Не любовь: сладострастие, похоть, блуд
В этом фокусе мы рассмотрим реализацию Эроса безличностного. Сюда относится то, что любовью не является, но порой шаблонно либо издевательски называется этим словом, как например — «он любит мужчин» или «она предпочитает любить себя».
Проявления сексуальной движущей силы, обуславливающей приближение к вожделенному объекту вне ситуаций любви (статической либо динамической) будет оправданным назвать сладострастием (СД). Этот термин, принадлежащий более аскетической сфере богословия нежели академической психологической дисциплине, яснее указывает на смысл данного явления — наслаждение гаммой оргастических эмоций без душевного расположения, без уважения, без принятия одушевленного объекта во всей его тотальности и уникальности. По степени интенсивности переживаемых ощущений сладострастие несомненно превосходит эротические аспекты присутствующие в любви.
Секс, назначение которого быть слугой, становится здесь господином. Возможно мы четче поймем происходящее, допустив аналогию с питанием, поскольку в аскетических руководствах описание борьбы с блудной страстью следует непосредственно вслед за преодолением чревоугодия, как четко сказано «Чревоугодию паче всего сродственно сладострастное движение» (2, стр.233). Так вот феноменология питания может быть представлена тремя вариантами: а) принимать пищу для того, чтобы утолить голод; б) принимать пищу для утоления голода и получая приятные эмоции от вкуса; в) принимать пищу исключительно для того, чтобы насладиться вкусом, не испытывая голода. Первое — природно, второе — благословенно, третье — предосудительно. Также и применительно к нашей теме: заниматься сексом для удовлетворения здоровой потребности организма — естественно; ради того, чтобы доставить радость партнеру — благородно; заниматься сексом ради секса — признак личностной деструкции.
Секс, назначение которого быть аккомпанементом, становится здесь ведущей мелодией. Отношение человека, ведомого СД к личностям, окружающим его, деформировано призмой сексуальной утилизации. Это означает, что его интерес к другим возникает и поддерживается тогда и настолько, когда и насколько другая личность может прямо или косвенно служить удовлетворению воспаленной похоти.
Секс, назначение которого привлекательно и разнообразно украшать процесс личностного сближения, здесь становится самодовлеющим и потому фиксирует личность на одном уровне, когда многократно дублируемые эротические клише являются лишь более или менее изощренной формой само-удовлетворения.
Сладострастие лучше всего может быть охарактеризовано тем, что здесь вместо субъекта, наделенного индивидуальностью и радующей непредсказуемостью в качестве партнера появляется объект, наделенный набором сексуально возбуждающих признаков. В нем притягательной может быть любая (впрочем набор человеческих извращений ограничен) черта, кроме основополагающей для любви — любования личностной спонтанностью. Любая «особая любовь» представляет собой обезличенное отношение без обязательств, без избирательности, без ответственности как желания отвечать. Страсть педераста к эфебоподобным мальчикам, фетишиста к красным чулкам, некрофила к застывшим телам предполагает как необыкновенную остроту изолированных сексуальных эмоций, так и принципиальную заменяемость и желаемую смену объектов того же рода.
Сладострастие, в каком бы обличии оно ни выступало — от вполне принимаемого обществом промискуитета до оргастической разрядки с неживыми объектами — будет включать два психологических механизма. Во-первых, выбор предмета вожделения всегда основан на механическом импринтинге. Субъект, находясь на определенной стадии развития, бессознательно запечатлевает ситуацию эротического возбуждения, связанную с предметами либо обстоятельствами и в дальнейшем пытается воспроизводить ее для получения аналогичного эротического удовлетворения. Тем самым, сладострастие всегда адресует своего носителя назад.
Во-вторых, секс вне отношений любви оказывается регрессивным в том отношении, что позволяет личности уклониться от экзистенциального вызова встречи с другой личностью. В одном из романов Ремарка описан мужчина, вернувшийся после войны без ног и с тех пор выбравший для себя исключительно гомосексуальные отношения по принципу «только мужчина может по братски понять мужчину». Есть для жертвы СД известная сладость в соскальзывание в эротические отношения с условной гарантией безтказности, настоящей или мнимой: будь то собственная рука (мастурбация), родственная душа (инцест), бесссловесная тварь (зоофилия).
В рассматриваемом паттерне отношений парадоксом является само исчезновение понятия пола при экзальтировании псевдо-половой энергии. Этимологически, ПОЛ, является энергетическим призывом к достижению от ПОЛовинчатости к ПОЛноте. Здесь есть отрицание пола, игнорирование пола, предательство пола. Даже в самых страстных гомоэротических отношениях, в качестве основы межличностного тяготения уместнее предположить культ дружбы, нежели любви (Ф. Козырев, 4). А поскольку в динамической метапсихологии, категория дружбы как стремления к персистированию отношений, онтологически ниже мотивации трансценденции — ультимативной характеристике истинной любви, рассмотрение данной проблемы оказывается вне рамок нашего предмета интереса.
