхбогатые (очень богатые) лица, имеющие доходы в пределах 20–50 прожиточных минимумов. Основная часть размещения доходов у них – накопления и вложения в капитал. Доля потребительских расходов малозначима. Возможности домашних хозяйств в этой группе населения безграничны.
– Олигархи, имеющие доходы более 100 прожиточных минимумов. Для это группы характерно приобретение недвижимости за рубежом, а также вложения в капитал за границей.
Федеральная служба государственной статистики РФ в 2010 г. провела аналитическое исследование распределения доходов среди населения страны: в крайней нищете находятся 13,4 % с доходами ниже 3422 руб в мес, в нищете существуют 27,8 % с доходом от 3422 до 7.400 руб, в бедности – 38,8 % с доходами от 7400 до 17?000 руб, выше черты бедности проживают 10,9 % с ежемесячным доходом от 17?000 до 25?000 руб, граждан со средним достатком – 7,3 %, их доходы составляют от 25?000 до 50?000 руб в мес, к состоятельным относится 1,1 %, они получают от 50?000 до 75?000 руб в мес, и только 0,7 % богатых имеют доход свыше 75?000 руб в мес.
В России уже долгое время складывается парадоксальная ситуация, когда уровень минимального размера оплаты труда (МРОТ) находится ниже прожиточного минимума. МРОТ наемного работника в России на 01.06.2011 г. составляет 4611 руб./мес или примерно 109. Официальный прожиточный минимум для трудоспособного населения на 14.06.2011 г. составляет 6986 руб./мес или 170,3. Черта бедности для США – $18?310 на семью из 3 человек в год, т. е. 1525,83 доллара в мес.
К числу групп, формирующих «естественный фон» бедности, как и в период существования плановой экономики (но тогда использование термина «бедность» не практиковалось), относятся:
– многодетные семьи;
– неполные семьи, в том числе семьи, потерявшие кормильца;
– лица, обедневшие в связи с длительной болезнью;
– лица, потерявшие имущество и постоянные источники доходов в результате стихийных бедствий, промышленных и транспортных аварий и катастроф и др.;
– лица с затрудненной социальной адаптацией;
– асоциальные группы населения (бомжи, алкоголики, наркоманы, заключенные и лица, освободившиеся из мест лишения свободы).
Для понимания социально-демографического профиля бедности использовались данные обследования НОБУС, которые представили возможность провести анализ бедности на уровне домохозяйств. Полученные результаты свидетельствовали о том, что семьи с детьми (36,6 %) это самая большая группа среди бедных, отличающаяся повышенным риском и глубиной бедности. Именно это категория составляла 50–60 % от общего числа бедных семей практически во всех регионах.
Интерес, который проявляет ЮНИСЕФ к изучению проблемы детской бедности, связан с тем, что невозможность для детей воспользоваться в жизни теми возможностями, которых они лишаются по причине бедности, приводит к необратимым изменениям как в их дальней жизни, так и в жизни того общества, где они живут. В практическом смысле для РФ определенный интерес представляет тот факт, что защита детей от самых уродливых проявлений бедности в раннем возрасте, когда развивается их молодой организм и формируется характер, является одновременно как признаком цивилизованного общества, так и средством решения некоторых из очевидных проблем, влияющих на качество жизни в экономически развитых странах. Возможности в жизни детей не должны определяться обстоятельствами, связанными с их рождением. Однако свидетельства, основанные на данных социальной статистики и каждодневном опыте, говорят о том, что те, кто вырастают в бедности, находятся в явном и ощутимо невыгодном положении.
Борьба с бедностью для одних стран, профилактика ее для других стран – крупнейшая стратегическая задача социальной политики. Крайне важным и ответственным является разработка стратегии сокращения бедности, радикальное сокращение крайней бедности.
Здоровье является одним из основополагающих прав человека, касающихся всех детей и подростков. Право на «наивысший достижимый уровень здоровья» закреплено в Конвенции о правах ребенка и является моральной и юридической основой для деятельности, направленной на обеспечение справедливого распределения здоровья. Создание таких условий для детей, чтобы они могли расти и развиваться в таких семейных условиях и в такой социальной и физической среде обитания, которая обеспечивает справедливый доступ к охране здоровья, должно являться важнейшей стратегической задачей для всех стран. Центральная роль здоровья нашла подтверждение в ряде международных соглашений, заключенных в течение последних 20 лет, и среди самых разнообразных сторон, деятельность которых выходит далеко за рамки сферы здравоохранения.
Последнее десятилетие характеризуется неблагоприятными демографическими процессами в нашем обществе, которые сопровождаются резким ухудшением состояния здоровья детей. В особо уязвимом положении оказались дети из бедных семей. В документе «Ликвидация разрыва» ВОЗ (1995) отмечает: «Самый беспощадный убийца мира и главная причина страдания на Земле это чрезмерная бедность». Это заявление подчеркивает значимость бедности как фактора, неблагоприятно влияющего на здоровье.
В сентябре 2000 г. Декларация тысячелетия ООН возложила ответственность на государства за создание глобального партнерства по сокращению масштабов нищеты, улучшению здоровья и укреплению мира, прав человека, гендерного равенства и устойчивости окружающей среды.
В настоящее время ООН и ВОЗ рассматривают здоровье как одно из фундаментальных прав человека. Стратегии, направленные на улучшение здоровья, должны обязательно включать в себя компонент борьбы с бедностью.
Во всех странах нищета ассоциируется с высокими показателями детской и материнской смертности, подверженностью инфекционным болезням, недоеданием и дефицитом необходимых микроэлементов. Плохие жилищные условия, небезопасная вода, отсутствие надлежащих санитарных условий, недоедание и неграмотность,?– все это до сих пор во многих случаях остается повседневным явлением для огромной части населения планеты.
D.?R. Gwatkin и соавт. (2000) предложили индикаторы социально-экономических различий по состоянию здоровья: уровень детской смертности, общий коэффициент рождаемости, роды в присутствии квалифицированного медперсонала.
Анализ, проведенный B.?C. Тапилиной (2004), показал, что низкий уровень социально-экономического положения воздействует на здоровье, с одной стороны – непосредственно через депривацию и материальные лишения, а с другой – через субъективное восприятие людьми своего «неравного» положения в обществе и связанные с этим оценки, отношения, переживания.
Многочисленные исследования свидетельствовали о том, что бедность и социальное неравенство оказывают прямое и косвенное влияние на социальное, психическое и физическое благополучие индивида. В своих исследованиях R.?G. Wilkinson (1997) показал, что неравенство доходов вызывает психосоциальный стресс, который со временем приводит к нарушению здоровья и к более высокой смертности, а не питание или, к примеру, отсутствие средств на лечение. Ученый провел 150 исследований в различных регионах мира, и пришел к выводу, что состояние здоровья населения в целом хуже в странах с наиболее значительной разницей в доходах между беднейшими и богатейшими гражданами.
Одно из наиболее распространенных наблюдений – наличие обратной связи между уровнем социально-экономического положения и риском развития заболеваний. Государственный отчет Министерства Здравоохранения США о состоянии американских детей показал, что дети из бедных семей как правило не имеют медицинской страховки, чаще болеют, пропускают больше школьных занятий, страдают проблемами эмоционального и поведенческого рода, чем дети из семей со средним и высоким достатком. Например, 10,2 % детей из семей малоимущих болеют астмой (болезнью, достигшей масштабов эпидемии среди нового поколения США) по сравнению с 8,7 и 6,9 % детей из семей, где родители зарабатывают соответственно в 2 и 4 раза больше.
Исследование, проведенное Е.?А. Курмаевой, С.?Я. Волгиной (2008), свидетельствовало о том, что уровень заболеваемости по обращаемости у детей дошкольного возраста из бедных семей составлял 154,7 на 100 детей. Он оказался в 1,2 раза ниже, чем аналогичный показатель у их сверстников группы сравнения. Очевидно это связано с низкой медицинской активностью и комплаентностью бедных семей. В структуре заболеваний преобладали болезни органов дыхания, составляя соответственно 94,0 и 93,1 %, где наибольший удельный вес приходился на ОРВИ и бронхит у детей из бедных семей и на ОРВИ и острый тонзиллит у детей из обеспеченных семей. Следует подчеркнуть, что как в первой, так и второй группе число детей, не имеющих в течение года ОРВИ (или не обращающихся за медицинской помощью) составляло 29,6 и 22,9 %. Имели по 2 острых заболевания в год соответственно 30,6 и 20,9 %, 3–7,4 и 10,5 %, 4–6,5 и 10,5 %, 5 и более – 5,6 и 8,6 %.
В глобальном масштабе проблема бедности является особенно острой в сельской местности, что влечет за собой неблагоприятные последствия для здоровья. В сельской местности система здравоохранения как один из детерминантов здоровья часто не располагает достаточным оборудованием и ресурсами для оптимального удовлетворения потребностей населения в лечебно-профилактической помощи.
По данным Д.?Ю. Лебедева (2011), уровень заболеваемости по данным обращаемости у детей школьного возраста из бедных семей, проживающих на селе, оказался в 1,4 раза выше, чем аналогичный показатель у их сверстников в группе сравнения. В структуре заболеваемости изучаемых контингентов дети из бедных семей достоверно чаще имели инфекционные заболевания (20,0 на 100 осмотренных, против 8,2 в благополучных семьях). Болезни нервной системы выявляли соответственно у 27,5 и 14,3 %, болезни глаза – у 17,5 и 4,1 % обследуемых. Среди болезней органов дыхания в основной группе доминировали гипертрофия миндалин (10,6) и хронический тонзиллит (2,5) на 100 детей соответствующей группы.
Результаты углубленного медицинского обследования городских детей дошкольного возраста из бедных семей отражали тенденцию увеличения частоты встречаемости различных заболеваний в основной группе (Е.?А. Курмаева, С.?Я. Волгина, 2008). Общий уровень выявленных отклонений среди детей из бедных семей оказался в 1,2 раза выше, хотя достоверно и не отличался от показателей группы сравнения. Обращал на себя внимание тот факт, что на одного ребенка в среднем приходилось 2 и 1,6 заболеваний и/или функциональных нарушений. Оценка структуры заболеваемости по данным углубленного осмотра показала, что главное место в основной группе детей принадлежало болезням костно-мышечной системы, далее шла патология системы кровообращения, болезни эндокринной системы, органов дыхания и пищеварения. Удельный вес представленных классов заболеваний составлял 75,6 %. У детей из обеспеченных семей зафиксирована иная структура. На 1?м месте находились болезни органов дыхания, на 2?м – болезни костно-мышечной системы, на 3?м – болезни системы кровообращения и органов пищеварения, на 4?м – эндокринной системы, на 5?м – болезни кожи. Удельный вес перечисленных классов заболеваний равнялся 83,6 %. Следует отметить, что болезни костно-мышечной системы в 2,4 раза чаще встречались у детей основной группы. Число заболеваний на 100 осмотренных детей из бедных семей составляло 52,8 и 21,9 – у их сверстников контрольной группы. Представленное преимущество формировалось за счет таких нарушений как плоскостопие и нарушение осанки.
При сопоставлении уровней общей заболеваемости по результатам углубленного осмотра и обращаемости среди детей из бедных семей установлено, что изучаемый показатель оказался в 1,3 раза выше в первом случае по сравнению со вторым. Не следует забывать, что заболеваемость по обращаемости практически представлена только острой патологией.
По данным углубленного медицинского осмотра у сельских школьников и группы сравнения преобладали болезни глаза (где чаще регистрировалась миопия средней и высокой степени – 12,2 и 7,3) и органов пищеварения (17,1 и 9,7 на 100 осмотренных соответственно) (Лебедев Д.?Ю., 2011).
Важно обратить внимание на то, что у детей из бедных семей выше вероятность получения травм в результате дорожно-транспортных происшествий или травм бытового характера. Случаи смерти от утопления и пожара чаще всего наблюдаются среди детей младшего возраста, привязанных к дому. Случаи пренебрежительного и жестокого обращения с детьми в течение первых лет жизни отмечают во всех странах Европейского региона.
Специальное изучение здоровья дошкольников показало, что неудовлетворительная практика кормления детей в этом возрасте может являться серьезной причиной недостаточного питания. Это приведет к отставанию в физическом развитии и недоразвитии когнитивных функций. В то же время нездоровый рацион питания с повышенным содержанием калорий способствует формированию избыточного веса и ожирения. Могут вырабатываться нездоровые привычки питания, сохраняющиеся на протяжении всей жизни.
Анкетирование родителей городских детей дошкольного возраста свидетельствовало о преобладании разнообразных продуктов в питании у детей из бедных и обеспеченных семей (82,2 и 86,8 %, p > 0,05). Частота ежедневного употребления детьми обеих групп мяса (74,8 и 81,1 %) и молочных продуктов (60,7 и 66,1 %) также была идентичной, но с некоторой тенденцией преобладания этих показателей среди детей, чьи семьи имели средний достаток. Следует подчеркнуть, что несмотря на то, что 2/3 детей из бедных семей ежедневно получали в пищу овощи и фрукты, их оказалось достоверно меньше, чем у детей из обеспеченных семей (66,4 и 79,3 %). Дети из бедных семей, хотя и нерегулярно, использовали в пищу продукты, содержащие избыточное количество сахара (32,7 и 20,8 %, p < 0,05). На частое употребление продуктов с повышенным содержанием жиров указали 5,6 и 3,8 % респондентов основной и контрольной групп, на нерегулярное, соответственно, 13,1 и 8,5 % опрошенных лиц. Организация питания дошкольников в обеих группах семей практически не отличалась: одинаково часто режим питания не соблюдался у каждого 4?го ребенка. Вместе с тем, значительная часть родителей смогла обеспечить рациональный режим питания для своих детей (75,7 и 75,5 %). Интересным представляется тот факт, что 26,2 % родителей основной группы и 8,5 % контрольной указали на то, что их не устраивало питание в детском саду (p < 0,05). Очевидно, это связано с тем, что недостающие продукты питания, в том числе и фрукты, дети из обеспеченных семей получали дома (Курмаева Е.?А., Волгина С.?Я., 2008).
Рост и развитие детей имеют огромное социальное и медицинское значение. Проведенное исследование свидетельствовало о том, что среди детей дошкольного возраста из бедных семей (преимущественно за счет мальчиков), по сравнению с их сверстниками из обеспеченных, существует тенденция к более частой регистрации обследуемых с дефицитом массы тела (12,0 и 5,7 %, t = 1,7, p > 0,05) и низким ростом (12,0 и 5,7 %, t = 1,7, p > 0,05). Немаловажным являлось изучение биологического возраста. Следует отметить, что отставание биологического возраста от паспортного наблюдалось у каждого десятого ребенка. При изучении морфотипа достоверных различий между показателями обеих групп не выявлено, в среднем мезосоматический соматотип встречался в 82,5 % случаях, микросоматический – в 5,6 %, макросоматический – в 11,9 % (Курмаева Е.?А., Волгина С.?Я., 2008).
При оценке физического развития сельских школьников установлено, что более чем у половины детей из бедных семей (52,5 %) против 20 % контрольной группы регистрировали отставание от нормы. При этом почти каждый третий ребенок основной группы (32,1 %) имел хроническую патологию. Кроме того, в контрольной группе у каждого тринадцатого ребенка физическое развитие (7,5 %) оказалось выше нормы (Лебедев Д.?Ю., 2011).
Крайне важным аспектом является подготовка детей к школе и изучение «школьной зрелости». При проведении теста Керна – Ирасека только у одного ребенка основной группы (0,9 %) определялось наихудшая оценка (10 баллов). С учетом проведенных исследований по тесту Керна – Ирасека, выявления отклонений в звукопроизношении, оценки биологического возраста установлено, что не готовых к школьному обучению было 15,8 и 4,8 % детей соответственно в основной и контрольной группе.
Распределение детей дошкольного возраста по группам здоровья свидетельствовало о том, что хронические заболевания в стадии компенсации (III группа здоровья) имели 33,4 % детей из бедных семей и 15,2 % детей из обеспеченных семей. Группу риска составляли 53,7 % детей основной группы и 73,3 % контрольной (Курмаева Е.?А., Волгина С.?Я., 2008). Доля школьников сельской местности из контрольной группы отнесенных к первой группе здоровья, оставалась неизменной после проведенного углубленного медицинского освидетельствования. Вторая группа здоровья детей различной степени материального благополучия снизилась соответственно на 18,4 и 28,1 % (бедные). Третья группа здоровья соответственно увеличилась у обеих категорий детей. В наибольшей степени третья группа здоровья отмечалась среди детей исследуемой категории. Разрыв между ними достигал 13,3 % (Лебедев Д.?Ю., 2011).
Связь между социальным статусом и различными аспектами психического расстройства давно вызывала интерес у врачей. Получены данные о том, что психические расстройства чаще наблюдались среди представителей низшего социального класса. Их распространенность, включая невротические, функциональные психозы и алкогольную и наркотическую зависимость. Среди лиц с социальной дестабилизацией и бедностью оказалось значительно людей больше с парасуицидальным поведением и индивидуумов, предпринимающих суицидальные попытки.
Канадский социолог Lisa Strohschein (2000) из Университета провинции Альберта проанализировала статистические данные по американской молодежи и пришла к выводу, что дети, родившиеся в бедных семьях, страдают психическими расстройствами в 3 раза чаще, чем дети из более благополучных, гораздо чаще демонстрируют признаки антиобщественного поведения. Например, они чаще «задирают» своих сверстников в школе, проявляют жестокость, организуют или участвуют в актах вандализма, а также прибегают к обману и лжи. Как только родители таких детей начинают зарабатывать больше денег, и финансовые обстоятельства семьи улучшается, дети начинают вести себя в пределах нормы. Общепризнано, что расстройство поведения у детей, живущих в бедных семьях с низким доходом или в бедных кварталах, отмечается в 3–4 раза чаще. Возможно, механизмы, повышающие риск развития психического расстройства у бедных детей, в основном имеют отношение к высокой степени выраженности семейных и родительских характеристик, связанных с психическим расстройством у ребенка, а не с самим неблагоприятным экономическим положением.
Kaplan и соавт. (2001), изучив социально-экономическое положение в детстве и когнитивное функционирование у взрослых, пришли к заключению, что более высокое социально-экономическое положение в детстве и более высокий уровень образования обусловливают адекватный уровень когнитивного функционирования в период зрелости, при этом матери и отцы независимо друг от друга способствуют развитию творческого когнитивного функционирования своих детей и когнитивных способностей в более позднем периоде жизни. Улучшение социально-экономического положения родителей и повышение уровня образования их детей, по-видимому, могут улучшать качество когнитивного функционирования и снижать риск развития деменции в более позднем периоде жизни.
Беспорядочное, сопровождающееся угрозами, суровое воспитание, отсутствие надзора и слабое чувство привязанности между родителем и ребенком усугубляют эффекты бедности и другие структурные факторы относительно делинквентности несовершеннолетнего. В Кембриджском исследовании по изучению развития несовершеннолетних преступников одним из наиболее важных предикторов делинквентности в детском возрасте была бедность. Было также установлено, что после внесения поправки на образование матери и поведение в раннем детском возрасте бедность влияла на отставание в учебе и на отклонения в поведении.
Изучение особенностей условий и образа жизни детей дошкольного возраста (Курмаева Е.?А., Волгина С.?Я., 2008) показало, что дети из бедных и состоятельных семей одинаково часто воспитывались в неполных (20,6 и 13,1 %) семьях. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что в основной группе достоверно чаще регистрировались семьи, состоящие только из матерей-одиночек и детей. В ходе оценки социально-экономического статуса семьи установлено, что в бедных семьях матери достоверно реже имели высшее образование (36,5 и 68,9 %) и значительно чаще – среднее специальное (49,5 и 18,9 %). Аналогичная тенденция сохранялась у отцов изучаемой категории детей. Анализ профессионального уровня родителей свидетельствовал о том, что как среди матерей (28,9 и 13,2 %), так и отцов основной группы преобладали рабочие (48,9 и 23,8 %), среди последних также наблюдалось меньшее число служащих (43,9 и 73,3 %).
Характерно, что на селе 29,4 % отцов и 70,7 % матерей из бедных семей не работали, 8,8 % отцов «перебивались» случайными заработками, что создавало комплекс семейных проблем, отражавшихся на состоянии здоровья детей (Лебедев Д.?Ю., 2011).
Важным аспектом является анализ существующих жилищных проблем. Было установлено, что дети дошкольного возраста основной группы достоверно реже проживали в изолированных (собственных) квартирах (88,8 и 97,3 %), чаще их семьи имели жилье по найму (8,5 и 1,8 %). Следует подчеркнуть, что 11,2 % детей из бедных семей и 1,8 % детей из семей, имеющих средний достаток, не имели собственного жилья, причем именно бедные семьи проживали в квартирах с частичными удобствами (3,7 и 0 %, соответственно). Необходимым аспектом является оценка условий проживания и определенная санитарная норма. Проведенное исследование указывало на худшие показатели, выявленные в изучаемой группе городских детей. Так, размер жилой площади на одного члена семьи менее 6 м2 и от 6 до 9 м2 имел соответственно каждый десятый (13,1 %) и второй (47,7 %) ребенок основной группы и только 3,7 и 22,4 % контрольной. Соответственно размеры жилья более 9 м2 на человека чаще регистрировали в контрольной группе (73,9 и 39,2 %) (Курмаева Е.?А., Волгина С.?Я., 2008).
Значительное число основного контингента школьников села (45,6 %) располагало менее чем 6 м2 на одного члена семьи, тогда как доля семей контрольной группы была значительно ниже (26,1 %). В более благополучных условиях, соответствующих санитарно-гигиеническим нормам, проживало только 1/5 часть детей из бедных семей (19,6 %), тогда как в контрольной группе данный показатель составил 1/3 (32,6 %) (Лебедев Д.?Ю., 2011).
Важным аспектом здоровья является образ жизни человека. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что каждый четвертый мужчина, как из бедных, так и обеспеченных семей употреблял алкоголь один и более раз в неделю (23,4 и 22,0 %). Привлекало внимание, что среди матерей основной группы достоверно чаще наблюдалось употребление спиртных напитков (83,2 и 70,8 %). При оценке частоты курения достоверных различий в соответствующих сравниваемых группах родителей в городе не получено. Вместе с тем, 42,6 % матерей из бедных сельских семей и 14,9 % контрольной группы курили (Лебедев Д.?Ю., 2011).
Изучение особенностей психологического климата в городской семье свидетельствовало о том, что возникающие конфликты одинаково часто происходили в сравниваемых группах. Вместе с тем, причины формирования этих конфликтов достоверно отличались. Так, в бедных семьях они в большей степени были связаны с финансовыми проблемами, с неуверенностью в «завтрашнем» дне, c отсутствием взаимопонимания взрослых с собственными родителями, разного отношения к людям, жизненным ситуациям, проблемам и в меньшей степени – с организацией домашних дел, воспитанием детей, с производственной и общественной деятельностью женщины. При анализе аналогичных показателей в сельских семьях установлено, что в каждой 3–4 бедной семье (28,3 %) констатирован плохой психологический климат. Психологический климат в семье, отношение между родителями, отношение к ребенку, безусловно, влияют и формируют определенный тип воспитательных воздействий. Около половины опрошенных респондентов утверждали, что они обладают достаточными знаниями для воспитания собственных детей (51,5 и 62,4 %). Те родители, которые имели недостаточно подобной информации, получали ее прежде всего от родственников (71,8 и 63,8 %), из литературы (44,7 и 47,6 %), от медицинских работников (32,0 и 36,2 %), знакомых (10,7 и 6,7 %), от воспитателей детского сада (0 и 0,9 %). Большая часть матерей из бедных семей осознавала, что недостаточно времени уделяла процессу воспитания ребенка, соответственно, в 59,5 и 41,0 % случаях (p < 0,05). Среди наиболее частых причин отмечены материальные трудности. Важным воспитательным моментом является проведение совместного досуга родителей с их детьми. Однако только 1/3 и 1/2 родителей основной группы проводили семейный досуг с детьми один раз в месяц или несколько раз в год, т.?е. значительно реже, чем опрошенные респонденты из обеспеченных семей. Очевидно, это можно объяснить, прежде всего, существующими финансовыми проблемами.
Следует подчеркнуть, что дети обеих групп с удовольствием ходили в детский сад (86,9 и 93,4 %), где наряду с воспитательными воздействиями получали дополнительные образовательные знания (71,1 и 73,7 %). Вместе с тем, дети из бедных семей достоверно чаще занимались в кружках «умелые руки» (51,4 и 36,8 %, p < 0,05), а дети из обеспеченных семей преимущественно посещали спортивные секции (2,8 и 12,3 %, p < 0,05). Установлено, что практически все дети регулярно гуляли на улице. Однако продолжительность прогулок детей из бедных семей оказалась меньше, чем у детей из семей со средним доходом (до 1 ч – 46,7 и 26,4 %). Подвижные игры на прогулках в меньшей степени отмечались среди детей дошкольного возраста основной группы (88,8 и 99,1 %) и не имели различий у школьников (93,6 и 82,1 % (Курмаева Е.?А., Волгина С.?Я., 2008).
Частота обращений родителей за медицинской помощью ребенку в первые сутки заболевания была одинаковой в обеих группах и составляла 51,4 % в основной и 42,5 % в контрольной группе. При утяжелении состояния ребенка достоверно чаще обращались к врачам респонденты группы сравнения, чем основной (57,5 и 42,9 %). Остальные опрошенные затруднялись с ответом. Изучение представленных фактов позволяет заключить, что родители из бедных семей реже полноценно выполняли назначения врачей (44,9 и 87,0 %) и в большей степени – лишь частично (53,2 и 11,0 %). Невыполнение или частичное невыполнение рекомендаций родители преимущественно связывали с неудовлетворенностью квалификацией врача, которое достоверно отмечалось респондентами соответственно в 31,6 и 61,5 % случаев (Курмаева Е.?А., Волгина С.?Я., 2008).
На современном этапе развития медицины КЖ признано одним из ключевых критериев, отражающих состояние здоровья и общего благополучия населения.
Проведенные исследования свидетельствовали о том, что КЖ детей из бедных семей, как по их собственному мнению, так и по мнению родителей, оказалось значительно ниже. Следует подчеркнуть, что в первом случае снижение изучаемого показателя происходило за счет всех уровней функционирования КЖ, во втором – только за счет параметров социального функционирования.
Таким образом, бедность в России превратилась в массовое явление. Происходит не только увеличение числа бедных, но и постоянное воспроизведение относительной бедности. Появилась категория «новые бедные» («работающая беднота»). В силу определенных демографических и экономических обстоятельств бедность в РФ концентрируется в основном среди семей с детьми, среди тех, кто является наиболее уязвимыми и для кого бедность имеет наиболее далеко идущие последствия, как в индивидуальном плане, так и в масштабах всей страны. Это требует превращения проблемы борьбы с бедностью в одну из первоочередных задач государства на современном этапе социально-экономического развития. Оказание приоритетной помощи детям в борьбе с бедностью является настоятельной стратегической необходимостью. Анализ проведенных медико-социальных исследований свидетельствовал о том, что дети из бедных семей имели худшие составляющие здоровья. Разработка оказания помощи представленному контингенту требует мультидисциплинарного подхода в решении многочисленных проблем.
Список литературы
1. Альбицкий В.?Ю., Волгина С.?Я., Курмаева Е.?А. Состояние здоровья и образ жизни детей из бедных семей // Вопросы современной педиатрии.?– 2007.?– № 6.?– С. 25–27.
2. Курмаева Е.?А. Состояние здоровья и качество жизни детей дошкольного возраста из бедных семей: Автореферат дис. … канд. мед. наук.?– М., 2008.?– 21 с.
3. Лебедев Д.?Ю. Комплексное социально-гигиеническое исследование детей школьного возраста из бедных семей, проживающих в сельской местности: Автореферат дис. … канд. мед. наук.?– СПб,?– 2011.?– 20 с.
4. Овчарова Л.?Н. Бедность в России // Мир России.?– 2001.?– № 1.?– С. 171–178.
5. Тапилина B.?C. Социально-экономический статус и здоровье населения // Социол. исслед.?– 2004.?– № 3.?– С. 126–136.
6. Childhood socioeconomic position and cognitive function in adulthood / G.?A. Kaplan, G. Turrell, J.?W. Lynch et al. // International Journal of Epidemiology.?– 2001.?– Vol. 30.?– P. 256–263.
7. Socioeconomic Differences in Health, Nutrition and Population / D.?R. Gwatkin, K. Rutstein, R. Johnson et al.?– World Bank, Washington, D.?C., 2000. Доступно по адресу: http://www. worldbank.org/poverty/health/ data/index.htm.
8. Wilkinson R.?G. Health inequalities: relative or absolute material standards // BMJ. – 1997.?– Vol. 314.?– P. 591–595.
