4.1.1. Концепт «theory of mind»: история возникновения и становления
Термин «theory of mind» (ToM) был предложен для обозначения особой способности субъекта понимать состояние других людей, отличное от собственного состояния субъекта. Термин заимствован из философии (Fodor, 1978), где он служил для описания феноменов житейской психологии, т. е. понимания людьми друг друга в повседневной, обыденной жизни. Перевод данного термина на русский язык возможен как «индивидуальная теория психики» (Величковский, 2006), «модель психического» (Сергиенко, Лебедева, Прусакова, 2009) или «внутренняя модель сознания другого» – ВМСД (Лоскутова, 2009). В работах западных авторов термин популярен, и число исследований указанного направления велико в когнитивной, клинической, возрастной, социальной психологии и других областях науки. Очевидна близость данного концепта к более привычным для российских психологов понятиям рефлексии, эмпатии, самосознания. Выбор термина «theory of mind», на наш взгляд, обусловлен стремлением западных исследователей отойти от эмпирически сложных и трудно верифицируемых концептов (рефлексия, эмпатия), максимально упростить, сделать операционально удобными, измеряемыми представления о другом человеке, о содержании его сознания и мотивации.
Способность представлять, оценивать, осмыслять и рассуждать о том, что думают другие люди, есть действительно одно из самых важных приобретений эволюции человека, что было обозначено в одной из первых работ по данной проблеме (Premack, Woodruff, 1978), хотя авторы этой часто цитируемой работы пытались доказать, что данная способность присуща не только человеку, но и приматам. Последнее мнение на сегодняшний день большинство авторитетных ученых не разделяют (Tomasello, 1998; Malle, Moses, Baldwin, 2001), полагая ТоМ сугубо человеческим приобретением. Важно, что наличие у субъекта модели психического является ключевой составляющей социальной компетентности человека, обязательным условием усвоения им обычной, естественной речи (Baldwin, Tomasello, 1998), условием развития у него рефлексивного мышления (Bogdan, 2000), моральных представлений (Hoffman, 1993), стратегического социального планирования и целенаправленного социального поведения (McCabe et al., 2000).
Отметим, что в социальной психологии много ранее изучались аспекты, связанные с пониманием других людей, на основе механизма приписывания причинности (каузальная атрибуция). В широко известной концепции личностных конструктов Дж. Келли также ставился акцент на трактовке человека как автора особой, оригинальной или, по крайней мере, индивидуальной картины мира, предопределяющей видение им окружающих людей, оценку их состояния и переживаний. Но если концепции каузальной атрибуции и теория личностных конструктов предполагали рассмотрение другого субъекта как обладающего устойчивыми предиспозициями, то концепт ТоМ был призван отразить понимание ситуативного, изменчивого содержания сознания другого человека, иногда явно не отраженного в его поведении. Также в понятии ТоМ заложена идея о том, что человек строит свое понимание других исходя из собственных представлений, переживаний, размышлений. Поэтому построить модель психического других людей можно только с опорой на понимание себя, собственных психических «содержаний» (Wellman, 1990).
Авторы, предлагающие теоретические разработки в области ТоМ, рассматривают ее как часть более общей концептуальной системы, связывающей социальное познание и социальное поведение человека в единую линию (D'Andrade, 1987; Malle, Knobe, 1997). Из сказанного понятно, почему к исследуемому концепту проявлен значительный интерес многими специалистами, в первую очередь, в области психологии развития, клинической, социальной, этнической психологии, а также психопатологии, социологии, этологии, антропологии и т. д.
Важно подчеркнуть, что ТоМ в том виде, в котором она представлена у психически здоровых людей, является хорошо автоматизированной и потому преимущественно бессознательной способностью (Malle, 2001). Уже первые клинические наблюдения показали, что именно такое автоматическое, бессознательное и как бы не требующее специальных усилий и развернутых аналитических операций понимание других людей недоступно для больных ряда клинических групп (Leslie, 1992; Baron-Cohen, 1995; Frith, 2000). При этом способность к рассуждениям и оценкам в отношении несоциальных объектов может и не страдать, как, например, при аутизме (Baron-Cohen, Leslie, Frith, 1985). В то же время ТоМ нельзя трактовать как полностью изолированный модуль, поскольку он оказался сцепленным со способностями к самоконтролю (Hughes, 1998; Carlson et al., 1998), к интроспекции (Goldman, 2001), с правильностью построения человеком адресованной другим людям речи (Malle, 2001). В настоящее время ТоМ признается в качестве основного инструмента социального познания (Bogdan, 2000; Malle et al., 2001; Graesser et al., 1994; McCabe, Smith, LePore, 2000).
В попытках определения места указанной способности были предложены несколько гипотез. В их числе – идея об отдельной способности (модуле) «theory of mind» (Scholl, Leslie, 1999), за которой мыслился некий процессор выбора релевантной и нерелевантной контексту информации, нужной для выдвижения и проверки человеком правильности своих предположений касательно поведения и состояния других людей. Эта гипотеза – родом из информационного подхода к пониманию работы головного мозга человека, когда сам мозг представляется аналогичным компьютеру, включающему ряд систем, обеспечивающих обработку определенного типа информации. Называют несколько составляющих, включенных в единую систему, именуемую «механизмами модели психического» (theory-of-mind-mechanism).
В духе модулярных теорий построена и концепция авторитетного специалиста в области исследований раннего детского аутизма С. Барон-Коэна. Он полагал ключевым условием формирования ТоМ особый вид внимания – так называемое «общее», или «совместное», внимание (join attention), которое обеспечивают определенные мозговые механизмы. Такое внимание необходимо ребенку, чтобы следить за взглядом, поведением взрослого, чтобы впоследствии сконцентрироваться на общем объекте и приступить к совместно-разделенной деятельности. Нарушения этих характеристик внимания систематически находят у детей с РДА (Baron-Cohen, 1992, 1995; Baron-Cohen, Leslie, Frith, 1985; Baron-Cohen, Cross, 1992).
Теория «метарепрезентаций» (Perner, 1991) разделяет первичные репрезентации, возникающие у младенца на начальных этапах развития, и вторичные. Если первичные появляются вследствие собственной активности ребенка, модально-неспецифичны и не различают социальные объекты от несоциальных, то возникающие позже вторичные дают возможность совместить несколько первичных. Поскольку успешное понимание других людей требует одновременного представления в сознании разных мнений, нарушения ТоМ в рамках этой концепции трактуются как часть более общего дефекта мышления. При таком взгляде модель психического несколько утрачивает свою специфичность, становится в один ряд с другими когнитивными нарушениями (не связанными с познанием социального мира).
Предпринимались попытки описать уровни модели психического (G?rdenfors, 2001), например, выделяя следующие:
• представления об эмоциях другого человека,
• представления о направленности внимания другого человека,
• представления о намерениях другого человека,
• представления об убеждениях другого человека,
• самосознание, т. е. представление о собственных размышлениях.
Включение последнего пункта является принципиальным, так как роль самосознания и способности к самонаблюдению, несомненно, тесно связана со способностью понимать психические состояния других людей.
Теория «симуляции», или «имитации», предполагает в качестве основного механизма развития, становления и осуществления модели психического способность встать на место другого (Davies, Stone, 1995); модель близка традиционным представлениям об эмпатии и также находит эмпирические подтверждения. Используются для объяснения ТоМ оригинальные концепты – «механизм интермодального картирования» (Activity Intermodal Mechanism – AIM), объявленный ее врожденной нейропсихологической, биологической основой (Meltzoff, Gopnik, 1996).
Немало исследований зарубежных авторов посвящено развитию ТоМ в онтогенезе, описанию закономерностей ее развития и факторов, на него влияющих. Доказано, в частности, безусловное влияние социальной среды на когнитивное созревание, и в том числе – на способность понимать других людей (Carpendale, Lewis, 2003). Лонгитюдные исследования психически здоровых лиц позволяют утверждать, что ТоМ имеет непосредственное отношение к социальной компетентности человека, его адаптивным способностям, умению разрешать сложные и конфликтные социальные ситуации (Dunn, Hughes, 1998; Cutting, Dunn, 1999). Аналогичные данные получены российскими учеными (Сергиенко, Лебедева, Прусакова, 2009).
В завершение заметим, что в западной литературе отмечатеся крайняя перенасыщенность терминологией в данной области исследований. Кроме конструкта «theory of mind» мы можем найти близкие по содержанию, но реже используемые: «атрибуция психических состояний» (mental state attribution), «ментализации» (mentalizing) или «рефлексивное сознание» (reflexive awareness). Множественность терминологических обозначений и большое число трудносоотносимых исследований подтверждают как важность исследуемого параметра, так и его недостаточную разработанность (Br?ne, 2005a,b).
