Событие 6
СТРАННИК (Обращается к психотерапевту после серьезного урологического обследования, исключившего органическую патологию. В карте диагноз: «стрессогенное расстройство мочеиспускания». 26-летняя женщина, в удачном замужестве, работает юристом в крупной компании. Первые минуты беседы напряжена и начинает с декларации: «Сама бы я к психологу никогда бы не пришла, но раз уролог направил…»)
СПУТНИК: Ну что ж, давайте попытаемся для начала разобраться. Что с Вами происходит и чем можно Вам помочь. Итак, какие проблемы?
СТРАННИК: А что Вы называете проблемами?
СПУТНИК: Ну, наверное то, что для Вас таковым является.
СТРАННИК: У меня нет проблем. Но вы спрашивайте, если Вам надо.
(Итак, налицо ситуация сопротивления. Ее можно трактовать как страх терапевтического контакта. Ход последующей беседы подтвердил это предположение. В конце беседы она признается, что слово «психотерапевт» ее изначально испугало, но успокоение вызвал факт из прочитанной по этому поводу литературы, что это не более чем разновидность врачебной специализации, так что никакой мистики).
СПУТНИК: Мне надо… Мне надо вам помочь. А вам получить помощь. Наши цели совпадают?
СТРАННИК: Да.
СПУТНИК: Хорошо, начинаем следующий круг. Когда началось то, что привело вас к решению искать медицинской помощи?
СТРАННИК: Ну, наверное недели две-три. Я нервничала, и у меня начались позывы в туалет. Часто, раз в полчаса.
СПУТНИК: Две-три недели?
СТРАННИК: Ну, может, полгода… А может года два-три.
(Понемножку она рассказывает всю историю. Но из тактичного приуменьшения следует: а) допущение сознательной или нет, легкой лживости; б) стремление держать терапевтическую ситуацию под своим контролем. Оказывается, что фиксация на том, что ей может внезапно захотеться в туалет возникло с подросткового возраста и тогда же установился ритуал — три четыре раза перед выходом из дома сходить в туалет, а также обязательно перед, допустим, посещением спектакля, потому что в антракте она может не успеть, иногда начинает пробираться меж рядов к выходу за пять минут до окончания акта, всегда боится попасть в пробку, откуда нельзя выйти. Одно время даже вела график своих мочеиспусканий).
СПУТНИК: А можно сейчас сказать, когда та самая напряженность возникнет наверняка?
СТРАННИК: Ну, очевидно на работе.. Когда разнервничаюсь.. Или в метро, если не буду отвлекать себя какой нибудь книжкой.
СПУТНИК: Ага, интересно. И что же вы читаете?
СТРАННИК: Не знаю, поверите ли… Это наверное странно сейчас, но люблю книжки про войну.. Там такие цельные и сильные личности… Ведь без этого не победить.. Вообще, без убеждений как можно быть бесстрашным? Без веры как можно отдать жизнь?
СПУТНИК: Становится все интересней… Простите, а как у вас с тем, за что можно отдать жизнь?
СТРАННИК: Если о том речь, то я вообще то верующая.
СПУТНИК: Ага… Исповедуетесь? Причащаетесь, сестренка?
СТРАННИК: Нет, нет, нет… Я к Новоапостольской церкви принадлежу, я не православная. Зачем все эти священники — посредники, какие то святые, какие то обряды?
СПУТНИК: Ну, если вашу мысль логически безупречно продлить дальше, то получится: «А зачем собрания верующих, зачем все эти церкви, ведь Бог Он везде…».
СТРАННИК: Ну, так далеко я не думала… Но все же знаете, православие — это же язычество наполовину.
СПУТНИК: Правда? В чем же?
СТРАННИК: Ну там, Иван Купала, Масляницы всякие.
СПУТНИК: А Православие тут при чем?
СТРАННИК: Ну, я так глубоко не копала… но все эти украшения, храмы, иконы, святые опять таки.
СПУТНИК: Гляжу, а у тебя браслет на руке, покажи поближе… Ага, вижу, красивый… Умница, себя любишь.. А ведь это свойство человеческое — что любим, то украшаем. Верно? И еще… кто человеку по сердцу, с тем он и хочет быть. Вот от этого может и святые в Православии. Мы к ним прибегаем, чтоб с ними быть, иметь к ним отношение. Любим мы их, поскольку они любили Христа, каждый по своему, своей дорожкой..
СТРАННИК: Ну, не знаю. Допустим… А впрочем, имеет ли это оношение к моему неврозу?
СПУТНИК: Дык, есссно.. Самое прямое. Вот, скажем, из нашего теологического диспута пока я почувствовал одно — ведь ты упряма?
СТРАННИК: Вот это уж точно.
СПУТНИК: Итак, можно сказать, что тому, что тебе оказывается близким, ты придаешь значимость истины… Не думая далеко, не копая глубоко..
СТРАННИК: Я об этом не думала, но вполне вероятно и похоже..
СПУТНИК: А тогда может быть справедливым и обратное — тому, чего ты боишься, а именно оказаться в неловком положении со своим мочеиспусканием, что в принципе маловероятно, но какое нам дело до истины, раз страшно, то надо бояться, раз есть вероятность, то следует ее учитывать, итак плевать на истину, лишь бы была значимость для меня.
СТРАННИК: Так я что то вас не понимаю… Вы к тому, что если я стану православной, то невроз пройдет?
СПУТНИК: Если ты станешь православной, настоящей, истинной, то ты станешь богом по благодати в вечности. А боги, знаешь ли, неврозами не страдают.
СТРАННИК: Я помню, что вы только врач.
СПУТНИК: А я помню, что у тебя невроз. И помню, что обращение тебя в православие не есть моя миссия. Поэтому, делаем еще круг.. В нашей науке есть предположение о том, что функция невроза в том, чтобы встряхнуть человека, о чем то ему напомнить, что-то подсказать.. Вот в твоем случае, придумай, о чем мог бы быть твой мочеиспускательный невроз?
СТРАННИК: Ну может, в том чтоб не раздражаться, быть спокойной.
СПУТНИК: Спокойны покойники. А мы живы. И раздражение есть физиологическая функция организма. Думаем дальше…
СТРАННИК: Я должна измениться?
СПУТНИК: Ну наконец то… Именно.. Если сможешь… Иногда удобнее болеть.
СТРАННИК: А какой я должна стать, чтоб все это прошло?
СПУТНИК: Ну, скажем, такой, чтобы этот наш разговор был бы неинтересен для тебя. Чтоб он не ставил тебя перед выбором. Чтобы было не то, что спокойно, а ясно на душе. Чтобы возможности воспринимались не как опасности, а как новые веселые пути. Чтоб другие радовались, что ты христианка, а то, упомянула ты, муж напрягается?
СТРАННИК: Ну да, я ему все книжки подсовываю из нашей церкви, мол почитай и изменись…
СПУТНИК: Вот, вот, вот… Ты сказала… Больше всего призывает людей к изменению тот, у кого самого невротические блоки к тому чтоб меняться. Знаешь, действительно в мои профессиональные обязанности не входит прояснять твое вероисповедание. Но если это большая часть тебя, то давай вот что прикинь… Какой тебе надо стать, чтобы не из книжек, а глядя на тебя муж захотел бы быть христианином..
А ведь продолжать эти истории можно бесконечно. И у каждого специалиста (СПУТНИКА) вспомнится своя. Парадоксально, но их объединяет разные судьбы и ситуации. Но в принципе, у клиента (СТРАННИКА) нет духовного запроса, в то время как терапевт в процессе помощи апеллирует к тому уровню духовности, который присутствует к страждущего здесь и сейчас. У приснопамятного вл. Антония (Сурожского) есть изумительный, можно четко сказать, психотерапевтический прием — «Обращайтесь к собеседнику, как бы выше его уровня, и тогда он будет вынужден подтягиваться до него».
Отметим, что в приведенных случаях прямолинейная церковная лексика оказалась бы очевидно неуместной. Несомненно, что терапевт учитывает это и сознательно жертвует ей для того, чтобы быть вместе с клиентом. И здесь можно ассоциативно припомнить красивую средневековую притчу. Один аббат укорял бродячего циркача — «Ну что у тебя за постыдное ремесло… Ну, глянь, как у нас в соборе, стоят молчаливые прекрасные статуи, все так благолепно и чинно, ну разве ж это не умилительно?» Пригорюнился акробат, присел на церковную скамеечку, призадумался, тронут был сердцем, а потом как встряхнет головой и вскрикнет: «Ну ничего из ваших песнопений, святой отец, я не знаю, но так мне запал в душу трогательный рассказ о милости Богородицы к нам, грешным, то ради Нее сделаю-ка я то, что единственно умею делать хорошо — пройдусь колесом по храмовой лужайке». И улыбнулась тогда статуя Божией Матери.. Вот так и нам, религиозно-ориентированным терапевтам, порой приходится «ходить колесом»…
