Теория социального психоанализа эмоций
Теория социального психоанализа эмоций описывает возникновение и функции социальных эмоций ребенка, обслуживающих его взаимодействие с другими детьми и взрослыми. Это те эмоции, с которыми мы сталкиваемся ежедневно: радость и огорчение, обиды и расстройства. Адаптивные эмоции, помогающие организму более эффективно функционировать в тех или иных обстоятельствах, как и заякоренные эмоции, возникшие вследствие установления рефлекторных связей, в данном подходе не рассматриваются.
Теория социального психоанализа эмоций выводит возникновение основного массива эмоций взрослых людей из социальных событий их детства, в первую очередь из обстоятельств их взаимодействий с родителями, точнее, из практики влияния детей на родителей, управления детей взрослыми людьми.
Эмоции детей – способ управления родителями
Очень распространен взгляд, согласно которому ребенок – беззащитное, слабое и беспомощное существо. Взрослым, чаще всего тревожным бабушкам, кажется, что с ребенком может случиться все что угодно, что он слабенький и хрупкий, полностью зависящий от родительской заботы. Однако это не совсем так. Понятно, что малыш сам себе кашу не сварит и под машину попасть ему легче, чем взрослому человеку, просто в силу недостатка социального опыта. Однако по многим характеристикам взрослые вполне могут позавидовать возможностям ребенка. Арсенал влияния у ребенка существенно беднее, чем у взрослого, но у ребенка больше энергии, фантазии и настойчивости.
Даже младенец – не слабенькое существо, находящееся полностью во власти взрослых. Это активное, заботящееся о своих интересах создание, способное управлять родителями, вооруженное для этого всем необходимым арсеналом. Это подготовленная боевая единица, маленький энергичный хищник, использующий любые промахи взрослых, легко запрыгивающий им на шею и захватывающий над ними власть.
Мама для младенца – часть окружающей среды, которой он питается, которую он потребляет под свои нужды.
Маленькому ребенку нужно много чего. Как говорил советский психолог Даниил Борисович Эльконин, первое слово любого ребенка есть слово «Дай!», и не важно, какими звуками оно передано. С рождения маленький человек учится управлять родителями, чтобы получать от них то, что ему необходимо. Но каким образом он может влиять на взрослых? С помощью своими эмоций.
Если ребенок хочет оказаться на ручках у мамы, он тянется к ней. Если она не поняла, то он ей улыбается. Обычно этого хватает, и ребенок оказывается на руках. Если мама все же не взяла на ручки – малыш настаивает: хнычет, капризничает. Порядочная, чувствительная мама обычно сдается. Если же она подготовленная и «голыми руками ее не возьмешь», ребенок включает тяжелую артиллерию: крик, плач, он весь трясется… Редкая мама устоит против этого.
Если мама захочет отпустить ребенка с рук, тот сам решает, позволит он ей это или нет. Если нет, то он остановит маму: можно опечалиться, захныкать, громко заплакать – он выберет то, что подействует на маму.
Мастерство плача ребенка в возрасте от 1 года до 3 лет
Если младенец плачем настаивает только на том, что ему действительно необходимо, то ребенок в возрасте от 1 года до 3 лет использует плач уже в очень разных целях. Он осваивает эмоции и чувства и как осознанную просьбу о помощи, и как способ психологической защиты.
Рассказ-воспоминание: «Мне года три, разбила кружку, заплакала. Хорошо помню разговор с бабушкой. Она: „Что ты плачешь? Тебе жалко кружку?“ – „Нет“. – „А зачем ты плачешь?“ – „Чтобы ты меня не ругала за разбитую кружку“. – „Разве я тебя ругаю?“ – „Нет. А вдруг будешь?“ Я помню, что плакала качественно, со слезами. При этом я осознавала, что делаю это не из-за кружки. Это был „опережающий“ плач на тему: как же меня ругать, я и так плачу!»
После года жизни ребенку хочется много того, что ему приятно и полезно, хотя и не жизненно необходимо: ему хочется развлекаться, хочется разнообразных ощущений, и для получения этого он использует все средства, и в первую очередь плач, который становится для малыша инструментом достижения целей.
Рассказ папы: «У меня двойняшки, им год и три месяца. Согласен, до года мои девочки действительно плакали только по делу: мокрые, голодные, спать хотят, животы болят, зубки режутся… А тут – плач, чтобы уделили больше внимания, чем сестре! Плач совсем без „честных“ причин, четкий инструментальный плач! Поскольку мы не „велись“, плач вдруг резко оборвался, и дочка совершенно спокойно переключилась на другие дела. Конечно, мы не просто игнорировали нежелательное поведение, а подкрепляли желательное: немедленно подходили, когда дочка просила об этом приемлемо. Примерно за полторы недели попытки давить на нас прекратились».
Важной особенностью этого возраста является то, что в этот период ребенок честно называет адресата и цель своего плача. «Я не тебе плачу, а маме!» – «И зачем ты маме плачешь?» – «А что она с сестренкой сидит, пусть со мной поиграет!»
В этом возрасте ребенок уже мастерски управляет своим плачем, умеет мгновенно как запускать, так и прекращать его.
Рассказ родственника: «Сцена в гостях. В комнате нас было трое: я, двухлетняя племянница и еще малышка того же возраста. Племяшка чем-то зацепила подружку, та ее в ответ укусила. Девочке больно, следствие – плач. Первое ее движение во время плача было в мою сторону, но я смотрел на нее спокойно, не жалел. Она постояла, видимо, вспомнила, что я пару раз уже не реагировал на ее плач, и тогда она бежала к маме. Та жалеет ее и дает что-нибудь вкусное. Плач прекращается мгновенно, ребенок с удовольствием жует колбасу…»
Рассказ дедушки: «Внучке три года, я зимой повел ее кататься на санках. Внучка скатилась с горки, санки перевернулись. Вижу: лежит, барахтается в снегу, не плачет. Подхожу к ней. Она на меня спокойно смотрит, перестает барахтаться и начинает плакать. Как так? Не плакала же! Получается, что сама по себе внучка готова была справляться с ситуацией как могла. Но поскольку подошел дед, она решила, что надо сменить тактику: поплакать, чтобы ее подняли, отряхнули от снега и посадили обратно в санки».
Ребенок в возрасте от года до трех лет умеет уже не только мгновенно запускать и выключать свой плач, но и подбирать нужный его оттенок под конкретного адресата. На маму может действовать одно, на бабушку другое. На папу, например, может действовать только отчаянный крик, такой, что прибежит бабушка и объяснит папе, что он за человек. Ребенок подбирает эти инструменты под конкретных людей, а подобрав, играет на них как по нотам. Вы замечали, что у детей обычно разный характер: с мамой один, с бабушкой другой, с папой третий? Характер ребенка – это его способ влияния лично на вас. Дети умные и сообразительные, они методично подбирают то, что работает лично с вами.
Рассказ папы: «Машеньке два года, она сидит, что-то бормочет про себя. Прислушался: она конструирует будущий диалог, говорит и за себя, и за маму: „Мама, пить! Мама, очень хочу пить!“ – „На, Машенька, попей!“ – „Не хочу, эта вода противная!“ Она репетирует то, что принесет ей радость и проблему родителям…»
Возраст от года до трех – это период, когда ребенок осваивает уже не просто плач, а настоящие истерики. Обычно дети, подглядев как устраивают истерику другие дети, пробуют этот метод на своих родителях. Если те фактически истерику разрешают и своими действиями ее подкрепляют, ребенок начинает ее активно использовать.
Учите, как можно добиваться своего без плача, то есть обращаться с просьбой. Если ребенок смог прекратить плач и попросил вас спокойно, по возможности пойдите ему навстречу – правильные действия следует вознаграждать. Важно, что если здоровый малыш получает все то, что ему действительно нужно, он меньше требует того, чего ему просто хочется.
Если же ребенок капризничает и настаивает на том, чего ему просто хочется, не потакайте ему, но и не обвиняйте его. «Ловкачество, манипуляции, ты вечно капризничаешь!» – все это негативные внушения. Лучше ищите и внушайте позитив.
Мастерство эмоций ребенка в возрасте от 3 до 7 лет
В этом возрасте ребенок осваивает не только тысячи слов, овладевая родной речью – он осваивает целый мир разнообразных эмоций и чувств, формируя основы своего характера и эмоционального интеллекта.
Ребенок в возрасте от года до трех лет умеет уже не только мгновенно запускать и выключать свой плач, но и подбирать нужный его оттенок конкретно под адресата. На маму может действовать одно, на бабушку – другое.
Живой, бодрый ребенок любит двигаться и играть, и игра звуками, лицом и дыханием, которую взрослые называют эмоциями и чувствами, – одна из его любимых игр. В этом возрасте ребенок легко может просто по просьбе взрослого начать плакать или смеяться. Для ребенка это игровые действия, такие же, как разложить яркие карточки в интересной игре, и он, играя, исполняет плач с таким же нескрываемым удовольствием, как и радостный смех. Освоение эмоций происходит через игру, так же как освоение речи и движений. Эмоции для ребенка – игрушки, причем не только интересные, но и очень полезные.
Ребенок скоро убеждается, что на родителей производят впечатления его страхи и обиды, его восторги и истерики. Собственно, дети вначале даже не знают, что такое страхи и обиды, но когда они видят, с помощью каких выражений лица, текстов и интонаций другие дети управляют своими родителями, и слышат, что взрослые называют все это словами «ты обиделся», у них рождается естественный интерес сделать то же самое. Когда они понимают, что посредством обиды можно влиять, у них появляется желание освоить эту эмоцию.
Интересно, что если не управлять ситуацией, дети выучивают в первую очередь негатив, эмоции и состояния негативного плана, такие как стеснительность, страхи, усталость, скука, обида, растерянность, расстройство, истерики, отчаяние, ужас. Когда им это выгодно, дети научаются болеть. Какова причина такой популярности негативных эмоций в репертуаре ребенка? Ответ прост: именно на это родители ведутся легче всего.
3–7-летний ребенок знает, для кого и зачем переживает, и не делает этого, когда аудитории нет. В этом возрасте эмоции вполне произвольны, и дети подбирают, тренируют и репетируют их вполне осознанно.
История из жизни. Мальчик перед выходом из группы детского сада подбирает тон плача. «Е-е-е-е…» – нет, не то. Пробует другой: «У-у-у-у-у, ма-а-а-а…» – кажется, этот подходит больше. Повторил этот тон плача, запомнил его – и побежал с самым горьким плачем к родителям.
История из жизни. Пятилетний Ваня как-то решил обидеться на меня и уже надулся. Но та ситуация была настолько смешная, что его брат Шурик, стоявший рядом, просто давился от смеха. И Ваня тоже все прыскал и обидеться никак не мог. Хотел, но не мог – Шурик мешал! Но вот Ваня собрался с силами и крикнул брату: «Не мешай!» Шурик убежал, и Ваня благополучно обиделся. Его обида – вполне осознанна и намеренна. Короткое «Не мешай!» для Шуры было предельно понятным, Ваня хотел сказать: «Обижаться – это сейчас мой план, я пытаюсь его выполнить, а ты меня сбиваешь…»
Дети прекрасно знают, что они сами создают все свои эмоции, и, возможно, именно поэтому они так «жестоки» (по выражению взрослых) к плачу другого ребенка рядом с собой. Когда кто-то из детей надрывно плачет, взрослые нервничают и уже не знают, что предпринять, как его успокоить. Как реагирует на это ребенок того же возраста, стоящий рядом? Никак. Он смотрит на все равнодушно, плач ребенка его не трогает. Почему? Да потому, что он сам совсем недавно точно так же надрывно рыдал, потому что хорошо знает цену такому плачу…
Дети не переживают, когда нет адресата для их переживаний, когда понимают, что их эмоции не будут услышаны. Известно, что в больницах дети, в слезах попрощавшись с мамой, достаточно быстро перестают рыдать: это происходит тогда, когда они понимают, что на их плач здесь никто реагировать не будет.
Рассказ автора. «В аэропортах новые правила: нельзя провозить жидкости объемом более 100 мл. Мы узнали это, когда на контроле из наших сумок вынули и выбросили в бак целебный мед и особый шампунь, коробку сока и бутылку газировки. Я смотрел при этом на лица детей: что на них было? Возможно, растерянность. Удивление. Ни обид, ни протестов. Пошли дальше – никаких расстроенных глаз и опущенных плеч. Если бы бутылку лимонада выкинул я или их мама, была бы буря возмущения и страшное расстройство. А тут дети не огорчились. Что расстраиваться-то? Некому! Любопытно, что, когда позже эту тему мы обсудили с женой, она заинтересовалась другим моментом: „Ты знаешь, я думаю, что если бы устроила скандал я таможенникам, расстроилась и расплакалась, наверное, шампунь они бы мне отдали… А я была спокойной, и его лишилась“. Вот так: сильное уместное переживание решает ситуативные задачки, которые другими средствами решить бывает невозможно».
Именно в возрасте от 3 до 7 лет ребенок мастерски осваивает основной набор социальных эмоций, становится мастером эмоциональных игр и манипуляций, не только изображая, но и переживая то, что ему нравится и что ему выгодно.
Социализация в развитии эмоциональной сферы ребенка
Социализация в развитии эмоциональной сферы ребенка действует по крайней мере в нескольких разных направлениях, и не во всех отношениях результаты этой социализации можно оценить позитивно.
С одной стороны, дети и подростки привыкают переживать и играть в эмоции. Для них это становится одним из развлечений, таким же как телевизор, компьютер и болтовня с друзьями. Даже расстраиваться и обижаться им интереснее, чем не переживать ничего. У детей и подростков много энергии, для них переживать так же естественно, как бегать, а не сидеть.
«Я же и так несильно расстраиваюсь… Что же мне, совсем не переживать?» – за вопросом слышится желание все-таки переживания себе оставить.
Мои дочери в период от 4 до 12 лет в среднем по четыре часа ежедневно играли в отношения: устраивали друг другу сцены, ссорились, обижались и мирились. Если мы, родители, их останавливали, пытались их утихомирить, они смотрели на нас странно: «А что вы вмешиваетесь? Нас все устраивает, это наша игра». Они жаловались нам друг на друга, но это тоже было частью игры. Это было их полем развития. Они учились отношениям, они развлекались ссорами, и это было частью их жизни и моментом их радости.
Переживания становятся привычкой и частью образа жизни, естественной и обязательной. Однако что будет через некоторое количество лет, когда юношеский избыток энергии уйдет, а привычка переживать останется? Тоска, обиды и расстройства в душе останутся, а радовать перестанут.
С другой стороны, ребенок с помощью окружающих его взрослых и влияния культуры в целом осваивает чувства, принятые в данном обществе, в частности приобщается к чувствам дружбы, любви, благодарности, патриотизма и другим высоким чувствам. Именно благодаря социализации происходит развитие собранности и воли у детей, мальчики осваивают роль мужчины и закладывают основы для будущей роли отца, девочки осваивают женские роли, интериоризируют ценности быть женой и матерью, осваивают необходимые для этого навыки.
Деградация эмоций ребенка
Примерно с 4 лет параллельно росту мастерства владения эмоциями у детей начинается последовательная деградация, наработка шаблонности. Происходит постепенный отказ от свободы выбора, от осознанности, ответственности и произвольности.
Первый шаг в этом процессе – дети начинают скрывать намеренность своих эмоций, чего до определенного момента не делали, а честно рассказывали, что они, например, плачут целенаправленно и адресно. Ближе к началу школьного возраста дети понимают, что намеренность своих эмоций лучше не показывать, и на вопрос «Зачем плачешь?» уже упрямо отвечают: «Просто так!». При этом, отрицая намеренность эмоции, ребенок все же внимательно смотрит, замечает ли их плач тот, кому он предназначен.
Следующий важнейший шаг – перекладывание ответственности за возникновение своих эмоций. До определенного возраста дети не скрывают, что свои эмоции они создают сами: сами тебе плачут, сами тебе злятся, сами тебе обижаются, и делают это чуть ли не демонстративно. Но с какого-то времени за намеренное поведение детей наказывают: раз ты это сделал, то отвечай за свой поступок! И тогда мудрые малыши подсматривают у более взрослых детей и у родителей красивую формулу перекладывания ответственности: «Мои эмоции – это не мое поведение, а моя непроизвольная реакция на твое поведение».
«Это вы виноваты – мои эмоции делаете вы». «Не оставляйте меня одного в комнате, а то я буду пугаться». «Не смейтесь надо мной, а то я обижусь». Вспоминайте правила русского языка: «я обиделся» – что это значит? Это значит «я обидел себя».
И поначалу дети знают, что «обижаюсь» – это значит «я сам обижаю себя на тебя». Но ближе к школьному возрасту они находят, запоминают и тренируют новую формулировку: «ты обижаешь меня». «А что ты меня злишь?» «Зачем ты меня обижаешь?» «Почему ты меня расстраиваешь?» «Это не я эмоции делаю, они во мне появляются из-за тебя. Это ты во мне их вызываешь».
Вскоре дети искренне убеждаются в том, что сами к появлению своих эмоций отношения не имеют, а вызываются они окружающими: родственниками, погодой, любыми другими людьми и обстоятельствами. Теперь эмоциями управлять нельзя.
Рассказ родственницы. «Моей племяннице 12 лет. Мы едем семьей за покупками в торговый центр, она с нами. Тут ее родители сообщают по телефону, что через полчаса заберут ее. Девочка становится очень недовольной, начинает фыркать на всех и в конце концов застывает в своей любимой позе: руки скрещены на груди, лицо сердитое (губы надуты, брови нахмурены), голова опущена вниз, плечи ссутулены. Я пытаюсь ее подбодрить, говорю, что мы не последний раз встречаемся, еще поедем куда-нибудь вместе, на что она сердито отбрыкивается и отвечает: „Отстаньте от меня все“. Привычка сформирована».
На самом деле, конечно, эмоции и чувства остаются относительно управляемыми: настолько, чтобы нужный результат получать, но своей ответственности за это не видеть.
Рассказ-воспоминание: «С 6 до 13 лет я училась в музыкальной школе. При этом я точно помню, что лет до 8–9 занятия мне нравились, я сдавала экзамены на сцене, выступала на конкурсах и не понимала, зачем и почему надо перед выступлением волноваться. После смены преподавателя уроки музыки перестали вызывать прежний энтузиазм. Соответственно, готовиться я стала меньше, рояль на сцене стал вызывать страх и волнение, которые могли „оправдать“ мои не лучшие оценки. Затем у меня появился дополнительный предмет, который вел другой преподаватель. Мне очень нравилось, как она преподавала. И я снова с удовольствием выступала. Таким образом, в музыкальной школе я могла и бояться рояля, и не бояться в зависимости от того, кому и что я должна исполнять».
Следующий важный шаг, защищающий ребенка от обвинений в манипулировании своими эмоциями, – сокращение им палитры своих эмоциональных реакций, превращение свободы эмоциональных реакций в типовую реакцию.
Для того чтобы настаивать «мои эмоции делаете мне вы», лучше отказаться от лишнего разнообразия и настаивать на типовой эмоции, выдавая ее за непроизвольную, естественную реакцию. Расстроиться? Обидеться? Разозлиться? Надо остановиться на чем-то одном и делать это сильно, под девизом «Я иначе не могу». И окружающие назовут это формирующимся характером ребенка.
Дети быстро искренне убеждаются в том, что сами к появлению своих эмоций отношения не имеют, а вызываются они окружающими: родственниками, погодой, любыми другими людьми и обстоятельствами. «Это не я эмоции делаю, это они во мне появляются из-за тебя. Это ты их во мне вызываешь».
Последний шаг в процессе эмоциональной деградации – дети начинают скрывать способность прекращать свои эмоции, разрешают им длиться неопределенное время и быть непроизвольными в своем завершении.
Итак, до определенного времени дети не скрывают, что свои эмоции они могут включать и выключать практически мгновенно. Но ближе к школьному возрасту ребенок понимает, что выгоднее эмоции раскручивать телесно, так чтобы он сам себя остановить уже не мог. Если один ребенок более-менее рассудителен и умеет владеть своими эмоциями, а другой не может выйти из-под их власти, то взрослые обычно решают вопрос в пользу того, кто собой не владеет.
«Он же ненормальный, он бешеный, ну дай ты ему паровозиком поиграть! Ты же взрослый, ты же нормальный, а он, ты посмотри, собой не владеет, никак успокоиться не может! Тебе что, жалко?»
Выигрывает тот, у кого эмоция неуправляемая и очень длительная. И дети соображают: для того чтобы получать выгоду, нужно перестать эмоционально взрослеть, перестать владеть своими эмоциями. Запустив эмоцию ключиком, его надо побыстрее выбросить. Дети учатся быть беспомощными перед лицом раскрутившихся в них эмоций, точнее, учатся раскручивать их, чтобы терять над ними контроль. На это уходят месяцы и годы, но со временем результат появляется, и эмоции становятся неуправляемыми.
«Если уж я обиделся, это надолго. Ты быстро остываешь – вот иди и мирись. А я долго не могу отойти от обиды, поэтому не буду к тебе подходить. И если я начал плакать, я сам сразу прекратить это горе не могу!»
Так, постепенно деградируя, по крайней мере в области эмоций, ребенок задерживается в детской позиции, отучается быть личностью и Автором, привыкает быть только организмом и Жертвой – жертвой внешних обстоятельств и собственных эмоций.
Так наши эмоции становятся тем, о чем пишут в энциклопедиях и словарях: «Эмоции – это субъективные реакции на воздействие внутренних и внешних раздражителей». Верно: в результате многолетней работы мы научились быть эмоциональными автоматами, наши эмоции теперь вызываются не нами, а обстоятельствами.
Детская позиция сталкивается со взрослой жизнью
Жить в детской позиции удобно, когда твоя семья рядом и близкие реагируют на твои эмоции, внимательны к твоим потребностям. Однако рано или поздно нам предстоит выход во взрослую жизнь, где на наши эмоции никто не будет реагировать или делать это совсем не так, как раньше близкие!
«Шеф делает мне замечание, он несправедлив. Я расстроилась. А эта сволочь, как будто этого не видит, продолжает меня отчитывать. Я обиделась, а этот гад лишает меня премии и еще выставляет дурой перед другими. Я в депрессию вдалась, а потом наелась пирожных, а потом еще разозлилась. И что самое интересное: градус моих эмоций все повышается, но эти дряни не реагируют так, как раньше реагировали все нормальные, то есть близкие мне люди».
Даже если молодой человек или девушка ушли из родительской семьи, у них некоторое время продолжается выяснение отношений с внутренними родителями, место которых заняла Жизнь. Когда взрослый человек плачет вроде бы никому, он плачет Жизни, а в его бессознательной сказке Жизнь – это его Родители.
Для младенца Родители – это и есть сама Жизнь, которая согревала и кормила, от которой зависело все. Характер родителей для него становится характером Жизни. Родители любили и баловали – ребенок такой же видит и Жизнь. Они были суровы – для ребенка Жизнь такая же. Родители, может быть, уже давно умерли, но в душе «маленького мальчика» (или «маленькой девочки») они все равно живы. И его взаимоотношения с жизнью – это его взаимоотношения с Родителями. Те говорили ему: «Надо!» – а он протестовал. Теперь Жизнь говорит ему: «Надо!» – а он отвечает: «Не хочется!» И такой «взрослый ребенок» никогда не станет реалистом, пока не завершит выяснение отношений с Родителями.
После выхода во взрослую жизнь все люди четко делятся на две категории: взрослые взрослые и взрослые дети.
Действительно взрослые – это люди, которые поняли, что детство кончилось. Они поняли, что окружающие нам не родственники и что им, как правило, безразличны наши чувства и эмоции, так что в их присутствии бессмысленно расстраиваться, обижаться и отчаиваться. Такие взрослые люди берут управление собой в свои руки.
В отличие от них взрослые дети отказываются верить в то, что детство кончилось. Они настаивают на том, что окружающие не могут быть равнодушны к их переживаниям, и готовы в этом идти до последнего.
«Если вы не видите, как я переживаю и расстраиваюсь, то я буду гробить свое здоровье. Раз вы такие дряни, я буду всю ночь сидеть за компьютером и заниматься всякими глупостями. Видите, как я тупею? А я все равно буду делать глупости, а потом водки напьюсь, а потом подерусь, а потом еще что-нибудь дурное сделаю». Лейтмотив – детская классика: «Раз вы такие, то вот я умру и буду лежать в гробике. И вы придете и будете плакать и жалеть, что вы это тогда говорили и делали, но будет поздно. Вот я вам как отомщу».
Подобное выяснение отношений может длиться годами и десятилетиями. Человек будет сам себе портить настроение и жизнь, чтобы хоть кто-то обратил на это внимание и поступил по его желанию, как всегда бывало в детстве. Эти люди – постоянный объект для изучения психологической науки и клиенты психологов-практиков.
Но пусть жизнь жестка и на наши эмоции не реагирует – мы можем найти тех, кто нас чувствует и понимает. То есть с ними можно продолжать играть в эмоции, как в детстве. «Я ему небезразлична: я обиделась, а он так расстроился… Радость! Тело играет, душа поет, он – родной, потому ничто не может быть роднее, чем эти до боли знакомые переживания». Эти люди и становятся нашими друзьями и любимыми, теми, с кем мы можем вместе возвращаться в детство.
Взрослая позиция в управлении эмоциями
Взрослая позиция в управлении эмоциями состоит в том, что мы понимаем свою ответственность за свои эмоции, контролируем их и ими управляем. Управление эмоциями – это не что-то новое и неестественное для нас. Нет, это возвращение к тому мастерству, которое имелось у каждого из нас в детстве.
Как мы неоднократно говорили, за проявление основной массы своих эмоций человек отвечает сам. Есть привычное реагирование и заякоренные эмоции, но и они преодолимы. В важных случаях, когда вы собрались, никто не может вас заставить переживать что-то против вашей воли и согласия.
Эмоции – это поступки, так что взрослые люди могут управлять своими и чужими эмоциями в той же мере, как и другими своими действиями, и в той же мере за свои эмоции отвечают. Обиды, скука, усталость, злость – это то, что люди делают и за что несут ответственность, как и за опоздания, недобросовестность или обман. За эмоции других людей можно спрашивать с них так же, как за другие их действия.
История из жизни. Девушка обиделась. Реакция ее молодого человека: «Мне кажется, у тебя не самая удачная реакция. Если я был неправ, готов это обсудить, но об этом стоит договариваться до обид и без обид. Ты сейчас решила пообижаться, это понятно. Зачем ты это делаешь, тоже вроде бы понятно. Давай вместе с тобой подумаем, какими другими способами ты можешь достигать того, что ты хочешь». Девушка задумалась, потом начала обсуждать и искать другие варианты – уже без обид.
Эмоции – это вид поведения, и опытные родители не ведутся на манипуляции детей, когда те пытаются давить на них своими эмоциями. Если родители имеют власть в семье, они могут контролировать эмоции своих детей так же, как и любые другие их поступки.
Иногда без разрешения нельзя баловаться, так же как и создавать некоторые эмоции (например, плакать, когда у тебя забрали назад чужую игрушку).
Иногда нужно закончить игру, одеться и пойти с родителями, так же как иногда следует прекратить надувать губки, улыбнуться и пойти помогать маме.
Если родители имеют достаточные навыки, чтобы прямо управлять поведением ребенка, они могут так же прямо управлять и его эмоциями. Основной вопрос такого воспитания – не умение управлять конкретно эмоциями ребенка, а умение управлять его поведением в принципе. Если ваш ребенок не отзывается, когда вы его зовете, вы не можете управлять его эмоциями, потому что он считает возможным вас игнорировать. Если же вы добились того, что ваш ребенок вас слушается, вы можете взять ответственность и за его эмоции, воспитывая культуру его чувств.
Вы можете научить его правильно относиться к своим ошибкам (не плакать и не ругать себя, а попытаться исправить), к тому, что надо (пойти и сделать), к трудностям (поддержать себя, организовать себе помощь и сделать то, что сможешь), к близким (с вниманием и готовностью помочь).
Эмоции – это поступки, так что взрослые люди могут управлять своими и чужими эмоциями в той же мере, как и другими своими действиями, и в той же мере за них отвечают. Обида, злость, скука – это то, что люди делают и за что несут ответственность, как за опоздание, недобросовестность, обман.
Ваше взрослое отношение к своим эмоциям – залог того, что такое же отношение к эмоциям выработается и у ваших близких, и у ваших детей.
