Традиционная стратегия для здоровой беременности
Группа социальных работников, изучавшая доступность здравоохранения в Африке в 1970-х годах, с удивлением обнаружила, что строительству новых госпиталей и клиник активно сопротивляются — вы не поверите — местные деревенские бабушки. Дело даже не в том, что им было наплевать на здоровье, или они боялись новых технологий. Они считали, что наплыв западных идей уже навредил их детям и внукам. Новый порядок сильно напоминал коварную форму империализма. Так что когда этих независимых африканок вежливо попросили отказаться от своей роли защитниц племенной генетики, они тут же встали на дыбы. Вот как рассказывал об этом человек из племени батетела, живущего в верхнем течении реки Конго:
Сегодня мы не делаем никаких промежутков между рождением детей… У наших предков дети были сильнее, потому что рождались не один за другим. Сегодняшние родители больше не беспокоятся о том, что их дети заболеют. Они считают, что всегда смогут найти лекарство, чтобы ребенок выздоровел. Вот почему супруги больше не спят в разных постелях после рождения ребенка, как было во времена наших предков‹‹169››.
Когда социальные работники решили узнать, почему эти традиции погибли, то нашли следующую причину, которая на самом деле актуальна и сегодня: жители западных стран — владельцы шахт, государственные деятели, миссионеры, врачи, работавшие с племенами, — считали, что традиционная практика долгих перерывов между рождением детей мешает их долгосрочным экспансионистским целям, и делали все, чтобы разрушить эту практику‹‹170››. В статье «Intimate Colonialism: The Imperial Production of Reproduction in Uganda, 1907–1925» («Интимный колониализм: имперское промышленное производство детей в Уганде, 1907–1925») мы находим довольно провокационное утверждение: когда компании нужны работники, ее больше интересует их количество, а не качество и продолжительность их жизни‹‹171››. Если работников достаточно много, то не стоит беспокоиться о том, как хорошо и долго они живут. Так что от систематических перерывов в деторождении, которые когда-то были «важным фактором для контроля качества жизни ребенка»‹‹172››, отмахнулись как от анахронизма, древнего пережитка власти женщин. Но это не чисто женский и даже не чисто политический вопрос. Хорошее здоровье детей выгодно для всех нас, а чтобы его обеспечить, нужно дать организму матери три — или даже лучше четыре — года, чтобы ее ткани укрепились благодаря щедрым дозам питательных веществ.
Почти столетие назад Махатма Ганди проповедовал самодостаточность как необходимое условие для самоуправления, напомнив своим соотечественникам, что «забыть, как вскапывать землю и ухаживать за почвой — значит, забыть себя»‹‹173››. Позже ему вторил Франклин Делано Рузвельт: «Страна, которая убивает свою землю, убивает себя»‹‹174››. Два самых важнейших ресурса, которые у нас есть, — земля, которая дает нам пищу, и земледельцы, которые возделывают ее для нас. Если идея укрепления организма матери в перерывах между родами напоминает вам удобрение почвы в перерывах между урожаями — значит, не зря напоминает. Мы все — хранители нашего генома, а вот традиционные земледельцы — главные хранители земли; они прилагают огромные усилия, удобряя землю между урожаями и восполняя запасы всех минералов, необходимых для здорового роста растений — вплоть до того, что используют для этого переработанные туалетные отходы, чтобы ничего не пропадало зря. Современная методика предусматривает восполнение запасов лишь нескольких питательных веществ из тех многих, что каждый год забирают из почвы сельскохозяйственные культуры. В результате наша еда стала намного менее качественной, чем до появления промышленного земледелия, а это, в свою очередь, затрудняет и укрепление человеческого организма.
Мы, конечно, из года в год получаем все более рекордные урожаи, о чем регулярно пишут в прессе, но вот содержание питательных веществ в растениях и животных, выращиваемых в цивилизованном мире, намного хуже, чем даже в голодные 1930-е годы. Фермеры называют это эффектом разбавления: если с одного и того же участка собрать больше урожая в килограммах, то содержание питательных веществ в одном килограмме уменьшится. В одном докладе говорится, что в упаковках зеленой фасоли на самом деле содержится лишь 11 % от заявленного количестве витамина С‹‹175››. В другом докладе сравнивалось содержание минералов в 27 фруктах и овощах 1930 и 1980 года; в среднем современные продукты беднее питательными веществами на 20 процентов, при этом кальция стало меньше на 46 процентов, магния — на 23 процента, железа — на 27 процентов, а цинка — на 59 процентов‹‹176››. Мясные и молочные продукты, которые в конечном итоге тоже зависят от качества почвы, пережили сравнимый спад в качестве между 1930 и 2002 годом: содержание железа упало в среднем на 47 процентов (в молоке — на 60 процентов), кальция, меди и магния — на меньшую, но тоже заметную цифру‹‹177››,‹‹178››. Когда растения и животные растут на почве, бедной минералами, им не просто не хватает минералов: они еще и не такие здоровые. А их клетки, в свою очередь, менее способны вырабатывать витамины и другие питательные вещества, полезные для нас. Если бы мы могли каким-то образом увидеть содержание питательных веществ в продуктах, то они выглядели бы как призрачные оболочки себя прежних — полупрозрачные контуры яблок, огурцов, различных отрезов говядины. Естественно, в реальной жизни они по-прежнему выглядят свежо и аппетитно. Да и не могут не выглядеть — большинство из них специально выращивают и выводят так, чтобы они были привлекательны для глаз. Красивые витрины скрывают от нас тот факт, что сейчас намного сложнее добыть еду, богатую питательными веществами, чем когда-либо в недавней истории.
Без здоровой почвы растения не могут эффективно использовать энергию солнца, чтобы производить витамины на оптимальном уровне. Без богатых витаминами и минералами растений, которые будут есть животные, они не смогут выйти на следующий уровень химической и питательной сложности, от которого зависит уже наша жизнь. Мы сегодня живы потому, что наши предки учили своих детей огородничать, охотиться и готовить такую еду, чтобы у них потом тоже родились здоровые дети. Но на одном только их прилежном труде и усердии в строительстве и поддержке здоровой окружающей среды, поддерживающей здоровый человеческий геном, далеко не уехать. Сейчас мы еще по инерции едем на питательном наследии, оставленном для нас тысячелетиями диетологической и экологической мудрости. Если в нашей еде намного меньше питательных веществ, чем четыре поколения назад, то можно вполне предположить, что наша физиология — соединительная и нервная ткань, иммунная система и т. д. — получили серьезный удар. А что насчет наших генов? Они тоже пострадали? Как подействует несколько поколений крайне небрежного питания на наше потомство?
Это зависит во многом от выбора, который делает каждый из нас. Но, к сожалению, не стоит сомневаться, что у врачей вроде меня в будущем будет очень много работы.
